«Неужели? Неужели?.. Неужели?!» – счастливым шепотом думала Анна Аркадьевна.
Опустим то краткое время, когда влюбленные успели побыть счастливыми, ибо, во-первых, Антон Павлович слишком быстро пошел слоном, не дав им времени как следует насладиться друг другом, а во-вторых, честно сказать, мы зареклись писать о любви, и был нам откуда-то глас, сказавший: «Дорогие авторы! Господа литераторы! Ну не пишите вы, пожалуйста, о любви, пожалейте Уильяма Джона! А не хотите жалеть Уильяма, так пожалейте хоть Александра Ивановича с Александром Сергеевичем… Сами знаете, у вас ведь из этой любви одна только дрянь выходит!.. Стыдно, господа и дамы прозаики, бросьте! Пишите лучше фантастику…»
Демонический брюнет с умопомрачительной ямочкой в ужасе таращился на невесту.
Труп ее, только что покинутый им на балконе, с непримиримой ненавистью смотрел на него из распахнутой дверцы шкафа.
Убийца захлопнул дверцу. Схватил минипланшет и, черной тенью проскользнув в прихожую, растворился в ночи…
…В кустах сирени тревожно прыгала какая-то птица.
Вели беспечных влюбленных млечными, неведомыми путями алмазные мириады.
Холодные пальцы дождя барабанили по подоконникам, а Людмила Анатольевна все не могла заснуть.
За окном все чудились, все мерещились ей какие-то вздохи, шлепки и шорохи.
Страшным, унизительным сном преследовал ее прожитый день. И все видела она, как наяву, ненавистного младшего корректора «Центральной слави» Виктора Петровича Рюмочку, входящего в кабинет Соломона Арутюновича Миргрызоева…
Нового, перспективного автора, закрывающего перед ней дверь.
Людмила Анатольевна вздрогнула от отвратительного скрипа. Желтое восковое лицо Антона Павловича, прилипшее с внешней стороны балкона к окну, померещилось ей за стеклопакетом.
Людмила Анатольевна быстро перекрестилась.
Жутковатое лицо мужа растворилось в дождевых каплях…
Глава 11E4-e5 Kb8-f6
Антона Павловича разбудил сон.
Кутаясь в отсыревший халат и путаясь в нем ногами, писатель с хрустом разогнул колени и, тяжело встав с пола, медленно двинулся вдоль балконной стены к своему кабинету.
Дождь давно перестал, и только сонные большие капли, скользя по ладоням листьев, падали в густую тишину двора.
Всхлипывая, шлепая тапками и дрожа, похожий на простуженную кикимору, Антон Павлович осторожно передвигался, ведя рукой по стеклу, недоумевая и сердясь на себя за то, что уснул в такой мокроте и сырости.
Миновав плотно занавешенное окно спальни жены, где вынужденно остановился, чтобы крепко чихнуть, Антон Павлович, совершенно забыв о том, что в кабинет его не пускают шахматные фигуры, добрался до двери и нетерпеливо опустил ручку.
Дверь была заперта.
Покрутив ручку туда-сюда, вверх-вниз, на себя и отсюда, Антон Павлович рассердился.
«Это еще что за чижик-пыжик?» – раздраженно подумал Антон Павлович и нетерпеливо постучал по стеклу кулаком.
Тук-тук-тук! – постучало отражение Антона Павловича изнутри кабинета.
Антон Павлович отдернул руку и с неприязнью посмотрел на себя через стекло.
Отражение Антона Павловича подслеповато щурилось, видимо, стараясь разглядеть за окном стучащего. От дыхания отражения на стекле образовывалось парное мутное пятно. Это показалось Антону Павловичу подозрительным. Антон Павлович с детства не привык, чтобы отражения дышали.
Чтобы избавиться от наваждения, Антон Павлович протянул к окну палец и заскрипел им, пытаясь стереть пятно.
Отражение, запершееся в кабинете, поступило точно так же. Ненадолго пятно исчезло. Но очень скоро образовалось снова.
Поскольку отражение Антона Павловича действовало за стеклом совершенно одинаково с Антоном Павловичем, то оставалось непонятным, кто стирает пятно.
Между тем отражение смотрело на Антона Павловича из тепла и уютной тьмы его кабинета с неприязнью и злобой.
Отражение протянуло руку и подергало ручку, проверяя, надежно ли оно заперлось от Антона Павловича, после чего гнусно ухмыльнулось хозяину и, удовлетворенно насвистывая, потирая руки, направилось к письменному столу.
Над шахматной доской горела настольная лампа, но в ее теплом оранжевом свете запертый на балконе хозяин, то и дело протиравший запотевшее пятно на стекле рукавом, не мог видеть расположения фигур.
Отражение, ставшее к Антону Павловичу спиной, целиком загораживало от него и фигуры, и доску.
И только съеденные сестры Заблудшие неподвижно лежали рядышком, с краю письменного стола.
Отражение простерло рукав над доской, собираясь сделать очередной, невидимый Антону Павловичу ход.
