– Ой! – Мира врезалась в спину Антону, едва не снеся его с ног. Тот отскочил, а Мира, взглянув на него, как-то мгновенно неуловимо изменилась в лице и выпустила ребенка из рук. Янка, не будь дурой, тут же очень быстро засеменила прочь.
– А мне не говорили, что твой парень такой красавчик, – мурлыкнула моя дорогая сестрица, кокетливо поправляя волосы, и тут же протянула руку, предлагая то ли пожать ее, то ли поцеловать. – Яромира! Можно просто Мира…
– Это моя… кузина, – сквозь зубы пояснила я, наблюдая за ужимками последней. – И ее дочь Яна… была только что.
Мирка – вообще-то немного младше меня, но уже успела пережить свою первую смерть и родить дочь. Так что стать спасительницей рода ей уже не грозит. Зато она, чего уж скрывать, куда симпатичнее меня. И, в отличие от меня, может похвастаться завидными формами, которые нисколько не стесняется демонстрировать. Ее наряды всегда привлекают внимание своей вызывающей откровенностью, да и кокетничать она, опять же в отличие от меня, умеет практически профессионально. На самом деле даже удивительно, что ей не удалось-таки выйти замуж. Наверное, просто не повезло, она слишком рано умерла впервые.
И сейчас мне остро не нравились хищные взгляды, которые она бросала на моего парня. Впрочем, он, кажется, от ее внимания только растерялся и, обняв букет одной рукой, другой несмело пожал самые кончики пальцев Мирки.
К моему счастью, в этот момент Мирку отвлек душераздирающий вопль ее дочери, споткнувшейся обо что-то и растянувшейся на земле. Яромира досадливо прицыкнула зубом.
– Нненавижу, – почти неслышно прошипела она, однако тут же сменила тон. – Надеюсь, еще пообщаемся… и познакомимся поближе, – она чарующе улыбнулась и торопливо отправилась успокаивать ребенка.
– Я уже запутался, кого как зовут, – жалобно сообщил мне Антон. – Почему у всех такие одинаковые имена?
Я виновато пожала плечами.
– Семейная традиция… все имена – на «Я». А таких имен, как ты понимаешь, не так уж много. Это просто традиция, на самом деле ей вовсе необязательно следовать!
Я хотела добавить, что мы-то обязательно назовем нашу дочь Маргаритой или даже Дарьей, но вовремя себя остановила. Мы еще не заводили разговора о свадьбе и детях, и я считала правильным, чтобы первым эту тему поднял все-таки Антон.
Тем временем почти все уже расселись за столами, и я поспешила занять пока свободные места подальше от бабушек. Рядом с Антоном оставался еще один свободный стул.
– Слушай, а где именинница? – шепотом спросил у меня любимый и указал глазами на букет, который он кое-как примостил на столе рядом со своей тарелкой. Одна из роз при этом окунулась в соусницу. – Надо же поздравить…
Я окинула взглядом рыжеволосое воинство вокруг и с неудовольствием отметила, что все-таки не все еще в сборе. Моя драгоценная тетушка Ядвига ухитряется опаздывать даже на собственный день рождения.
– Ее еще нет… она скоро будет, – хмуро отозвалась я. Антон, если и удивился, ничем не выдал себя и только переспросил:
– А мы сейчас в ее доме?
Я молча кивнула, предпочтя ничего не объяснять. Тетушка Ядвига… это слишком сложная для меня тема, чтобы рассказывать о ней вот так, сходу.
К тому же на данный момент главной задачей было отбиться от тех тетушек, которые уже имелись в наличии. Вот, например, прямо напротив нас поминутно поправляла очки, пристально разглядывая Антона, моя сибирская тетушка Ярина. И это мне совсем, совсем не нравилось. К слову, большинство из присутствующих о чем-то переговаривались между собой, иногда разговор получался общим, но все нет-нет да кидали взгляды в нашу сторону, так что создавалось неприятное впечатление, что, когда мы не слышим, обсуждают именно нас.
– И когда же намечается сие знаменательное событие? – строго спросила наконец Ярина, продолжая смотреть на Антона в упор.
– К-какое? – тот поперхнулся тарталеткой, которую как раз надкусил.
– Дорогуша, разумеется, свадьба, – спокойно ответила та.
– Тетушка! – прошипела я, – мы еще не говорили на эту тему… и… не строили так далеко идущих планов.
– Вот как? – ее тяжелый взгляд переместился на меня. – У меня сложилось иное впечатление. Мне говорили, что вы даже живете вместе.
– Да, – беспомощно ответила я, а Антон, желая, видимо, меня выручить, подхватил:
– Мы пока просто живем вместе, нас это устраивает…
– То есть, – взгляд тетушки Ярины теперь был просто-таки пудовым, – вы не только живете во грехе, но и гордитесь этим? Ты, – она обвиняюще ткнула в Антона пальцем, – соблазнил нашу девочку и не собираешься отвечать за это?
