– Вообще-то, у меня тоже жених имеется, – сообщила я как бы между прочим. – Ну… почти жених.
– Вот как? – Арису задрала свои безупречные брови практически до небес.
– И ты молчала?! – чуть ли не закричала Жюли, так что на нас начали оглядываться. – Рассказывай давай срочно!
– Да там в общем-то не о чем особенно рассказывать, – я пожала плечами. – Илья, он… он музыкант, играет на бас-гитаре в группе. Мы на его концерте познакомились, в одном баре. Я танцевала перед самой сценой, и представляете, в какой-то момент поднимаю глаза – а он прямо на меня смотрит! И как будто только для меня играет. А в перерыве, когда группа отдыхала и включили какой-то медляк, он даже пригласил меня на танец! В общем, там сразу ясно было – это судьба, просто судьба! А после концерта он попросил мой номер телефона… вот и все.
– Что значит – все? – изумилась Жюли. – Вы давно встречаетесь?
– Ну… собственно, мы пока не встречаемся, – я замялась. – Он еще не звонил.
– Ага, – Арису вздохнула и проницательно посмотрела на меня. – И давно был этот концерт?
– Две недели назад… ну мало ли какие дела могут быть у человека! Может, они вообще на гастроли уехали, зачем ему тогда звонить!
– Ага, – повторила Арису и побарабанила пальцами по столу. – Жених, говоришь…
– Я сказала – почти, – обиженно буркнула я и отхлебнула коктейль.
– Слушай, – Жюли смотрела на меня с каким-то даже болезненным любопытством, – а у тебя вообще с кем-нибудь были… ну, серьезные отношения? Так, чтоб надолго? Кроме этого le con Антона, конечно.
– Были, – отвечать не хотелось. – Но об этом я не очень люблю вспоминать.
– Действительно серьезные? – Арису смотрела скептически. Я вздохнула.
– Ладно. Судите сами…
История шестая, драматическая, в которой фигурирует Очень Злая Баба Яга
Это самая ужасная и драматическая из моих историй. И самая недавняя.
В этот раз я не просто знала для себя, что это – судьба. Это знал даже мой нареченный. И именно он предложил мне руку и сердце… примерно после трех лет совместной жизни. Нельзя сказать, пожалуй, что все было все эти годы совершенно гладко и безоблачно, но ведь в семейной жизни и не бывает иначе, верно? Мы иногда ссорились, потом мирились. Все как у самых обыкновенных пар.
Познакомились мы с Виталиком благодаря моей работе. Виталик был (да, наверное, и остался) успешным бизнесменом. Ему понадобились услуги переводчика для переговоров с иностранными партнерами, и он нанял меня через агентство. Какое-то время мы вынужденно проводили массу времени вместе – и в итоге между нами начался роман. Как оказалось, мой работодатель обладал великолепным чувством юмора и был прекрасным и весьма начитанным собеседником. Нам всегда было о чем поговорить, всегда было интересно вместе. И он уверял, что я изумительная девушка – внимательная, все понимающая, словом – необыкновенная.
Виталик был совсем не похож на тех мальчишек, с которыми я встречалась раньше. Прежде всего, он был взрослым – намного старше меня. Ну… то есть не буквально, конечно, старше. Но если я вот уже много лет как внешне, так и по ощущениям оставалась по человеческим меркам в возрасте «где-то между двадцатью и тридцатью», то мой возлюбленный перешагнул порог сорокалетия, а за его плечами было уже два неудачных брака. Думаю, этим и объяснялось то, что он вовсе не торопился предлагать мне руку и сердце, а желал сначала основательно проверить наши чувства совместной жизнью. Или это я так думала.
Пожалуй, единственное, что мне не нравилось в Виталике – это его страсть к полетам. Точнее, не так. Сама эта страсть, как любая другая увлеченность, делала его в моих глазах лишь интереснее. Но единственная его попытка меня к этому увлечению приобщить завершилась довольно прискорбно.
У него был собственный мотодельтаплан, который он держал на летном поле за городом. Дельтаплан был его голубой мечтой с детства, так что при первой возможности он не замедлил эту мечту воплотить. Говорил, что когда-то даже влез в долги ради этого. Впрочем, к моменту знакомства со мной он давно со всеми долгами расплатился.
Однажды, когда наш конфетно-букетный период был в самом разгаре, Виталик сообщил, что хочет сделать мне сюрприз. Попросил закрыть глаза и не подглядывать, посадил в машину и долго-долго куда-то вез. А когда меня вывели из машины и разрешили открыть глаза, передо мной был он. Дельтаплан. Эдакое огромное насекомое с моторчиком. И надо было видеть гордость Виталика, демонстрирующего мне свою мечту.
Тут стоит, наверное, пояснить мое отношение к самолетам, вертолетам и прочим летающим конструкциям.
Я боюсь высоты. То есть не совсем высоты, а…
Вот летать, к примеру, на ступе или там на метле – это запросто. Я знаю, что ни ступа, ни метла никогда меня не уронит. Ну, если, конечно, она мне не враг изначально. У нее есть душа. И вообще – я понимаю, как они работают и как держатся в воздухе! Еще меня совсем не затруднит влезть на дерево или там на скалу – на какую угодно высоту. У дерева и у скалы – тоже есть душа, и я всегда смогу с ними договориться.
