– Ох… – плохо дело, поняла молодая колдунья. Паленка – молодая олениха, только недавно родившая малыша – была одной из любимиц Лешего.
– Не насмерть, – поспешно добавил тот, – подранили… насилу увел ее, а ведь у ней малой, как ей теперь?
– Не насмерть, – выдохнула с облегчением. – Так я залечу. И за малышом присмотрю… отпусти их, дяденька!
– Ладно, – неохотно проскрипел старик, – ежели так – живы будут… попугаю только. А ты, коли свидеться с тем князем доведется, уж постарайся ему втолковать, чей здесь лес и как в гостях вести себя надобно…
У Ягенки были серьезные сомнения насчет мнения князя о том, «чей лес». Впрочем, вслух высказывать она их не стала. Попугает – да и хорошо. Ничего, от испуга еще никто не умирал. Доберется перепуганный князь до Богатырева – а там уж Василинка его ждет-пождет, тут-то он про свой испуг и забудет… хихикнув своим мыслям, Ягенка направилась домой, не забыв с благодарностью поклониться лешему напоследок.
Заметив коня у своего крыльца, она почти не удивилась. Следовало ожидать… уж если леший взялся кого-то морочить, первым делом он людей в разные стороны разводит. По одному их и пугать, и путать проще. Значит, бродят сейчас по всему лесу княжьи дружинники, все порознь, аукают. Вот и к ее дому кого-то из них занесло. Может, и еще кто сегодня выбредет. Ничего, уж она-то дорогу к поселку укажет, еще и клубочек путеводный даст, если понадобится.
…А хорош, конь-то! Вороной, статный, гладкий, ноги тонкие, грива что шелк, под шкурой мышцы перекатываются – сильный, красивый. Вот только переступает как-то странно.
– Доброго дня тебе, красавица! – хозяин коня подошел так тихо, что Ягенка вздрогнула. Вздрогнула? Это она-то, лесная колдунья! Хмыкнув про себя, девушка непонятно на что вдруг обозлилась. Станет она еще пугаться кого ни попадя!
Тем временем мужчина стоял перед ней, ожидая ответа. Ишь – под стать коню своему выискался. Высокий, темноволосый, голову высоко держит – с сельскими парнями такого не спутаешь. Одет без роскоши, по-походному, однако наряд его показался Ягенке странным, непривычным – длинный, до колен, черный кафтан почти без украшений, черные же штаны, высокие сапоги. Сколько же лет ему, интересно? Ни юным, ни зрелым не назвать. Впрочем, ей-то какое дело? Дорогу ему укажет и забудет о нем.
– И тебе не болеть, – буркнула она. – Дорогу указать?
– Можно и дорогу, – хмыкнул мужчина. – Но сначала водой бы неплохо напоить, а то и накормить путника. Или в этих краях о гостеприимстве не слыхивали?
Вспыхнула. Открыла рот, хотела что-то ответить, но ему ее ответ был, кажется, без надобности.
– А если сердце у тебя есть, так и не выгонишь, надеюсь, в ночь глухую… конь у меня захромал, да и сам я подранился. Лихие у вас леса, красавица. Так, может, впустишь, родителей кликнешь, помочь чем сможешь? Али нет все же – сердца-то?
Сглотнула вязкий комок слюны, головой мотнула. Это у нее, значит, сердца нет? Передернула плечами с досады. Тоже мне, выискался – встретили его не так!
Впрочем, как бы ни было Ягенке досадно, прежде всего она не могла бы бросить в беде коня… а затем уже – всадника.
Какую ночь-то глухую, между прочим, ясный день на дворе!
– Ну входи в дом, гость незваный… о коне позабочусь. – Может, и не слишком любезно, ну да и Ягенка – не княжна какая. Сам явился к отшельнице, она и впрямь не звала и не ждала!
Чуть усмехнувшись и пожав плечами, воин поднялся по ступенькам, едва слышно скрипнул дверью и вошел. Ягенка осталась во дворе наедине с вороным конем. Вздохнула, посмотрев на него, и подошла ближе.
– Ну показывай, что у тебя там…
Конь доверчиво ткнулся мордой в плечо. Животных Ягенка любила, и они, как правило, отвечали ей полной взаимностью, с первого взгляда понимая, что опасаться ее не стоит.
Дело, как оказалось, было пустяковым: небольшая рана на передней правой ноге, которая, к счастью, не успела еще воспалиться – нужно только вовремя обработать. Колдунья хмыкнула: Леший любил ставить нечто вроде силков из колючих веток – на грибников, если те плохо, по мнению лесного хозяина, себя вели. «Нарушители» нередко в таких ловушках запутывались и возвращались в село израненными. Но зверя, пусть и пришлого, дядька Леший не тронул бы. Должно быть, случайно – целил веткой в седока… однако у человека в таком случае раны должны быть посерьезнее, пожалуй.
Промыв рану, Ягенка забежала на несколько минут в дом – за чистыми тряпицами и заживляющей мазью. Мельком глянула, что поделывает гость. Тот сидел на лавке, тяжело привалившись к стене и закрыв глаза. Спит? Ладно, с этим потом разберемся, решила девушка. Сначала – конь.
Пока обрабатывала рану и аккуратно привязывала мазь, умница вороной стоял, не шелохнувшись. Осталось напоить и накормить… Ну и приласкать, и пошептать на ушко.
Закончив возиться с животным, Ягенка наконец собралась заняться его хозяином. Что он там говорил – подранился? Ну-ну. Вот сейчас и посмотрим. И покормим его тоже уж, ладно. Коли нашеми харчами не побрезгует.