Могло бы показаться странным, что кто-то из нашей семьи рассуждает о грехе. Но на самом деле ничего такого уж удивительного в этом нет. Да, мы знаем об устройстве этого мира и того, что за ним, чуть больше обычных людей. Но в том, что касается высших сил, действительно высших – мы на равных со всеми прочими. И верить или не верить в единого Творца – личный выбор каждого. Во всяком случае, не думаю, что мы, как и другие создания, слегка выходящие за рамки обычного, – действительно порождения дьявола или иного мирового зла. Уж это-то придумали церковники. Те, кто стоял у истоков религии, вовсе здесь ни при чем. Ни в одной из священных книг нет ни слова о том, что ведьмы – исчадия ада. Это уже решили люди. Наш мир, тот мир, Врата в который мы охраняем, – он всего лишь другая сторона этого мира, тень, без которой не бывает света. Попробуй уничтожить его и всех, кто к нему принадлежит, – и рассыплется и этот мир, ведь оба они – две стороны одной монеты.
И мы вовсе не рассыпаемся прахом, если облить нас святой водой. И при желании вполне можем ходить в церковь.
Лично я, можно сказать, агностик. Хотя меня даже крестили когда-то по настоянию все той же тетушки Ярины. Когда-то давно та решила, что все ее беды – наказание божье за дочь Мирку, рожденную во грехе. Она стала истовой религиозной фанатичкой, и могла целыми днями рассуждать о Господе, грехе и искуплении. Разумеется, все прочие в ее глазах вели недостаточно праведную жизнь – и именно это, по мнению тетушки Ярины, и было причиной того, что нам никак не удается снять фамильное проклятие.
Особенно хорошо было, когда тетушка начинала проповедовать в Сумеречье, пытаясь обратить в истинную веру кого-нибудь из нечисти или старых богов. Старые боги не имеют никакого отношения к создателю, это просто силы, существующие в мире, ныне почти забытые.
Сейчас Ярина завела очередную свою бесконечную лекцию о святости брачных уз, благословленных церковью, и о наказании за грехи. Слушатели ей в таких случаях обычно были не особенно нужны – лишь бы не прерывали.
– Просто забей, – шепнула Антону пробегавшая мимо сестрица Яся. – Она всегда так.
Тот ошеломленно кивнул и оглянулся, а Яся подмигнула ему и помчалась дальше.
– Не бегай! – осадила ее через секунду бабуля Ягна и, изловчившись, с размаху шлепнула своей клюкой пониже спины. У Антона, наблюдавшего эту сцену, глаза полезли на лоб.
Моя вторая кузина – тринадцатилетняя Ясмина, она же в просторечии Яся, – пожалуй, самый нормальный и живой человек в нашем семействе. Хм, немного двусмысленно звучит в нашем случае, но да. Она – из тех немногих, кто не умирал пока ни разу. Собственно, таковых на данный момент у нас всего трое – я, Яся и маленькая Янка. Яся, конечно, уверена, что снять семейное проклятие суждено именно ей, а не мне, и это служит предметом наших с ней извечных шутливых перебранок. К слову, сейчас Яся живет там же, где прошли и мои детские годы – в избушке моей бабули Ягны. Так уж сложилось, что детей в нашей семье обычно воспитывают бабушки, а не матери (я-то, конечно, собираюсь прервать и эту традицию). Но бабушка Яси Явдоха до сих пор не осела на одном месте, предпочитая путешествовать по миру, а ее прабабушка Яда уже слишком стара, чтобы присматривать за непоседливым подростком. И моя тетушка Янина, все же не желая брать на себя ответственность за подрастающую дочь, препоручила ее в конце концов заботам дальней родственницы. Так и вышло, что Яся, которой предстоит однажды унаследовать Врата в далекой Сибири, растет у наших – самых южных Врат, и вижусь я с ней чаще, чем с большинством остальных родственниц.
– Не слушайте ее, – мелодично посоветовала с другого конца стола рыжеволосая, как все здесь, немолодая дама, с ног до головы увешанная бусами и фенечками. – Главное – это любовь… будьте, как дети, как цветы – и не найдется ничего греховного в том, что естественно…
– Это двоюродная бабушка Явдоха, – шепнула я Антону. – Дочь Яды. Она буддистка. И, по-моему, она еще не в курсе, что эпоха хиппи давно прошла.
– Положить тебе салата? – Возле Антона уже стояла с большой салатницей Мирка, и, стоило ему обернуться, как она, не дожидаясь приглашения, низко наклонилась над его тарелкой, демонстрируя во всей красе великолепное декольте и его не менее великолепное содержимое. Антон, который поневоле в это самое содержимое почти уткнулся носом, смущенно закашлялся и попытался отшатнуться – мне даже пришлось его слегка придержать, чтобы он не упал под стол.
– Срам прикрой, – недовольно буркнула тетушка Ярина дочери, прерывая свою вдохновенную обличительную речь, однако тут же продолжила. Впрочем, Мирка не обратила на это ни малейшего внимания, продолжая нависать над Антоном и пытаясь придвинуться к нему еще ближе, а после и вовсе уселась на свободный стул рядом с ним, положив локти на несчастный букет. На другом конце стола немедленно заголосила Янка, однако Мира только недовольно передернула плечами. К ее счастью и моему неудовольствию, Янкой тут же занялась Явдоха, которая принялась сюсюкать с ребенком и что-то даже напевать. Янка по-прежнему голосила, но уже в другой тональности, кажется, требуя немедленно принести ей какую-то игрушку. Ярина продолжала вещать о вечных ценностях и о грехе прелюбодеяния, в красках живописуя уже грехопадение Адама и его последствия. Время от времени над столом раскатисто прокатывались всхрапы прабабушки Яды, перемежаемые взрывами басовитого хохота бабки Яниты.