– Ничего ты не рассказывал. – прищурила зеленые глаза Софья и недовольно подбоченилась. – Это безумие какое-то. Неужели там, кроме тебя, работать некому?
– Дело важное.
– Ты уже больше месяца нормально не отдыхал.
– Не бросать же начатое?
– У тебя целый штат работников.
– И что они подумают, если я буду прохлаждаться дома?
– Ну, возможно… что ты их начальник?
– Я набирал себе команду не для того, чтобы она за меня впахивала.
Софья спорила скорее от безысходности, чем от злости. Она закатила глаза, подошла к плите и безрадостным голосом спросила:
– Чай будете?
– Будем, конечно, – нараспев произнесла Алина и покосилась на брата, – мы суши заказали.
– Суши? – Артур, казалось, сейчас расплачется от счастья. – Я целую вечность суши не ел! Боже, вы мои спасительницы. В общежитии самому приходится готовить. Повар из меня тот еще, вечно все подгорает. У Дани неплохо получается. Хотя чаще всего мы…
Парень запнулся, а мама бросила на него любопытный взгляд:
– Вы – что?
– Ну… – Арт стянул с плеч кожаную куртку и почесал затылок, – питаемся не особо дорогой… быстрой такой… пищей.
– Пресвятая Богородица! Ты, что ли, лапшой заварной обедаешь?
– И ужинает, – усмехнулась Алина и тут же словила на себе злой взгляд брата. – Что? Ясное дело, что вы там не карбонару готовите.
– Откуда знаешь? Может, Костя – повар от Бога.
– Костя кто угодно, но точно не повар.
– Приезжайте к нам ужинать, – настоятельно порекомендовала женщина, посмотрела на сына и одернула свою нежно-зеленую кофту, из-за которой ее глаза казались намного ярче. – Я совершенно не против, если вы с друзьями…
– Ма-а-ам, – Арт облокотился спиной о барную стойку, отделяющую рабочую стенку от дубового стола и десятка стульев, – не выдумывай. Еще туда-сюда мы не мотались.
– Забери свою машину, – предложил отец, стащив с миски гроздь винограда.
– «Порш» бросается в глаза.
– Ну уж извини, что не купили тебе машину попроще.
– Да у них есть машина, – усевшись на столешницу, сказала Алина, – старая такая… Я, правда, не запомнила марку. Как она называлась, Арт?
– Она называлась: «Сейчас я тебя тресну».
– За что треснешь?
– За то, что болтаешь много.
– Потом папа тебя так треснет, что тебе мало не покажется.
– Папе сейчас невыгодно со мной ссориться, потому что, подчеркиваю, я все еще на него злюсь. Поняла? Поэтому поосторожней на поворотах, веснушчатая.
– Хорошо, что на Новый год я не буду выслушивать твои причитания, – пробубнила Алина и язвительно улыбнулась, – впервые я так рада грядущей выставке.
– Ну-ну, останешься дома картины свои писать, пока мы с родителями будем нежиться в теплом море и попивать коктейли.
Внезапно в дверь позвонили. Алина ловко спрыгнула со столешницы, побежала в коридор и на ходу крикнула:
– Сейчас съем все твои суши!
– Только попробуй! – отозвался брат, а девушка усмехнулась.
Она схватила по пути мамину сумочку, достала кошелек, рывком потянула на себя входную дверь и… застыла. Желудок скрутила судорога. Сердце сделало кульбит.
Алина округлила шоколадные глаза и почувствовала себя крайне растерянной. Она пригляделась, и все ее существо наполнилось тревогой.
– Привет, – еле слышно бросил Костя. Он стоял в тени. Капюшон прикрывал лицо, но Алина все равно заметила капли крови на носу и щеках. – Извини, что врываюсь.
– Да брось.
– Артур дома?
– Да, он… – Девушка оглянулась, а затем вновь уставилась на гостя: – Ты в порядке?
– Потерял ключи от комнаты. – Ромал небрежно потер подбородок.
– Паршиво.
– И не говори. Позовешь Арта?
– Конечно. Разумеется. – Алина облизала губы, зажмурилась и почему-то ощутила в груди неясное волнение. – Ты проходи. А я сбегаю за ним.
– Я тут подожду.
– Кость.
– Погода хорошая, воздухом подышу.
– Костя, – повторила девушка, на этот раз настойчивее.
Ребята посмотрели друг другу в глаза и замолчали. Ромал давно не чувствовал себя таким придурком. Наверное, об этом и Алина размышляла, потому что вид у нее был огорошенный. Костя качнулся с носка на пятки, а Алина вдруг протянула ему руку.
– Что? – не понял парень.
– Пройди в дом, – девушка медленно шагнула вперед, уйдя из-под света ламп. Теперь они оба скрывались в сумраке. – Погода ни разу не хорошая. Дождь сейчас пойдет.
– Я не хочу никому мешать.
– Ты никому не мешаешь, да и вообще… – Алина судорожно соображала, что сказать, как заставить Костю довериться ей. Он, наверное, вообще никому не доверял, стоял такой нерешительный и дерганый. Девушке захотелось помочь ему, тем более что она нутром чувствовала нечто неладное. – Я тоже замерзла. Пожалуйста. Проходи.
Эта девчонка казалась упрямой. Спорить не было смысла. Ромал неуверенно принял ее руку и перешагнул порог прекраснейшего дома. Дух перехватило. Вечером дом Селиверстовых казался еще более уютным, родным каким-то. Алина закрыла дверь. Ветер тут же перестал хлестать в спину, и Костя угрюмо свел брови. Что он тут забыл? Родители Артура и Алины выпроводят его сразу же, как увидят.
