– Проголодался?
– Немного. Слушай, папа дома?
– Приедет скоро.
– Мне надо с ним поговорить.
– Все в порядке? – Функция «мама-паникерша» включилась. Софья отложила книгу, нахмурилась и принялась сканировать сына изучающим взглядом, после которого тот обычно как на духу выкладывал ей всю правду. – Что это у тебя под глазом?
– Под каким глазом? – спросил Артур и отшатнулся назад. – Под правым или под левым? Потому что на днях…
– Это синяк?
– Это освещение.
– Это синяк, именно он. У моего мальчика синяк, – запричитала женщина, поднялась со стула, и вязаное одеяло свалилось на пол. – Кто это сделал?
– Дверь сделала, – отрезал парень, – я утром проснулся, к планировке еще не привык и как въехал лицом о дверной косяк! Ребята полдня угорали.
– Они смеялись над тобой?
– Да нет, они – нормальные, честное слово. Тебе бы они понравились. Лучше многих зазнавшихся идиотов, с которыми я учился.
– А с рукой что? – Вот теперь травяные глаза Софии увеличились вдвое. Она взялась за ладонь сына и стала испуганным взглядом изучать грязный бинт. – Господи боже, ты к врачу обращался?
– Там царапина.
– А она откуда? На кухне порезался?
– Ты… – Парень судорожно соображал, что сказать, что сделать, и в итоге выпалил самое идиотское оправдание из всех возможных: – Ты угадала. Колбасу резал, и…
– Артур!
– Пойду поищу Алину. Она в мастерской?
– А ну-ка остановись.
– Я вернусь, – пообещал Артур и поспешно сбежал.
Мама не выпускала его из виду – так и стояла, уперев руки в боки, а Селиверстов дернул входную дверь и вихрем понесся в подвал.
Глупо вышло. Как он не подумал о реакции мамы? Она ведь всегда все видит, знает, чувствует. Нужно было заготовить парочку отмазок, чтобы сейчас не краснеть, но годные мысли всегда приходят поздно. Теперь ведь не избежать новых вопросов.
– Черт, – ругнулся парень, спускаясь по витой лестнице на минус первый этаж.
Не расскажешь ведь маме, что они с ребятами создали сайт, куда обращаются за помощью все кому не лень. И по ночам он натягивает черную униформу с пластмассовой маской мультяшного льва, чтобы отыскать очередного негодяя и наказать его за грехи. Мама вряд ли оценит такое благородство.
Мастерская Алины была ее личным бункером, «домиком на дереве», тихой гаванью. Стены и пол закрывала прозрачная пленка. Из узких окон лился мягкий, тусклый свет. По периметру стояли десятки мольбертов, на столах в полнейшем беспорядке валялись кисти, стояли баночки с краской, салфетки, формочки с водой – в общем, царил хаос, но Алине это нравилось. Здесь рушились стереотипы, исчезали границы. Алина творила, полностью отрешившись от чьего-либо мнения, независимая ни от чего. Только от своего вдохновения.
Прожектора ярко освещали огромный ватман, прибитый к северной стене. Алина не заметила, как пришел брат, потому что танцевала под музыку в наушниках и решительно размахивала кистью. Рисунок напоминал… хотя нет, он ничего Арту толком не напоминал, и парень остановился позади сестры, скептически нахмурив брови.
– И что это за сюрреализм?
Девушка вздрогнула, услышав его голос, и рывком вынула наушники.
– Да ты… – начала она и выдохнула: – Господи, чего подкрадываешься?
– Господь бы не понял, что ты тут вырисовываешь.
– У нас с Господом все сложно.
– Уже добавила его в друзья?
– Подписалась на обновления.
Блондин усмехнулся и вновь посмотрел на черную картину. Странный рисунок. Есть ли в нем смысл? Определенно есть. Алина всегда всему придавала много смысла. Она потерла пальцами лицо, и на щеках, замазав веснушки, остались красные рваные полосы.
Похожие ярко-алые полосы были и на черном холсте. Они пересекались в центре и напоминали сердце. Вниз скатывались тонкие красные ручейки, тянулся кровавый след, будто бы сердце было ранено.
– Ну, – протянул парень, прижав пальцы к губам, – все паршиво, как я вижу.
– В смысле? – нахмурилась Алина. Она подошла к картине и аккуратно подвела одну из полос, чтобы та ярче смотрелась на общем фоне. – Что паршиво?
– Это ты мне скажи. Чего все черное?
– Захотелось.
– Кто он?
Девушка посмотрела на брата через плечо и вопросительно вскинула брови:
– Кто?
– Ты слушаешь музыку, вырисовываешь квадрат Малевича с коллапсом сердца. Так что вывод сам собой напрашивается. Назови мне его имя – я хочу с ним пообщаться.
– А еще что мне сделать? – усмехнулась Алина.
– То есть мне есть с кем разговаривать?
– Размечтался.
– То есть не с кем.
– Ты пытаешься заговорить мне зубы, мисс Марпл[33]?
– Себе пытаюсь заговорить, – бросил Арт и отошел в сторону. Он уселся на шаткую табуретку, а Алина обернулась и растерянно опустила кисть. Артур выглядел грустным и уставшим. Эти покатые плечи, бегающий взгляд… Девушка нахмурилась. Когда ее брат в последний раз выглядел разбитым, он собрал вещи и уехал из дома. – Что случилось?
– Ничего.
– Мне выпытывать, что ли?
– Хочу с папой поговорить.
– О чем?
– Да обо всем. Он мне многое должен разъяснить.
