– Подумать только, кто-то взял и украл кучу глины, – сказала Шельма. – Интересно, Вулкан сообщил Страже?
– Не думаю, – ответила Ангва. – Осы обычно не жалуются, когда их жалят. В любом случае Детрит думает, что Вулкан замешан в контрабанде Шлака, так что ему только дай повод, чтобы сюда заглянуть… Вообще-то формально у меня до сих пор выходной. – Она сделала шаг назад и оглядела высокую остроконечную ограду, защищающую двор. – А можно обжигать глину в той же печи, где пекут хлеб?
– Нет, ничего не выйдет.
– Жара не хватит?
– Да нет, просто форма не та. Одни горшки пережарятся, другие останутся сырыми. А что?
«И действительно, а что? – подумала Ангва. – Ай, черт с ним…»
– Может, сходим выпить?
– Только не пива, – быстро ответила Шельма. – И не туда, где за столом надо петь. И хлопать себя по коленям.
Ангва понимающе кивнула:
– В общем, куда-то, где нет гномов.
– Э-э… да…
– Тогда можешь не беспокоиться, – сказала Ангва. – Там, куда мы направляемся, гномами и не пахнет.
Туман быстро сгущался. Весь день он прятался по переулкам и подвалам. Теперь же, к вечеру, он снова выползал наружу. Он стелился над землей, поднимался над водой, спускался с неба – омерзительно желтое колючее одеяло, река Анк в воздушно-капельной форме. Он пробирался во все щели и, вопреки всякому здравому смыслу, умудрялся выживать даже в освещенных комнатах, где в его присутствии свечи потрескивали, а глаза слезились. В тумане каждый незнакомец выглядел таинственным, каждая тень казалась зловещей…
Ангва свернула с жалкой невзрачной улицы в жалкий невзрачный переулок, расправила плечи и толкнула дверь.
Стоило ей войти в зал – длинный, темный, с низким потолком, – как атмосфера в нем переменилась. Мгновение застыло и зазвенело, как хрустальный бокал. А потом все люди в зале как будто выдохнули и повернули головы обратно.
Не факт, что все они были людьми. Но голова, по крайней мере, была у каждого.
Шельма придвинулась поближе к Ангве.
– Как называется это место? – прошептала она.
– В сущности, никак, – ответила Ангва. – Но мы иногда называем его «Заупокоем».
– Снаружи оно совсем не похоже на трактир. Как же люди его находят?
– Никак. Оно… само их притягивает.
Шельма настороженно огляделась. Она не знала, куда они пришли, – понимала только, что они забрались в лабиринт переулков где-то в районе скотобоен.
Ангва подошла к барной стойке.
Из полумрака выплыла еще более темная тень.
– Привет, Ангва, – сказала она глубоким раскатистым голосом. – Тебе, как обычно, фруктовый сок?
– Да. Охлажденный.
– А что насчет гнома?
– А гнома она съест сырым, – сказал кто-то из темноты. Послышались раскаты смеха – совершенно непривычного гномьему уху. Шельма не могла себе представить, с каких губ может срываться такой смех.
– Мне тоже фруктовый сок, – дрожащим голосом попросила она.
Ангва покосилась на гномку. Она ощутила странное облегчение, поняв, что колкая ремарка из темноты прошла мимо ее шлема, задев лишь по касательной. Ангва сняла значок и положила его на стойку – дзыньк. Потом наклонилась к человеку за баром и показала ему иконографию.
…к человеку ли? Шельма не была уверена. Вывеска над баром гласила: «Просто будь собой!»
– Игорь, ты всегда в курсе новостей, – обратилась Ангва к тени. – Вчера убили двух стариков. А недавно у тролля Вулкана украли кучу глины. Ты об этом что-нибудь слышал?
– А тебе что до этого?
– Убивать людей противозаконно, – сказала Ангва. – Конечно, есть и много других противозаконных вещей, так что мы, стражники, всегда очень заняты. А заниматься мы любим важными вещами. Иначе придется заняться неважными. Смекаешь?
Тень обдумала эти слова.
– Присаживайтесь, – сказала она. – Я вам принесу напитки.
Ангва прошла к столику в укромном уголке. Посетители потеряли к ним интерес. В зале снова загудели голоса.
– Что это за место? – прошептала Шельма.
– Это… место, где все могут быть самими собой, – протянула Ангва. – Даже те, кто обычно осторожничает. Ну, понимаешь?
– Нет…
Ангва вздохнула.
– Вампиры, зомби, страшилы, гули. В общем, всякая неж… – она запнулась и поправилась: – Альтернативно живые. Те, кто большую часть времени только и следит, как бы кого не напугать, и пытается вписаться в общество. Так уж заведено в этом городе. Не высовывайся, найди работу, не причиняй никому беспокойства, и, возможно, к твоему порогу не заявится толпа с вилами и факелами. Но иногда здорово бывает зайти туда, где можно побыть не в форме. Точнее, в естественной форме.
Теперь, когда глаза Шельмы привыкли к полумраку, она видела, что посетители здесь и правда были очень разношерстными – порой в буквальном смысле. Кто-то был намного крупнее обычных людей. У кого-то были острые уши и длинные морды.
– А это что за девушка? – спросила она. – На вид совершенно… нормальная.
– Это Фиалка, зубная фея. А рядом с ней – Шлеппель, страшила.
В дальнем углу дремал какой-то старик в высокой широкополой шляпе, закутавшись в безразмерное пальто.
– А это кто?
– Его зовут Лихо, – сказала Ангва. – Тише, не разбуди его.
– Э-э-э… а верфольфы тут есть?
