– А я не собираюсь никого предавать.
– И вот мы вернулись к тому, с чего начинали… – Алина подступила к Косте, и он на мгновение замер, ощутив опьяняюще сладкий запах, исходящий от ее волос. – Почему ты назвал себя предателем?
– Это не я.
– А кто?
– Родители.
– И как ты их предал?
– Ушел из дома.
– Разве это предательство?
– Видимо, – тихо ответил Ромал.
– Не понимаю, – отвернулась девушка, чувствуя, как в груди разгорается пожар, – ты не должен позволять им так обращаться с тобой. Да какое они имеют право…
– Имеют.
– Нет. – Она повернулась к парню. – Это жутко несправедливо!
– А жизнь именно такая, – криво улыбнулся Костя, нависая над девчонкой, – жутко несправедливая. Что с нее взять?
– И этот человек верит в хеппи-энды.
– А во что ты предлагаешь мне верить, Алин? В то, что я никогда не успокоюсь? Что мне всегда будет хотеться…
Ромал запнулся, а Алина в недоумении нахмурилась:
– О чем ты?
– Ни о чем.
– Кость. – Парень продолжил закрашивать холст, но девушка положила ладонь ему на плечо и упрямо повернула его к себе лицом: – Ты должен давать сдачи.
– Собственным родителям? – прищурился он и отшатнулся назад. – Все это красиво звучит – так героически и свободолюбиво, но попробуй врезать своему отцу, попробуй как следует накричать на мать, встряхнуть ее, попросить, чтобы она хотя бы попыталась помочь тебе. Давай, веснушка, попробуй. Это непросто. Я так не умею.
– Артур говорит, ты все умеешь.
– Артур ошибается.
– Но почему твои родители не понимают, какой ты…
– Какой?
– Замечательный, – серьезно ответила Алина, слегка покачиваясь на ватных ногах.
– Ты так считаешь? – удивился Костя.
– Мой брат за тобой на край света пойдет, понимаешь? Это что-то да значит.
– А ты?
– Что я?
– Пойдешь за мной на край света?
Девушка отмахнулась, как будто вопрос ей не понравился, хотя внутри у нее что-то замкнуло. Она отвернулась, судорожно соображая, что ответить, но мысли разлетались, словно стаи птиц.
– Зовешь меня на край света? – Сарказм – лучший друг обмана. – Не далековато ли?
– Смотря с кем идти, – парировал Ромал.
– А я ведь могу согласиться.
– А я спросил не для того, чтобы ты отказалась.
– Расстроишься? – Алина так много выпила, что уже не контролировала поток слов и мыслей. Она открыто улыбалась навстречу мечтам и фантазиям. А вдруг Костя хочет исчезнуть вместе с ней? Ведь нет ничего лучше, чем сбежать с кем-то от реальности. Хотя бы на минуту, на одну секунду закрыться в собственной вселенной, наполненной запахом и голосом единственного человека. – Ты расстроишься, если я откажусь?
– Расстроюсь, – честно признался Костя.
– Нельзя такое говорить девушкам.
– А я и не говорю такое девушкам. Я только тебе это сказал.
– Еще одна опасная фраза.
– Почему опасная?
– Знаешь, предлагаю закончить этот разговор. Он ни к чему хорошему не приведет, точно не приведет. Давай лучше музыку послушаем. Давай?
Играла какая-то незнакомая мелодия. Ромал слышал ее в первый раз, но ему совсем не хотелось слушать песни, ему хотелось наблюдать за покрасневшими щеками девушки, за тем, как она смущенно отворачивается, поджимает губы, жмурится. Он шагнул вперед, а Алина отступила назад. Она старалась ухватиться за тот крохотный кусочек разума, что еще не поддался соблазну, но как же хотелось прекратить борьбу…
– Потанцуешь со мной?
– Потанцевать?
– Ага.
– Мне не нравится эта песня.
– Включим другую, – Костя залпом осушил стакан и бросился к телефону.
Названия треков подпрыгивали и смазывались – исчезали. Парень часто моргал, стараясь сфокусировать зрение, но глаза все равно застилала пелена. Заиграла красивая мелодия, Алина заулыбалась, услышав первые ноты, и воскликнула:
– Вот же хитрец!
– Я всего-то отличный стратег.
– Собираешься разбить мне сердце?
– А ты позволишь?
– И кому потом нужны будут эти осколки?
– Я соберу их и склею, твое сердце будет еще сильнее.
– Звучит довольно странно.
Ромал подошел к девушке, протянул ей руку и повторил:
– Потанцуешь со мной?
Зачем указывать чувствам, как они должны работать? Зачем говорить мечтам, когда им исчезнуть? Зачем контролировать свою жизнь и прятаться от истинных желаний?
Алина тепло улыбнулась, шагнув к человеку, к которому ее тянуло, с которым ей хотелось находиться рядом. И кто ее осудит? Кто высмеет? Словить момент и стать частью чего-то особенного можно, лишь рискнув. Обыденное потому и называется обыденным, потому что в нем нет места событиям, которые переворачивают душу и не испытывают сердце.
Каждый хочет заглянуть за горизонт. Не у каждого хватает смелости.
Костя вывел девушку в середину комнаты и аккуратно притянул к себе за талию. Слова песни разносились по мастерской: «Вдох-выдох». Это была та самая композиция, под которую Алина мечтала потанцевать на школьной дискотеке.
– Ты затеял опасную игру, – пробормотала девушка в шею Ромала.