Антон Павлович прижал кулаки ко рту. Антон Павлович в беспомощном, беспросветном страхе грыз на пальцах костяшки. Внезапная догадка пронзила несчастного, запертого на балконе, отсыревшего писателя.
«Вот оно что!» – с ужасом догадался Антон Павлович.
«Вот чего оно хочет!» – догадался Антон Павлович.
«Как я раньше не догадался!» – догадался Антон Павлович.
«Вот оно что задумало!»
«Это оно…»
«ОНО!» – догадался Антон Павлович.
«Оно хочет…»
«Съесть меня…»
«И сейчас оно…»
«Сейчас оно меня съест!» – с ужасом догадался Антон Павлович и с силой забарабанил кулаками по холодному, скользкому, мокрому балконному стеклу…
Антон Павлович кричал.
Антон Павлович кричал очень громко. Он требовал, чтобы его пустили в кабинет.
– Немедленно пусти меня, убийца! Прожорливый людоед! Негодяй! – кричал снаружи Антон Павлович.
– Я тебе покажу! Сейчас ты у меня узнаешь! – кричал снаружи Антон Павлович…
– Я все теперь про тебя знаю! Я знаю, я понял, что ты задумал! Пусти меня, или я закричу! – кричал Антон Павлович, но по-прежнему тяжело и сонно падали с ладоней деревьев дождевые крупные капли, дом № 13-бис спал, и спала Людмила Анатольевна, которая, конечно, открыла бы дверь Антону Павловичу, если бы его услышала.
А отражение так и не обернулось.
Отражение сделало ход той самой пешкой, с которой начал игру Антон Павлович.
е4-е5
Ответило пешке черным конем.
КЬ8-f6
И на двадцать первом ходу партии объявило Антону Павловичу шах Виктором Петровичем Рюмочкой.
Kf5-g7
И тогда…
Тогда Антон Павлович побежал.
Kpe8-d8
Антон Павлович побежал. Но куда мог убежать Антон Павлович с запертого балкона?
Отражение ухмыльнулось и неторопливо пошло Антону Павловичу следом.
Фf3-f6+
Часть 4Последний гамбит
Жизнь и сновидения – страницы одной и той же книги.
Знаменитый писатель, драматург и киносценарист Антон Павлович Райский серьезно болен.
Сегодня утром в службу спасения с просьбой о помощи позвонила супруга Антона Павловича, Людмила Анатольевна Райская.
Писатель заперся в своем кабинете, забаррикадировал дверь, на вопросы испуганной женщины не отвечал и не отзывался.
Приехавшая по вызову бригада спасателей была вынуждена проникнуть к Антону Павловичу через балконную дверь.
Спасители обнаружили знаменитого прозаика под письменным столом.
Антон Павлович пребывал в состоянии сильного душевного расстройства, плакал, прижимая к груди фигурку черной пешки. Отдать фигурку следственным, спасательным и медицинским органам Антон Павлович наотрез отказался.
На вопросы спасателей и медицинских работников Антон Павлович отвечал громким лаем, вследствие чего был доставлен в 6-ю городскую психиатрическую больницу с подозрением на маниакально-депрессивный психоз.
В интервью нашему корреспонденту супруга Антона Павловича Людмила Анатольевна Райская рассказала, что поводом для трагедии, произошедшей с Антоном Павловичем, мог послужить отказ Соломона Арутюновича Миргрызоева, владельца издательства «Луч-Просвет», издавать новый роман мужа «Липовая аллея», а также гибель любимой собаки Антона Павловича Мерсью.
«Последнюю неделю, – сказала Людмила Анатольевна, – Антон пребывал в постоянном напряжении, не мог работать, отказывался от пищи и страдал бессонницей».
Все мы, читатели, многочисленные поклонники произведений Антона Павловича, приносим ему свои соболезнования и искренне надеемся, что прозаик вскоре поправится, чтобы и дальше радовать нас своими произведениями.
Rg8-f6
«Душевная болезнь представляет собой закономерный биологический процесс, разделяющийся на несколько видов, имеющих каждый определенную этиологию, характерные физические и психические признаки, типическое течение, патолого-анатомическую основу, и тесно связанный с самой сущностью процесса заранее предопределенный исход».
– Попрошу немедленно меня отпустить! Вы не имеете никакого права! У-у-у меня дела! У меня роман! – сердито сказал Антон Павлович, стремительно входя в кабинет заведующей психоневрологическим отделением 6-й МКБ Лилит Беэтовны Удушиловой.
Лилит Беэтовна, красивая статная докторша с екатерининским профилем и непрерывной бровью на лбу, ласково улыбнулась и сделала приглашающий жест в сторону кушетки.
Антон Павловича подвели, уложили и застегнули ремнями.
Лилит Беэтовна, кивая, зашуршала листами истории.
Антон Павлович продолжил:
– Условия моего содержания здесь считаю совершенно неприемлемыми. Еда отвратительна. Курица. Рис. Капуста. Котлеты. Кефир. Меня никуда не пускают. Ко мне совершенно свободно приходят очень странные, неприятные, неопрятные люди.