– Ты не должен избивать друзей своей сестры.
– А я и не избиваю ее друзей. Костя вот цел и невредим. – Он пихнул вортако в бок, и внутри у Ромала все сжалось. Ему не хотелось врать Артуру. Они дружили. Костя мало что понимал в дружбе, но боялся ее потерять. – Если не хотите, я сам поеду.
– Да мы же ничего не сказали.
– Так скажите.
– Хочешь поглядеть на художника? Давай поглядим.
– Вы поедете?
– Поедем.
– Отлично. Выходим в восемь. – Арт забрался в «хендай» и с таким стуком захлопнул дверь, что птицы подорвались с веток и с истошными воплями разлетелись по всему району.
Ромал докурил сигарету, бросил ее под ноги и затоптал в снег. Он почувствовал, как в груди растет недовольство. Что еще за художник поведет Алину в кафе? Она могла бы и намекнуть, что с кем-то встречается.
– Алина разозлится, – вдруг предрек Даня, на что Костя безразлично повел плечами:
– Пусть сами с Артом разбираются.
– Его я понимаю.
– А меня нет?
– Я не вижу ничего плохого в том, что Алина встречается с молодым человеком. Она уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принимать подобные решения.
– Садись за руль, Дань. Холод собачий.
– Тебя не устраивает, что у Алины появился ухажер? – Волков прищурился и вдруг так поглядел на ухмыляющегося Костю, что тому стало не по себе. – Интересно.
– Что интересно?
– Когда ты расскажешь Артуру?
– Что расскажу?
– Лучше не затягивай.
– Дань…
– Арт расстроится, если узнает, что ты его обманываешь.
– Я никого не обманываю. О чем ты, вообще?
– Алине тоже стоит знать.
– О чем, черт возьми?
Немного погодя, Волков поучительно ответил:
– О химической реакции.
А потом открыл дверцу и уселся за руль.
Даня бросал на друзей косые взгляды. Артур, как всегда, сидел в телефоне, Ромал глядел в окно… Удивительно, что они не замечают друг за другом странностей. Уж Даня точно знал, что Селиверстов расстроился, когда Костя устроил разборки из-за видео в сети и обвинил его во всех несчастьях. Арт старался ни в чем не уступать Косте, всегда спрашивал его мнение, всегда слушал его. Артуру хотелось быть нужным, но Ромал никогда не хвалил друга, а постоянно указывал на его недостатки: то он глупости говорит, то шутит слишком часто, то мало внимания уделяет расследованиям. Когда Костя хвалил Артура?
Да никогда.
И ведь Костя не видел в этом ничего страшного. Он даже не замечал, как тянулся к нему белобрысый сосед.
Селиверстов тоже мог бы догадаться, что его друг, который никогда не видел любви и стремился ее найти, не смог бы сберечь свое сердце после встречи с Алиной. Артуру следовало сбавить обороты. Его забота превратилась в помешательство, и в итоге родная сестра злилась на него, а лучший друг – тот самый, который рубит сплеча и ничего не боится, – отмалчивался в стороне, будто пятнадцатилетний школьник.
Но что Даня понимает в жизни? Наверняка ничего. Он может лишь наблюдать и делать выводы. Вывод сделать проще, чем повести себя рационально, в этом он не сомневался. У людей постоянно находятся причины испортить себе жизнь. Такой вот парадокс: принять самое простое решение, чтобы обеспечить себе череду сложных выборов.
…Все занятие по праву Ромал витал в облаках. Он ненавидел такое состояние, но как унять поток мыслей? В последнее время его голова была забита бесчисленным количеством вопросов. Ромал просчитывал варианты, при которых их сайт могли раскрыть, и вел счет иногда на дни, иногда на месяцы. Все зависело от обстоятельств.
Еще он вспоминал слова дилера, или вора, или кем был тот громила, который сломал ему нос. «Вы покойники» – так он тогда сказал. Что это было – пустые угрозы или возможные дополнительные неприятности? Может, стоило сдать этого типа ментам? В конце концов, если он и правда дилер, в полиции обрадуются, поймав крупную рыбу.
Но если – нет?
Что, если они предъявят ложные обвинения и только глубже себя зароют?
Неожиданно прозвенел звонок, и Ромал в растерянности тряхнул головой. Нос тут же заболел. Прекрасное ощущение, как будто переносицу сжимает гигантская прищепка.
– Константин, – внезапно окликнул парня профессор Славин, – задержитесь на минуту.
Костя скептически хмыкнул. Неужели его будут отчитывать за то, что он впервые за полгода прогулял занятия? Он же не в школе находился. В универе ты можешь посещать пары, когда считаешь нужным. Свободная жизнь, самостоятельное обучение… разве не так?
Студенты покинули аудиторию, преподаватель сложил свои бумаги и бросил их на стол, а Ромал подошел к кафедре и со скучающим видом остановился перед доской.
– Вы что-то хотели?
– Хотел, – согласился преподаватель. На нем был все тот же гигантский пиджак. Наверное, он не особо заморачивался, в чем ходить на работу. – Я могу говорить с вами откровенно?
Такого вопроса Костя не ожидал. Серые глаза профессора уставились на него, яркие и выразительные даже за стеклышками очков, и парень небрежно повел плечами:
– Ну давайте.
– Вы умный парень.