А вот вкрутить, например, лампочку для меня всегда было проблемой. Потому что надо встать на совершенно бездушную табуретку, которая предательски шатается и у которой в любой момент может подломиться ножка. С моим-то везением! И аттракционов типа чертова колеса я никогда не понимала. Что уж тут говорить о всяких там самолетах. Представить, что меня на немыслимой высоте над землей удерживает куча бездушного железа, – это просто ужасно. Я не понимаю, как эта махина держится в воздухе, я просто боюсь ее. Ей-ей, я б лучше на Карлсоне полетала.
Словом, оказавшись перед этой хлипкой на вид конструкцией, напоминающей одновременно трехколесный велосипед, гигантского мотылька и мой ночной кошмар, я, прямо скажем, не испытала восторга, которого от меня явно ожидали. А осознав, что меня на этом собираются катать, я пришла в настоящий ужас. Увы, внятно сообщить, что именно я думаю по этому поводу, мне так и не удалось. Суженый радостно улыбался мне и сжимал мою руку. Мой бессвязный лепет был принят за выражение радости и благодарности, и меня едва ли не силой затащили на пассажирское сиденье и пристегнули ремнями. Я чувствовала себя так, как, должно быть, ощущает себя лабораторная мышь на столе препаратора, когда надежды уже нет и сейчас тебя точно вскроют. Возможно, заживо.
Мой нежно-салатовый цвет лица был, кажется, принят за выражение благосклонности. И Виталик, гордо угнездившийся на месте пилота, начал разгон. А я между тем думала – ну, в сущности, раз все неизбежно, лучше просто смириться, верно? Просто зажмуриться и пережить. Пилот, он же мой суженый, обернулся ко мне и прокричал что-то неразличимое. Я попыталась счастливо оскалиться в ответ – уже его затылку. В этот самый момент мы таки оторвались от земли, так что я преизрядно клацнула зубами. И сразу догадалась, что ключевой моей ошибкой в тот день было позавтракать.
Мы сделали небольшой круг над летным полем, пока я лихорадочно вспоминала текст «Отче наш». Потом плюнула на это безнадежное занятие и попыталась припомнить в уме таблицу умножения. С цифрами у меня никогда не ладилось, так что и эта попытка закончилась постыдным провалом. Главное – не думать о завтраке, понимала я. Завтрак, он был давно. Нет, я не хочу его никому демонстрировать. Нет. Точно не хочу. Надо сцепить зубы. Или улыбаться? Мой любимый, оборачиваясь ко мне, пытался иногда перекричать шум мотора и показывал мне какие-то красоты внизу – кажется, церквушку, лес, еще что-то. «Руль держи, козлина», – думала я. Остро хотелось также рассказать все, что я думаю о красотах, но меня бы все равно не услышали. А потом мне стало не до устного счета, потому что мой пилот решил меня действительно развеселить и развлечь. Он начал выделывать какие-то фигуры в воздухе, то набирая, то сбрасывая высоту, так что меня с силой прижимало к креслу, а внутренности сворачивались в тугой узелок. Виталик радостно хохотал и что-то кричал. Я сидела, зажмурившись, и пыталась особенно не дышать, понимая, что вот и пришел мой первый смертный час. В какой-то момент я даже осознала, что тихонечко и тоненько визжу на одной ноте, и попыталась прекратить это делать. Немедленно закружилась голова. Отстань, завтрак.
Казалось, что стоит мне только слегка расслабить руки, которыми я намертво вцепилась в раму, и меня, невзирая на страховочные ремни, унесет к лешему и красотам, будет ярко и эффектно.
Я ощутила резкий толчок, меня почти привычно уже вдавило в сиденье, а осторожно приоткрыв один глаз, я осознала, что мы таки приземлились, и теперь осталось только дождаться, когда эта адская машина остановится.
А спустя несколько минут я, растекшись в кресле, смотрела замершим взглядом на летное поле и могла думать только о том, как оно прекрасно и неподвижно. И еще остро осознавала, что я – жива! Я все еще жива! Да я практически супергерой и крутой покоритель небес!
Кажется, Виталик уже выбрался со своего места и пытался теперь отколупать мои побелевшие пальцы от рамы, однако я держалась намертво. Подошли еще какие-то люди, что-то радостно говорили и хлопали моего суженого по плечам. Совместными усилиями три человека выковыряли меня из дельтаплана и поставили рядом. Потом что-то звякнуло и булькнуло.
– Ну – с почином! С первым полетом!
Я поморгала. Виталик и еще какие-то два мужика стояли рядом, все широко улыбались. При этом в руках у одного оказалась початая бутылка виски, а Виталик протягивал мне невысокий и широкий стаканчик с толстым донышком, на дне которого плескалась темно-янтарная жидкость. Я, ни о чем не думая, протянула руку, взяла стакан и внимательно в него посмотрела.
И тут завтрак наконец настиг меня.
Больше приобщать меня к своему любимому увлечению Виталик не пытался. Полагаю, первостепенную роль в этом сыграло не мое отношение к полетам, а тот прискорбный факт, что чистить конструкцию, состоящую из труб и рам – задача весьма непростая.