– Что за статья номер двадцать три?
– «Нападение в пьяном виде с попыткой отрубить ноги топором», – сказала Ангва. – Проще их пронумеровать, чем каждый раз записывать название. Слушай, в городе полно женщин, которые были бы рады жить по гномьим обычаям. Ну сама посуди, какой у них выбор? Стать трактирщицей, белошвейкой или чьей-то женой. В то время как вы можете делать все то же, что и мужчины…
– Только то же, что и мужчины, – поправила Шельма.
Ангва помолчала.
– Ох, – сказала она наконец. – Ясно. Угу. Понимаю. Знакомая песня.
– Я даже не могу удержать в руках топор! – пожаловалась Шельма. – Я боюсь влезать в драку! Мне надоели дурацкие песни про золото! И пиво я ненавижу! Я даже не умею пить по-гномьи! Когда я пытаюсь опрокинуть кружку пива, я ее опрокидываю на пол.
– Да, не так-то это просто, – согласилась Ангва.
– Недавно я видела, как какая-то девушка шла по улице, а ей вслед свистели! И вы можете носить платья! Разноцветные!
– О боги. – Ангва с трудом сдержала улыбку. – И как давно женщины-гномки из-за этого переживают? Мне казалось, они всем довольны…
– Легко быть всем довольной, когда не знаешь другой жизни, – с горечью в голосе сказала Шельма. – И кольчужные трусы сойдут, если ты никогда не слышала о кружавчатых!
– О кружавчатых… то есть о кружевных, – сказала Ангва. – Да, конечно. – Она искренне старалась проникнуться сочувствием к Шельме, и ей даже это удалось, но все равно пришлось закусить язык, чтобы не ляпнуть: «По крайней мере, тебе не приходится выбирать белье, которое проще расстегнуть лапами!»
– Я думала, что приеду сюда и смогу подыскать себе другую работу, – простонала Шельма. – Я неплохо управляюсь с иголкой и ниткой, так что я пошла в Гильдию Белошвеек, и… – Она замолчала, и даже под бородой было видно, как она покраснела.
– Угу, – сказала Ангва. – Ты не первая, кто так ошибается. – Она выпрямилась и встряхнулась. – Как бы то ни было, ты произвела впечатление на командора Ваймса. Думаю, тебе тут понравится. В Страже у всех свои заморочки. Нормальные люди в стражники не идут. Ты отлично впишешься.
– Командор Ваймс немного… – начала Шельма.
– Когда он в хорошем настроении, он очень даже ничего. Ему просто нельзя быть трезвым, но сейчас он не осмеливается пить. Ну, сама знаешь: одной рюмки слишком много, двух слишком мало… А когда он не пьет, он становится дерганым. В дурном настроении он может отдавить тебе ногу, а потом наорать на тебя за то, что ты лезешь куда ни попадя.
– Но ты… ты нормальная, – застенчиво проговорила Шельма. – Ты мне нравишься.
Ангва потрепала ее по голове.
– Может, сейчас тебе так и кажется, – сказала она, – но погоди, пройдет немного времени, и ты увидишь, какой я иногда бываю сучкой… Что это?
– Где?
– Вот эта… картинка. С глазами…
– Или с двумя красными точками, – уточнила Шельма.
– Допустим…
– Думаю, это последнее, что отец Трубчек увидел перед смертью, – сказала гномка.
Ангва внимательно посмотрела на черный прямоугольник. Потом принюхалась.
– Вот он опять!
Шельма попятилась.
– Кто? Где?
– Чем это пахнет? – спросила Ангва.
– Это не я! – поспешно заверила Шельма.
Ангва схватила со стола маленькую плошку и понюхала.
– Это тот самый запах, что я учуяла в музее! Что это?
– Просто глина. Была на полу в той комнате, где убили священника, – ответила Шельма. – Может, кто-то на ботинках принес.
Ангва растерла комочек глины между пальцами.
– Думаю, это просто гончарная глина, – сказала Шельма. – Мы в гильдии с ней часто имели дело. Горшки лепили, – добавила она на случай, если Ангва не сообразит. – Ну знаешь, тигли и все такое. А эту глину как будто кто-то пытался обжечь, но слишком слабо разогрел печь. Видишь, как крошится?
– Гончарная, – повторила Ангва. – Знаю я одного гончара…
Она снова взглянула на иконографию.
«Нет, пожалуйста, – подумала она. – Только не они».
Парадные ворота Королевской геральдической палаты – обе створки! – были распахнуты настежь. Два геральдиста вились вокруг капрала Шноббса, который, пошатываясь, ковылял на выход.
– Вашей светлости ничего больше не нужно?
– Мгм, – сказал Шнобби.
– Если мы хоть чем-то можем быть полезны…
– Ммм.
– Вы только скажите…
– Ммм.
– Простите, что так вышло с вашими ботинками, милорд, но нашей виверне нездоровится. Это очень легко отчистить, когда высохнет.
Шнобби проковылял за ворота.
– У него даже походка благородная, правда?
– Да, очень благородная хромота.
– Подумать только: человек с такой родословной – и простой капрал!
Тролль по имени Вулкан отступал, пока не уперся в гончарный круг.
– Я этого не делал, – сказал он.
– Чего именно? – спросила Ангва.
Вулкан замялся.
