Всем известна история принца, пришедшего ниоткуда, чтобы жениться на капризной дочке одного заносчивого короля. Мне напомнил ее далекий голосок, звучащий в моей голове. Этой капризной дочке заносчивого короля был нужен мужчина без шрамов. Ей был нужен мужчина без прошлого.
У принца, который вышел прямо из леса, чтобы на ней жениться, не было ни одного шрама. Этот принц был страшно красивый, и он понравился капризной принцессе, но не понравился ее кормилице. Кормилица принцессы знала, она с первого взгляда поняла, что страшно красивый принц был колдуном. Она знала, она поняла это, потому что у принца не было ни одного шрама. А у принцев, как и у борцов, на теле всегда есть шрамы. Эти их шрамы рассказывают об их прошлом. Принцы, как и борцы, должны иметь по крайней мере один шрам, чтобы остальные могли сочинять о нем разные истории. Нет шрама, нет легенды. Нет шрама, нет великого имени. Нет шрама, нет славы. Вот почему голосок у меня в голове взял дело в свои руки. Вот почему голосок предоставил мне самому угадать свое имя. Потому что на теле, в котором я обитаю, которое мне передано кем-то, нет ни одного шрама.
Кормилица капризной принцессы знала, она поняла, что у принца без шрамов не было имени. Кормилица предупредила принцессу об опасности. Но все напрасно. Капризная принцесса хотела иметь мужчину без шрамов, без прошлого. Тогда кормилица дала капризной принцесе три талисмана со словами: «Вот тебе яйцо, вот деревяшка и вот камешек. Когда тебе будет грозить опасность, брось их по очереди через левое плечо. Они тебя спасут».
Сыграли свадьбу со страшно красивым принцем, вышедшим прямо из леса, и принцессе настало время отправляться в королевство мужа. Но королевство ее мужа находилось в неведомых краях. Чем больше удалялась капризная принцесса от своей деревни, тем меньше становился эскорт ее мужа, как будто растворяясь в лесу. Каждый из сопровождающих принимал свое истинное обличье: кто превращался в зайца, кто в слона, кто в гиену, кто в павлина, кто в змею – зеленую или черную, кто в венценосного журавля, кто в навозного жука. Ибо ее страшно красивый муж был колдун, о чем и догадалась кормилица. Колдун-лев, который долго держал ее в рабстве в затерянной в лесу пещере.
Горько пожалела капризная принцесса о том, что не послушала кормилицу – не послушала голоса мудрости, который предупреждал ее. Капризная принцесса оказалась нигде. Она находилась в месте без названия, где песок похож на другой песок, куст на куст, небо на небо. В месте, где все перепутано, в месте, где даже земля не имеет никаких отметин, где у земли нет прошлого.
Тогда при первой возможности капризная принцесса сбежала, но колдун-лев тут же бросился за ней в погоню. Колдун-лев знал, что, если он потеряет принцессу, он лишится своей единственной истории, лишится смысла, лишится даже своего наименования – колдун-лев. С бегством принцессы его земля снова станет ничьей землей, ибо она возникла по капризу принцессы. И оживет эта земля только с возвращением капризной принцессы в его пещерное королевство. Сама жизнь колдуна-льва зависела от капризной принцессы, от ее глаз, ее ушей, ее рта. Без нее его красота без шрамов осталась бы невидимой, его рычание стало бы неслышным, а пещерное королевство было бы стерто с лица земли.