Войдя в дом и на ходу вытирая руки вышитым полотенцем, Ягенка наконец внимательно посмотрела на гостя. Тот, похоже, и впрямь заснул сидя. Вот только спокойным его сон назвать было сложно. Мужчина тяжело, поверхностно дышал и крупно вздрагивал, на лбу его выступила испарина. Ягенка прикоснулась к его щеке и нахмурилась. Жар… с чего бы?
– Эй, – она потрясла его за плечо, – проснись!
Просыпаться воин не желал. Лишь заметался во сне, дернул головой, застонал протяжно. Происходящее все больше не нравилось лесной колдунье. Она нахмурилась еще сильнее и закусила губу. Что же делать с тобой, гость незваный?
Во всяком случае, точно стоит осмотреть его раны. Нечисто тут дело, жара от пары царапин не бывает обычно.
Так и не сумев растолкать мужчину, Ягенка наконец решилась раздеть его сама. Кое-как стянула кафтан и ахнула. Темная ткань и складки кафтана не давали разглядеть многочисленных прорех. Но на рубахе отчетливо видны были не только они, но и кровавые пятна, расплывшиеся по ткани. Недолго думая, взяла с полки нож и срезала остатки рубахи – все равно ее уже не залатать… ничего, сам новую купит или князь подарит, вон конь у него какой ладный, видать, дружинник-то не из последних. Мужчина только постанывал, пока девушка осторожно ворочала его и отдирала прилепившиеся к коже клочки одежды.
В конце концов Ягенка кое-как уложила мужчину. Теперь он полулежал на лавке боком, опустив ноги на пол. Удовлетворенно посмотрела на результаты своих трудов. Теперь промыть… но отчего же все-таки жар? На теле оказалось всего несколько царапин – от них было довольно много крови, но ни одна из них не была особенно глубокой. Воин на такое и внимания бы не обратил. Осторожно перевернула его на спину. Гость снова слабо застонал. Еще раз осмотрела внимательно, не пропуская теперь ни клочка кожи – и ахнула.
Как же она могла не заметить сразу? Не приглядывалась к рукам, кровь на груди отвлекла внимание… На обеих ладонях мужчины пузырились волдыри. По правой руке синеватое пятно на коже расплылось почти до локтя. На крохотную царапинку на запястье никто бы и внимания не обратил. Вот только… Ожоги на руках могли означать только одно. Не в те заросли забрался воин со своими ранами. Пустяковыми, в сущности, ранами, да и ожоги от яда прошли бы вскоре, а вот если ядовитый сок попал на ранку – тут уж как древние боги рассудят: жизнь ли, смерть ли, а может и что хуже смерти – безумие.
Ягенка порывисто встала. Отсасывать яд из ранки уже наверняка поздно. К счастью, лесная колдунья хорошо знала травы своего леса – добрые и злые, несущие смерть и исцеление. Сейчас помочь воину могло только чудо – и как раз она, пожалуй, и могла стать таким чудом. Если успеет. Ох, сколько же времени потеряла, пока с конем возилась… Торопливо подбирая на полках травы для отвара, отстраненно думала – как, интересно, он держался на ногах, как говорил с ней, и стоял же ровно… а ведь должен был чувствовать слабость, ломоту во всем теле, кружение в голове. А этот улыбался. Дрожащей рукой девушка перемешала отвар. В голове колотилось: «Успеть… Успеть!».
Теперь напоить еще горячим отваром воина. С трудом разжав его челюсти, девушка осторожно вливала жидкость в рот мужчине. Тоненькая струйка стекала из уголка его рта. Ничего. Ничего. Лишь бы внутрь хоть немного попало.
Ну вот. Целебный отвар должен вывести яд. Мазь снимет воспаления и заживит ожоги и раны. Сегодня больше ничего не сделать. Если ночь переживет – будет дальше жить воин.
Оставалось, правда, решить еще одну проблему. Целебное питье уже начало действовать – и жар сменился ознобом, мужчину била теперь крупная дрожь, а его тонкие губы практически побелели.
Для успешного выздоровления воину необходимо было тепло. Да и лежать на лавке ему не стоит – будет метаться в лихорадке, упадет, этого ему только и не хватало, пожалуй.
Ягенка глубоко вздохнула и мрачно усмехнулась. Ну что ж. Придется, видимо, уступить ему свое спальное место – на печи. А вот как его туда… перенести? На руках? Ну нетушки! Поворочав мужчину во время раздевания, Ягенка уже убедилась, что весит он немало – во всяком случае, для нее, довольно хрупкой девушки.
Решение вскоре пришло – при этом Ягенка даже досадливо поморщилась: как она могла не подумать об этом сразу? Все ж таки она – не простая травница. Привратница – и не знает, как человека переместить. В Сумеречье кому расскажи, засмеют. Так Ягенка мрачно рассуждала, забираясь на печь. Ну… размеры у нее с воином, конечно, разные – он и ростом выше, и в плечах пошире будет. Но если, к примеру, обнять одеяло… и еще подушку, нет, две подушки. Вот так в самый раз. Посмотрела на воина, чуть скосила глаза – и переместилась. Теперь уже мужчина лежал на печи, а она – полусидела на лавке. Подушку, пожалуй, стоит ему вернуть. Хотя бы одну.
Подошла к печи, осторожно приподняла голову мужчины, подложила под нее подушку. Мужчина спал беспокойно, дышал тяжело. Всматриваясь в его лицо, девушка прислонилась к печи и неожиданно для самой себя разрыдалась. Такой вдруг страшной показалась мысль, что этот незнакомец мог умереть всего лишь оттого, что она не спешила ему помочь – умереть, выходит, по ее, Ягенки, вине! В этих слезах смешались ее ужас и злость на саму себя и на воина, который так искусно не подавал виду, как ему больно, что она могла и не заметить стоящей на ее же крыльце смерти. Опять – на ее крыльце…