Вулкан был рослым и твердокаменным. Он плыл по улицам Анк-Морпорка, словно небольшой айсберг, и, как всякий айсберг, таил немало сюрпризов. Он поставлял… плюс-минус все на свете. И когда про Вулкана говорили, что за ним как за каменной стеной, это была не фигура речи. А многим он служил не только стеной, но и крышей. Вулкан никогда не задавал лишних вопросов – ему просто не хватало на них фантазии.
– Ничаво, – сказал он наконец. Вулкан всегда считал, что лучше отрицать вообще всё, чем оправдываться по мелочам.
– Рада слышать, – сказала Ангва. – А теперь скажи, откуда ты берешь глину?
Вулкан сморщил лоб, пытаясь вычислить, куда его может завести этот разговор.
– У меня есть енти, чекушки… то есть чеки, – сказал он. – За каждый комок честно уплачено!
Ангва кивнула. Возможно, так оно и было. Хотя Вулкан казался человеком… то есть троллем, не способным досчитать больше чем до десяти, не оторвав у кого-то руку с недостающими пальцами, и был плотно вовлечен в сложную криминальную иерархию Анк-Морпорка, он платил по счетам. Если хочешь преуспеть в преступном мире, тебе нужна репутация честного дельца.
– Такое тебе попадалось? – спросила она, протягивая Вулкану образец.
– Ета глина, – сказал Вулкан, немного успокоившись. – Я каждый день ее вижу. У ней нету серийного номера. Глина – ета глина. У меня на заднем дворе ее целые кучи. Из нее делают кирпичи, горшки и всякое такое. У нас тута куча гончаров, и у всех полно глины. А что тебе до нее?
– А можешь определить, откуда она?
Вулкан взял кусочек глины, понюхал его и помял в пальцах.
– Чудная какая-то глина, – сказал он, явно обрадованный, что разговор ушел в сторону от более личных тем. – Похоже, довольно дрянная. Из такой всякие дамочки с длинными серьгами лепят огромные кружки – их потом обеими руками не подымешь. – Он снова покатал кусочек в пальцах. – А еще в ней есть ента, шамотная крошка. Кусочки старых горшков, мелко-мелко растолченных. Чтобы, значит, была покрепче. У любого гончара такого добра навалом. – Он еще раз помял кусочек. – Ее как будто бросали в печь, но так и не обожгли толком.
– Но ты можешь определить, откуда она?
– Из земли. Точнее не скажу. – Поняв, что его сейчас не будут расспрашивать о недавней партии полых статуй и о схожих материях, Вулкан слегка выдохнул. И, как иногда бывало в таких случаях, решил помочь следствию. – Пойдемте со мной, сами посмотрите.
Он куда-то направился размашистым шагом. Стражники последовали за ним, провожаемые настороженными взглядами пары дюжин троллей. Никому не нравилось присутствие Стражи, особенно тем, кто устроился работать к Вулкану, потому что у него в мастерской было тихо, спокойно и можно было на пару недель залечь на дно. Анк-Морпорк не зря называли городом возможностей – он многим предоставлял возможность избежать ямы, плахи или петли за преступления, совершенные где-то высоко в горах.
– Просто не смотри на них, – сказала Ангва.
– Почему? – спросила Шельма.
– Потому что нас двое, а их по меньшей мере пара дюжин, – ответила Ангва. – А вся наша одежда рассчитана на людей с полным комплектом рук и ног.
Вулкан открыл дверь и вышел во двор за мастерской. Там высились башни горшков. Сушились ряды кирпичей. А под грубо сколоченной крышей лежали груды глины.
– Вот она, тута, – сказал Вулкан и обвел эти груды рукой. – Глина.
– А когда она вот так вот свалена, у этого есть специальное название? – робко спросила Шельма и ткнула глину носком ботинка.
– Есть, – ответил Вулкан. – Мы ета называем кучей.
Ангва грустно покачала головой. Вот тебе и улики. Глина – это просто глина. Ангва надеялась, что она бывает разных сортов, а оказалось, что это что-то вроде грязи.
И тут Вулкан оказал Городской Страже помощь в расследовании.
– Ничего, если я вас выведу через заднюю дверь? – пробормотал он. – Помощники волнуются и портят горшки, а мне их потом продавать.
Он указал на широкие ворота в задней стене, сквозь которые заезжали повозки. Потом порылся в кармане фартука и извлек на свет крупную связку ключей.
На воротах висел новенький блестящий замок.
– Неужели ты боишься воров? – спросила Ангва.
– С чего бы мне их не бояться? – ответил Вулкан. – Старый замок кто-то сломал, когда забрался сюда пошерудить. Четыре месяца назад это было.
– Вот ужас-то, – заметила Ангва. – Ты, наверное, думаешь: и за что я только плачу налоги!
В некоторых вопросах Вулкан был куда смекалистее, чем, скажем, господин Ломозуб. Он просто проигнорировал эти слова.
– Ну, пошерудили и пошерудили, – сказал он, подталкивая их к открытым воротам со всей настойчивостью, на которую хватало духу.
– А что они украли? Не глину случайно? – спросила Шельма.
– Она стоит гроши, но тут уж дело принципа, – сказал Вулкан. – Ума не приложу, зачем столько возиться ради глины. Целых полтонны – ета вам не шутки, она же не могла просто так встать и уйти!
Ангва снова покосилась на замок.
– Да уж, это точно, – задумчиво согласилась она.
Ворота за ними захлопнулись. Они оказались в узком переулке.