– Здорово.
– Нет, я серьезно, Ромал. Вы лучше многих написали аттестационную работу. Лучше некоторых моих магистрантов. – Мужчина уселся за стол, вздохнул и неожиданно снял очки. Вид у него был какой-то измученный. – Я хотел предложить вам стажировку на третьем курсе. Знаю, до него еще нужно дожить, но перспектива неплохая, верно?
– Верно, – осторожно ответил Костя и усмехнулся, – я не против набраться опыта.
– Еще бы.
– Я бы и на втором курсе согласился поработать.
– Ну, посмотрим, как оно будет. Знаете, я долго здесь работаю. Уже лет пятнадцать… может, шестнадцать. У меня было много студентов, но, случается, мне улыбается удача, и я встречаю действительно талантливого ученика. Вы напоминаете мне одного парня. Вы о нем наверняка не слышали. Хороший был студент.
– Был? – не понял Костя, нахмурив брови.
– Да, – с нажимом ответил Славин. – Был. Станислав связался с плохой компанией… по крайней мере, я так думаю. А как было на самом деле? Бог знает. Он подавал большие надежды, но потом все рухнуло. – Мужчина расстроенно покачал головой и откинулся на спинку кресла, сцепив руки в замок. – Он пропускал занятия. И нет, я не собираюсь с вами препираться – пропускайте занятия, сколько хотите, но будьте добры учить материал. Проблема в том, что, когда он все же приходил, мыслями он был непонятно где. А еще на лице у него вечно появлялись какие-то синяки. Однажды он пропал на месяц… А когда вернулся, на щеке у него был огромный шрам.
– Знаете, – растерялся Ромал, нерешительно отступив на шаг, – не понимаю, к чему вы мне это рассказываете.
– Понимаете.
– Нет.
– Кто вас так разукрасил?
– Дверь разукрасила.
– Вы и раньше приходили с увечьями, Ромал.
– Это мое дело.
– Ваше, конечно, – проговорил Славин и взмахнул руками, – никто и не спорит. Просто я не хочу, чтобы вы повторили судьбу этого мальчика.
– Ясно. Я вас услышал.
– Стас Древаль умер. – Профессор посмотрел на Костю прямым пронзительным взглядом, и рой мурашек пробежал у того по спине. Ромал в очередной раз усмехнулся, отвернулся, а на лице преподавателя отразилось искреннее волнение. – У вас нет проблем?
Костя скривил губы и ответил:
– Нет.
– Вы должны знать, что вы всегда можете ко мне обратиться.
– Спасибо. Хорошо. Я могу идти?
– Идите. – Славин шумно выдохнул и придвинул к себе бумаги. Надел очки. – Жду вас на следующей неделе. И не забудьте про задачи в конце параграфа.
– Ага. Не забуду.
Ромал не сказал, что сделал задания наперед, не сказал, что они простые и такие глупые, что их даже читать было неинтересно. Он вышел из аудитории, смешался с толпой студентов, а по спине все так же струился холодный пот. «Он умер», – прозвучали в голове парня слова преподавателя, но он решительно зажмурился и послал тревогу к черту. «Ночные животные» прекратят свое существование тогда, когда Костя захочет этого сам, когда он почувствует реальную опасность, угрозу. Сейчас у него все под контролем. Им нечего бояться, и жить в страхе они не собирались. Ромал давно понял, что не существует вершин, которые они не смогли бы покорить. Им все под силу.
Ему все под силу.
По словам Артура, Алина любила четыре кофейни. В первой кофейне ребята ее не обнаружили, как и во второй, и потому они направились в заведение под номером три. Даниил нервозно покачивал головой, переключая передачи, и повторял:
– Так нельзя. Мы поступаем неправильно. Алина обидится.
Но можно ли было остановить встревоженного брата? Да куда проще остановить цунами или снежную лавину. Арт проверял по телефону, в сети ли сестра, и периодически тихим голосом рассказывал:
– Знаете, как в школе к ней относились? Хорошо. И знаете почему? Потому что я не позволял никому слова плохого о ней сказать. Вы бывали когда-нибудь в раздевалках? Я провел там половину школьной жизни, и парни там не о спорте разговаривают. Они хвалятся, кто кого поимел.
– А ты прямо не хвалился, – поддел Ромал.
– Слушай, ну да, хвалился. А потом перестал. Услышал, как один парень про Алинку хрень болтал, и на всю жизнь хватило, больше ни об одной девчонке не говорил ни слова.
Селиверстов отвернулся, сжал в руке телефон и расстроенно вздохнул. Он совершал ошибки, общался не с теми людьми, принимал неверные решения и… поплатился за это. У Арта не было старшего брата, который бы смог отогнать плохих друзей и указать пальцем на лицемерную девушку, у Арта не было старшего брата, который бы знал все его тайны и мог разобраться в его проблемах. Родители ведь не подозревают и о половине… да даже о трети того, что творится в жизни подростка. Артур в одиночку разбирался с неприятностями, наступал на грабли, слепо верил не тем людям, а потом долго приходил в себя. Артуру пришлось учиться на собственных ошибках, потому что никто не прикрывал ему спину, но у Алины не было в этом необходимости. Зачем набивать шишки, когда брат подхватит тебя прямо в воздухе и не позволит свалиться на землю?