– Поднимайся на второй этаж, – скомандовала девушка, – там ванная. Правая дверь.
– Угу.
– Сейчас позову брата.
Костя кивнул. Неуклюже разулся. Проверил, не дырявые ли носки. Нелепость какая-то. Он сглотнул и медленным шагом побрел к лестнице. На позолоченные перила даже дышать было страшно, не то что прикасаться к ним. Костя поднялся на второй этаж и застыл, с интересом изучил бордовые стены с десятками картин… Может, какие-то из них сама Алина нарисовала? Тусклый свет отливал медью, в воздухе витал приятный запах, и Ромал осмотрелся в поисках экзотических растений. Наверняка это они так пахли.
Парень нашел ванную комнату и стянул перед зеркалом капюшон. Зрелище жалкое, ничего не скажешь. Волосы торчали в разные стороны. На лбу запеклись кровавые полосы.
– Отлично, – буркнул Костя, – высший класс.
Он снял толстовку, умылся и оперся руками о край раковины, до сих пор не понимая, что происходит. Какого черта он пришел к Селиверстовым? Если его из родного дома выгнали, как отреагируют родители Артура? В майке стало холодно… но лучше уж в ней, чем в грязной толстовке.
Неожиданно дверь ванной комнаты распахнулась, и на пороге появился Артур. Он нахмурился, подошел к другу и невольно покосился на бледно-розовые капли в раковине.
– Вот дела… – протянул он и встретился с Костей взглядом в зеркале, – ты цел?
– Ага.
– А с волосами что, вортако?
– Подстригся немного.
– Сам, что ли?
– Сам. Отец начал, а я закончил.
Артур растерялся. Он никогда не сталкивался ни с чем подобным. Папа не поднимал на него руку ни разу в жизни. Жестокое обращение с детьми Арт разве что в фильмах видел. В жизни это выглядело чересчур жутко и страшно. Пробирало до мурашек.
– Парикмахер из тебя отстойный.
Костя усмехнулся. Повернулся к блондину и ответил:
– Не могу же я быть во всем идеален.
– Вы с родичами поссорились?
Ромал вновь посмотрел на себя в зеркало: урод, настоящее пугало. Ему бы прохожих пугать. Наверняка он Алину напугал. Может, и Арта. Теперь он обязан объяснить, зачем пересек порог их дома. Они заслуживали знать правду.
– Поссорились, – Костя подставил руки под теплую воду и прищурился, – я поступил в университет и разозлил этим свою семью. Они против того, чтобы я занимался чем-то помимо семейного… бизнеса. И мой семейный бизнес отличается от вашего. – Глаза парня яростно сверкнули. – У нас промышляют тем, чем могут. Обычно незаконным.
– Честно признаться, мне все равно, чем промышляет твоя семья, – сообщил Артур и многозначительно посмотрел на друга. – Но хорошо, что ты пошел своей дорогой.
– Отец так не считает.
– Потому волосы решил тебе подрезать?
– Это идиотский обычай. – Ромал брызнул нагревшейся воды в лицо и зажмурился. В груди у него взрывались огненные шары, когда он вспоминал о том, что случилось дома. – Я не думал, что в наше время такое возможно. Но… папа умеет удивлять.
– Несомненно. Видок у тебя тот еще.
– Ты прости… я не должен был приходить. Но отец забрал рюкзак, а в нем все вещи. В общежитие меня не пустили. Какой-то новый охранник ментов собирался вызвать, и…
– Кость, остановись. Мы тут суши заказали. Ты любишь суши?
– Суши? – Константин рассеянно покачал головой: – Да я их не пробовал.
– Серьезно?
Неожиданно в дверь постучали. Ромал поспешил смыть красные капли с раковины, а Артур вихрем обернулся и спросил:
– Кто…
Договорить он не успел. Алина вошла, не дождавшись разрешения, и бросила в плетеную корзину с шампунями груду каких-то лекарств и бинтов. Потом включила лампу рядом с зеркалом. Яркий свет ослепил Костю, будто вспышка фотоаппарата, и он попытался отстраниться, но девушка сказала:
– Стой смирно. – Она прищурилась, разглядывая порезы на макушке Ромала, и вздохнула: – Ничего серьезного. Надо перекисью обработать. Сам дотянешься или помочь?
Костя заторможенно ответил:
– Я справлюсь.
– Уверен?
– Да. Только… – Он нахмурил лоб и стиснул в пальцах край мойки. – Мои волосы. Я бы не хотел… ваши родители… Нужно привести себя в порядок. Есть ножницы?
– Есть. – Девушка подошла к навесному шкафчику.
– А я тебе толстовку принесу, – спохватился Селиверстов.
– Было бы классно.
Артур ушел. Алина нашла ножницы и присела на бортик сверкающей ванны, робко наблюдая за тем, как Костя протирает ссадины на лице и макушке. Он чувствовал, что за ним наблюдают выразительные, любопытные глаза, и дернул уголками губ:
– Гадаешь, куда я вляпался?
– Гадаю, – призналась девушка.
– В переулках шевелюру не подправляют, верно?
– Сомневаюсь, что маньякам понадобились твои черные локоны.
– Маньяки бывают разные.
– Кто так с тобой поступил?
– Я предатель, – процедил Ромал, вглядываясь в свое отражение, – здэмари.