– Ты так и продолжишь изъясняться шарадами? – поинтересовалась Алина и подошла к брату, но тот даже не поднял головы. – Арт, не делай так. Что стряслось? Тебе помочь нужно? В универе проблемы?
– Мне помогли уже, – отмахнулся парень.
– Кто помог?
– Да все помогли. Я всегда был таким кретином, а?
Он все-таки посмотрел на сестру, и та в недоумении застыла. Что за разговор? Она не понимала, к чему ведет Артур, и не знала, как поступить: шаг вправо, шаг влево – и она провалится под тонкий лед.
– Ты – мой брат. Конечно, ты был кретином.
– Ну, спасибо.
– Можешь объяснить, о чем мы сейчас толкуем?
– Я горжусь тобой.
Алина ошеломленно вскинула брови и спросила:
– Ты выпил, что ли?
– Нет, правда, я горжусь тобой. Честно. Ты никогда не тусила с этими фальшивками, расхаживающими по клубам в поисках лучшей жизни, не тонула в нашей жизни… Вокруг столько соблазнов, Алин. А ты не пользовалась папиными привилегиями. Сама пошла в художку, и сама в люди выбилась. Родители даже не успели нотаций тебе почитать. Ты… – Арт вдруг замолчал и покачал головой: – Ты как будто сразу взрослой родилась.
– Ну, ты видел, какой я родилась.
– Ага, дико орущей.
– Что с тобой? – Алина села перед братом на корточки и положила руку ему на плечо. Ей совершенно не нравилось, как выглядел Арт, он казался таким расстроенным и сбитым с толку, что девушке и самой стало неуютно.
– Мне тут сорока на хвосте принесла, что отец оплатил мою учебу.
– Ты же на бюджет поступил.
– Думаешь? – Парень взглянул на сестру, скрипнув зубами. – А, кажется, нет. Сегодня я в ректорате отсидел вместе с ребятами, потасовка в столовой… потом расскажу. Так вот я очень мило побеседовал с заместителем ректора.
– Он думает, ты учишься на коммерции?
– Он не думает, Алин. Он знает, что я не прошел по конкурсу. А ведь… блин, я ведь был уверен, что у меня получилось. Только поэтому и ушел! Я хотел доказать, что я…
– Артур.
– …лучше, чем все думают, что люди ошибаются на мой счет, что Диана много потеряла, раз встречалась с моим именем, а не со мной. Что там было с чем встречаться помимо бабла.
– Хватит думать о Диане.
– Она мне глаза раскрыла.
– Она – идиотка. Продажная и пустоголовая.
– Диана – та еще тварь, но она никогда не была пустоголовой.
– Почему бы тебе не забыть о ней?
– Как будто это так просто, – прищурился блондин. – У меня в башке кавардак. Тебе, может, все это кажется цирком, постановочным спектаклем, а я с ума схожу! У меня уже в печенках сидит это… тупое… чувство…
– Какое чувство?
– Желание кому-то что-то доказать.
– Так не доказывай, – возмутилась Алина и стремительно выпрямилась. – Артур, я не понимаю тебя, совсем. Ты уехал из дома, и тебе сейчас трудно. Но парни в твоем возрасте часто уходят из дома, и не для того, чтобы зализать душевные раны.
– Ты меня сейчас так успокаиваешь?
– А с какой стати я должна тебя успокаивать?
– По-моему, именно этим занимаются близкие люди.
– Я готова поддерживать тебя, но врать тебе я не собираюсь. Диана – тварь. Но таких, как она, тысячи, Арт. Их миллионы! И они ходят по улицам, строят кому-то глазки… А мы с тобой как свежее мясо. – Девушка пожала плечами. – На нас слетается вся мошкара, потому что от нас можно многое получить. Думаешь, я ни с кем не встречаюсь, потому что ты против?
Артур поднялся с табуретки и недовольно поинтересовался:
– Оглушишь меня очередной пощечиной?
– С размаху всажу нож тебе в спину. Я рада, что ты обо мне печешься. Но я и сама не хочу отношений. В отношениях обычно голова не работает. А я… – девушка тревожно осмотрелась, – я боюсь потерять контроль над своей жизнью. Но вот в чем загвоздка… от нас мало что зависит. Рано или поздно мы все равно теряем голову. Я до сих пор ни с кем не встречаюсь не потому, что ты отпугиваешь парней в радиусе ста метров от меня, а потому, что не потеряла еще ни из-за кого голову.
– Вот, значит, как.
– А ты думал, меня остановят твои нахмуренные брови?
– Надеялся.
– Ты встретил Диану. И она тебе понравилась. И ты хотел быть с ней. Но у вас, увы, ничего не сложилось, ведь она оказалась бесчувственной фурией. В этой истории тебе не за что оправдываться. Тебе незачем меняться! Кому и что ты пытаешься доказать, Артур?
– Себе, Алин, – рассердился парень, – себе хочу доказать, что я нормальный.
– Раньше ты себя устраивал.
– Раньше я многого не понимал.
– Да просто Диана задела твое самолюбие! Ты ведешь себя как обиженный ребенок. Да, она сделала тебе больно. Но ты должен был вынести из этого дерьма лишь один урок – нужно лучше разбираться в людях и не влюбляться в фарфоровых кукол. И я жутко сомневаюсь, что папа за твоей спиной оплатил твое обучение, но, если он все-таки сделал это, остановись на секундочку и представь себя на его месте. Ты летом ходил по дому как зомбарь. Папа наверняка не захотел масла в огонь подливать.