– Я больше не хочу играть.
– А чего ты хочешь?
– Успокоиться. – Парень закрыл глаза, а Алина отстранилась и прошлась кончиками пальцев по его векам и скулам. Она будто чувствовала, с каким отчаянием Костя борется со вселенной, и все внутри нее сжалась в тугой клубок. – Я устал.
– Почему? – тихо спросила девушка.
– Мне надоело делать вид, будто ничто не причиняет мне боли и не сбивает с толку. Что я ничего не чувствую и всегда готов двигаться дальше. Я устал сражаться с реальностью и проблемами, устал считать, что всего в своей жизни я должен добиться сам. Я говорю, как должны жить люди, но сам жить не умею, я привожу доводы, но это лишь очередная ложь, которая не позволяет рассыпаться моему карточному домику. Я… – Ромал опустил голову и прикоснулся лбом ко лбу Алины, – я устал.
– Ты со всем справишься.
– Я устал верить.
– Во что?
– В себя.
– Значит, в тебя буду верить я. – Девушка обняла его. Никогда прежде никто так не прижимал его к себе. Как будто он был тем единственным, в ком она нуждалась. И тогда он тоже обнял ее, прижал к себе так сильно, что у нее перехватило дыхание. – Когда нам хочется опустить руки, нужно вложить их в чьи-то ладони.
– Это из какого-то Священного Писания?
– Так папа говорит.
– А мой папа говорит иначе.
– Если я его когда-нибудь увижу… – Алина выпрямилась и посмотрела Косте прямо в угольные затуманенные глаза: – Я за себя не ручаюсь.
– Подерешься с моим отцом? – криво улыбнулся парень.
– Поставлю ему пару синяков.
– Так ты драчунья?
– А ты сомневался?
– Не связывайся с ним. Он плохой человек.
– Я его не боюсь, – хриплым голосом сообщила шатенка и покачнулась. Их обоих повело по комнате, и Алина оказалась у стены, прислонилась к ней спиной, а Костя навис над девушкой, упершись ладонями по обе стороны от ее тела. Такая близость ошеломляла и пугала. Алина в замешательстве подняла подбородок, а Костя нежным движением смахнул капли черной краски с ее щеки. – Ты никогда так раньше на меня не смотрел.
– Я не думал, что могу так смотреть.
– Что изменилось?
– Не знаю. – Парень еще сильнее приблизился к ней. Медленно и осторожно. Она казалась диким зверьком, загнанным в ловушку, и Косте хотелось защитить ее. – Все, наверное.
– А что будет завтра?
– Я могу сказать, что будет через три секунды.
– И что же?
– Я тебя поцелую.
– Да брось.
– Раз. – Ромал провел пальцами вдоль шелковистых волос Алины, и ей внезапно почудилось, что сердце остановилось. – Два. – Он неспешно наклонился к лицу девушки и с трепетом приподнял ее подбородок. – Три.
Глава тринадцатаяПравда
Ромал услышал громкий треск. Распахнул глаза, поморщился, ничего не понимая, и медленно приподнялся на локтях. Голова так жутко закружилась, что он остолбенел и зажмурился. Что происходит? Где он находится?
– Что за… – парень через силу разомкнул веки, – какого черта?
Он лежал на кожаном диване, на полу валялось одеяло. В углу стояла огромная елка, а огоньки на ней хаотично мерцали и вводили в транс. Через толстые шторы прорывались солнечные лучи. Который час? Костя сжал пальцами переносицу, свесил ноги и застонал. Картинки вчерашнего вечера, вчерашней ночи крутились в голове, раздражая и запутывая, и парень, как ни пытался связать их воедино, не видел логической цепочки: вот он на выставке, вот он рисует картину в подвале, вот они с Алиной танцуют, а потом…
– Нет, – прохрипел Костя, виновато прищурившись, – нет-нет…
Что он натворил? Неужели он поцеловал Алину? Что он ей наобещал? Не нужно было так много пить. Нашел себе жилетку, чтобы выплакаться, а ведь Алина не заслуживала подобного отношения. Она не заслужила, чтобы какой-то идиот напился и наговорил ей кучу всякой чуши, лишь бы облегчить душу. Если они и должны были поцеловаться, то на трезвую голову. По-настоящему.
– Это плохо, – сам себе сказал Ромал и кивнул, – это очень плохо.
А может, и не очень? Ну, поцеловал он девушку. Ну и что с того? Ему ведь этого захотелось, а захотеться не может с бухты-барахты. Осталось лишь понять, поцеловал он ее потому, что она ему понравилась, или потому, что ему была нужна поддержка, а Алина так кстати оказалась рядом.
По дому вновь разнеслось неприятное дребезжание, какой-то громкий треск, и Костя, насторожившись, поднялся с дивана. На его майке остались угольные кляксы, на кончиках пальцев виднелись черные следы. Выходит, он и впрямь мазал краской холст. Хотя бы в чем-то он мог быть уверен.
Костя медленно брел по коридору, борясь с жуткой головной болью. Выпить бы парочку таблеток и свалить отсюда как можно дальше… Интересно, что скажет Арт, когда узнает о произошедшем? Вчера Костя позабыл о нем. Наверное, Артур невероятно разозлится. Безумно разозлится. И неважно, целовались они с Алиной или нет. Артуру не понравится уже то, что они приехали в коттедж и танцевали, попивая текилу… или ром. В башке до сих пор творился такой кавардак, что виски́ горели пожаром.