– Есть парочка, – ответила Ангва.
– Ненавижу вервольфов.
– Да?
Самая странная посетительница в одиночестве сидела за круглым столиком. Это была древняя старушка с шалью на плечах, в соломенной шляпке с цветами. Она с равнодушно-доброжелательным видом смотрела перед собой и на контрасте с обстановкой казалась более пугающей, чем любые сумрачные фигуры в тенях.
– Кто это такая? – прошептала Шельма.
– Это? А, это миссис Шамкинг.
– А она чем занимается?
– Чем занимается? Ну, она приходит сюда почти каждый день – выпить и поболтать с кем-нибудь. Иногда поет с нами хором… то есть с ними. Старые песни, других она не помнит. Она почти слепая. Если ты о том, нежить она или нет, – то нет. Она не вампир, не вервольф, не зомби и не страшила. Просто старушка.
Кто-то огромный и косматый прошаркал к столику миссис Шамкинг и поставил перед ней стакан.
– Пожалуйста, миссис Шамкинг, ваш портвейн с лимоном, – пророкотал он.
– Спасибо, Чарли! – проскрипела старушка. – Как на работе? Все чинишь трубы?
– Чиню, дорогая миссис Шамкинг, чиню, – ответил страшила и исчез во мраке.
– Он что, водопроводчик? – изумилась Шельма.
– Нет, конечно. Понятия не имею, кто такой Чарли. Скорее всего, он уже много лет как умер. Но она думает, что страшила – это Чарли и есть, и кто мы такие, чтобы ее разубеждать?
– Хочешь сказать, она не знает, что это место…
– Слушай, она приходит сюда с тех самых пор, когда тут был трактир «Топор и корона», – сказала Ангва. – Никто не хочет ее расстраивать. Все любят миссис Шамкинг. За ней тут… присматривают. Помогают ей понемножку.
– Как, например?
– Ну, я слышала, что в прошлом месяце кто-то вломился к ней и обнес ее домишко…
– Хорошенькая помощь!
– …а на следующий день ей все вернули, и в Тенях нашли пару воров, выпитых досуха – ни единой капли крови не осталось. – Ангва улыбнулась и язвительно добавила: – Нежить каждый норовит обругать, но никто почему-то не вспоминает о ее ценном вкладе в общество!
К ним подошел бармен по имени Игорь. Он более-менее походил на человека, не считая шерсти на тыльной стороне руки и сросшейся брови, пересекающей лоб. Игорь шлепнул на стол пару картонных кругляшков и водрузил на них стаканы.
– Ты, наверное, жалеешь, что мы не пошли в гномий трактир, – сказала Ангва. Она осторожно подняла свою картонку и посмотрела, что у нее на обороте.
Шельма снова огляделась. Будь это гномий трактир, пол бы уже был липким от пива, воздух – густым от рыгания, и все посетители распевали бы песни. Скорее всего, они затянули бы свежий хит – «Золото, золото, золото». Или всеми любимый мотив – «Золото, золото, золото». А может, выбрали бы проверенную временем классику – «Золото, золото, золото». Еще несколько минут, и над головой просвистел бы первый топор.
– Нет, – сказала она. – До гномьего трактира этому месту далеко.
– Пей давай, – сказала Ангва. – Нам потом надо зайти кое-куда и посмотреть… кое на что.
Чья-то волосатая лапища схватила ее запястье. Ангва подняла глаза и увидела жуткую морду – над ней нависало глазастое косматое чудище.
– Привет, Шлитцен, – сказала она как ни в чем не бывало.
– Слыхал я, там один барон очень тобой недоволен, – произнес Шлитцен, дохнув на нее алкогольными парами.
– Не твое дело, – ответила Ангва. – Почему бы тебе просто не залезть обратно под кровать, как всякому приличному страшиле?
– Говорит, ты всю страну позоришь…
– Отпусти, – попросила Ангва. Рука в том месте, где ее сжимал Шлитцен, побелела.
Шельма перевела взгляд с ее запястья на плечо страшилы. Хоть он был и сухощавый, мускулы унизывали его руку, словно бусины.
– Ты гляди, значок нацепила, – издевательски протянул он. – Разве это дело для ве…
Ангва среагировала так быстро, что Шальма даже моргнуть не успела. Свободной рукой она сорвала что-то с пояса и накинула Шлитцену на голову. Тот встал столбом, а потом начал тихонько покачиваться туда-сюда, слегка постанывая. На голове у него болтался кусок какой-то плотной ткани – с ним Шлитцен напоминал одного из тех пляжников с отшибленным чувством стиля, что прикрывают темечко носовым платком, завязанным на манер чепчика.
Ангва отставила стул и сгребла со стола подставку под стакан. Из тени у стен слышался ропот.
– Уходим отсюда, – сказала она. – Игорь, дай нам полминутки, а потом можешь снять с него одеяло. Давай, пошли.
Она поспешили наружу. Солнце уже едва угадывалось сквозь туман, но по сравнению с полумраком, царившим в «Заупокое», на улице стоял ясный погожий денек.
– Что с ним случилось? – спросила на бегу Шельма, пытаясь приноровиться к широкому шагу Ангвы.
– Экзистенциальная неопределенность, – ответила Ангва. – Он не может понять, существует он или нет. Да, знаю, жестоко, но мы пока что не нашли другого способа сладить со страшилами. Синее пушистое одеяло подходит лучше всего. – Она заметила недоуменный взгляд Шельмы и добавила: – Ну, знаешь ведь, что страшила исчезнет, если спрятать голову под одеяло. Это с детства всем известно. Так что, если спрятать под одеяло