Когда он в первый раз чуть не догнал ее, она бросила через левое плечо яйцо, которое дала ей кормилица, и оно превратилось в широкую реку. Капризная принцесса подумала было, что спасена, но колдун-лев выпил из реки всю воду. Когда он во второй раз чуть не догнал ее, она бросила через левое плечо деревяшку, и та превратилась в дремучий лес. Но колдун-лев с корнем вырвал все деревья. Когда колдун-лев чуть не догнал ее в третий раз, вдали уже виднелась деревня, где жили отец капризной принцессы и кормилица. Тогда она бросила через левое плечо последний талисман – камешек, который превратился в высокую гору. Но колдун-лев взобрался на нее в несколько прыжков и спустился с другой стороны. Несмотря на эту волшебную преграду, он все так же гнался за ней по пятам. Она не смела оглянуться из страха, что далекая опасность окажется совсем близко. Она слышала дробь его шагов. Интересно, как бежал этот зверочеловек: на двух ногах или на четырех лапах? Ей казалось, что она слышит его хищное дыхание. Она уже чувствовала его запах – запах реки, леса, гор, зверя и человека, – когда вдруг случилось невероятное. Откуда ни возьмись вдруг появился охотник с луком и стрелами. И колдун-лев был убит стрелой в самое сердце как раз в тот миг, когда прыгнул на капризную принцессу. Это была первая и последняя рана на теле колдуна-льва. Благодаря ей и можно сегодня рассказывать его историю.
Когда колдун-лев рухнул в облаке желтой пыли, из самой глубины лесной чащи послышался страшный шум. Задрожала земля, померк дневной свет. Из земных недр в лучах солнца поднималось пещерное королевство. Высокие утесы с треском ломали сердцевину безымянного королевства колдуна-льва. Все видели, как эти утесы вздымались в небо над чащей. Отныне пещерное королевство можно было найти по этим шрамам на теле земли. А благодаря этим шрамам сегодня можно рассказывать его историю.
Охотник-спаситель был единственным сыном кормилицы с ее тремя талисманами. Охотник-спаситель был некрасив, охотник-спаситель был беден, но он спас капризную принцессу. В награду за его отвагу заносчивый король выдал за охотника-спасителя свою капризную дочь. Тело этого человека было покрыто шрамами: у него была своя история.
Клянусь тебе, что я услышал сказку про колдуна-льва перед самым отъездом на войну. Как и все интересные истории, она полна лукавых намеков. Тот, кто рассказывает такую известную историю, как эта – про капризную принцессу и колдуна-льва, может скрыть под ней другую. Чтобы обнаружить под всем известной историей скрытую, та должна чуть-чуть приоткрыться. Если она будет слишком хорошо спрятана под известной историей, ее никто не разглядит, она останется невидимой. Скрытая история должна незримо присутствовать в рассказе, чтобы ее можно было угадать, как под шафранно-желтым облегающим платьем угадываются прекрасные девичьи формы. Она должна проглядывать. Когда те, кому адресована скрытая история, поймут ее, она может изменить весь ход их жизни, обратив неясное желание в конкретное действие. Вопреки ожиданиям злонамеренного рассказчика, она может излечить их от нерешительности.
Клянусь тебе, что рассказ о колдуне-льве я услышал ночью, сидя на циновке, расстеленной на белом песке, в компании юношей и девушек моего возраста, под сенью низко растущих ветвей старого мангового дерева.
Клянусь тебе, что, как и все, кто слушал в тот вечер историю о колдуне-льве, не имевшем на теле шрамов, я понял, что Фари Тиам приняла ее на свой счет.
Я знаю, я понял это, когда Фари Тиам поднялась, чтобы распрощаться с нами. Я знаю, я понял, что Фари было все равно, что ее примут за капризную принцессу. Я знаю, я понял, что она желала своего колдуна-льва. Когда Альфа Ндие, мой больше чем брат, человек с тотемом льва, тоже поднялся почти сразу после Фари, я понял, что он догонит ее в зарослях. Я знаю, я понял, что Альфа и Фари встретились в маленькой эбеновой роще, неподалеку от пылающей реки. Там Фари отдалась Альфе, перед тем как мы оба должны были на следующий день отправиться на войну во Францию. Я знаю это, потому что сам был там, хотя меня там и не было, потому что я ему больше чем брат.
Но теперь, когда я думаю об этом как следует, когда я снова задумываюсь о себе, видит Бог, я знаю, я понимаю, что из дружбы, из сострадания Альфа уступил мне место в своем теле борца. Я знаю, я понял, что Альфа услышал мою первую мольбу, там, в самом сердце ничьей земли, в день моей смерти. Потому что я не хотел оставаться один нигде, под землей без названия. Видит Бог, клянусь тебе, что когда я думаю, кто мы такие, я понимаю, что отныне он – это я, а я – это он.