– Беда.
– Расколотить бы их, и дело с концом. У Спаджера и Вильямса тоже был голем, старина Жлоб, но он едва ноги переставлял, а не носился повсюду как ужаленный. Ты подожди, они и твою работу под себя подгребут!
– Камнелиц этого не допустит, – сказал Колон, слегка покачиваясь.
– Может, тогда меня к себе возьмете?
– Ну не знаю, – сказал Колон. Там, где только что сидел один человек, внезапно оказалось двое. – А что вы умеете?
– Крутить фитили и обрубать концы, – ответили они хором.
– Вот оно как! Полезные навыки.
– Вот, держи, Фред, – сказал трактирщик. Он постучал Колона по плечу и положил перед ним бумажку. Колон с любопытством наблюдал, как цифры ползают по листу туда-обратно. Он попытался сосредоточиться на той, что стояла в самом низу, но не смог: слишком она была большая.
– А это что еще такое?
– Счет за выпивку для его императорского величества.
– Что ты мне голову морочишь, никто не может столько выпить… Не буду я за это платить!
– Ты не кипятись. Спасибо скажи, что ничего не сломано.
– А что тут такого ценного можно сломать?
Трактирщик вынул из потайного места под стойкой крепкую ореховую палку.
– Руки? Ноги? На твой вкус.
– Рон, да ты чего, ты же сто лет меня знаешь!
– Да, Фред. Ты всегда был хорошим клиентом, так что я разрешу тебе зажмуриться.
– Но это же все мои деньги, до гроша!
Трактирщик хмыкнул:
– Вот видишь, как удачно совпало.
Шельма Задранец прислонилась к стене возле уборной и перевела дух.
Умение вовремя сбежать алхимики обретали на самой заре своей карьеры. Как говорили ее наставники, хорошие алхимики бывают двух типов: атлеты и интеллектуалы. Первые могут за три секунды перепрыгнуть через стол и спрятаться за толстой стенкой, а вторые знают, когда именно это нужно сделать.
От оборудования было мало толку. Шельма утащила из гильдии что могла, но настоящая алхимическая лаборатория должна ломиться от посуды, сделанной как будто на конкурсе икающих стеклодувов. Порядочные алхимики, когда занимаются опытами, не используют вместо мензурки кружку с медвежонком – надо, кстати, будет вернуть ее на место, а не то капрал Шноббс расстроится.
Рассудив, что дым уже рассеялся, Шельма собралась с силами и шагнула обратно в уборную.
И еще кое-что. Ее книги по алхимии были настоящими произведениями искусства, каждая страница сделала бы честь любому граверу, но нигде на этих страницах не было сказано: «Не забудьте открыть окно». Там были указания вроде «дабавляйте к цинку щеботанскую воду, пака газ ни вырвится наружу», но никто не потрудился добавить: «Ни павтаряйте это дома» или «С бравями можите папращаться».
Так, ладно…
На посуде не было и следа того черно-бурого налета, который, согласно «Саставу алхимии», указывал на наличие в образце мышьяка. Шельма исследовала уже всю еду и питье из дворцовой кладовой и приспособила к делу каждую склянку и бутылку, какие ей удалось найти в штаб-квартире Стражи.
Она решила еще раз попытать удачи с чем-то, что было обозначено как «Образец № 2». На вид он напоминал кусочек сыра. А это точно сыр? Из-за паров, поднимавшихся над колбами, она уже плохо соображала. Она определенно брала образцы сыра. Ланкрский сыр с синей плесенью («Образец № 17»), например, неожиданно бурно прореагировал с кислотой, прожег дыру в потолке и залил половину стола какой-то темно-зеленой жижей, вязкой, как смола.
Тем не менее Шельма решила проверить образец.
Несколько минут спустя она лихорадочно листала записную книжку. Первый образец, взятый из кладовой (порция утиного паштета), значился здесь под номером три. А что насчет первого и второго? Так, первый образец – белая глина с моста Призрения, а второй…
Она наконец нашла то, что искала.
Но этого не может быть!
Шельма посмотрела на стеклянный сосуд. Со стенок усмехался характерный металлический налет.
Кусочек образца она оставила на потом. Она могла бы перепроверить, но… может быть, лучше доложить о результатах?
Она поспешила в холл, где сидел дежурный тролль.
– Где командор Ваймс?
Тролль осклабился.
– В «Ведре»… капрал Задранец.
– Спасибо.
Тролль повернулся обратно к посетителю – встревоженному монаху в коричневой сутане.
– И что? – спросил он.
– Лучше пусть сам расскажет, – сказал монах. – Я просто стоял за соседним прилавком.
Он поставил перед троллем кувшинчик с прахом. Его горлышко украшал галстук-бабочка.
– Это совершенно возмутительно, – донесся из кувшинчика пронзительный голосок. – Я проработал всего пять минут, и тут на меня как плеснут! Знаете, сколько мне времени нужно, чтобы восстать из праха?
– Где проработал? – уточнил тролль.
– В лавке церковных товаров на Ничегоподобной улице, – с готовностью подсказал монах.
– В отделе святой воды, – добавил вампир.
– Тебе удалось найти мышьяк? – спросил Ваймс.
– Да, сэр. И очень много. В образце его полным-полно. Но…
– Что такое?
Шельма опустила взгляд.
– Образец дважды проверен, сэр. Ошибки быть не может…
– Ну хорошо. В чем же он обнаружился?
– В том-то и дело, сэр. Ни в одном образце из дворца мышьяка нет. Зато он нашелся под ногтями у отца Трубчека.
– Что?
– У него под ногтями был какой-то жир, сэр, и мне подумалось: может быть, это убийца с собой принес? На фартуке или вроде того… У меня еще немного осталось, если хотите сами проверить, сэр. Отлично вас пойму.
– Откуда в доме у старика взяться яду? – спросил Моркоу.
– Может, он вцепился ногтями в убийцу, – сказала Шельма. – Ну, знаете… пытался с ним бороться…
– С кем, с Мышьяковым монстром? – спросила Ангва.
– Ох, боги, – сказал Ваймс. – Который час?
– Динь-дон, дзинь-дзинь-дон!
– Да чтоб тебя…
– Сейчас девять вечера, – сказал бес-органайзер, высунувшись у Ваймса из кармана. – «Я грустил о том, что не имел сапог, пока не встретил человека без ног».
Стражники переглянулись.
– Что-что? – настороженно спросил Ваймс.
– Людям нравится, когда я с ними делюсь афоризмами и мудрыми мыслями, – ответил бес.
– И где ты встретил этого безногого? – спросил Ваймс.
– Я его на самом деле не встречал, – объяснил бес. – Это в метафорическом смысле.
– Ну, если когда-нибудь встретишь – можешь поинтересоваться, не осталось ли у него ненужной обуви, – сказал Ваймс.
Послышался писк: это Ваймс затолкнул беса обратно в шкатулку.
– Это не все, сэр, – сказала Шельма.
– Выкладывай, – устало произнес Ваймс.
– Помните глину, которую мы нашли на месте убийства? – спросила Шельма. – Вулкан сказал, что в ней полно шамотной крошки… то есть битых черепков. Ну… мне удалось отколоть кусочек от Дорфла, чтобы сравнить, и полной уверенности нет, но бес в иконографе зарисовал этот кусочек в мельчайших деталях… В общем, я думаю, что это такая же глина. В ней очень много окиси железа.
Ваймс вздохнул. Куда ни кинь взгляд, везде кто-нибудь выпивал. Одна рюмка – и все бы мигом прояснилось.
– Кто-нибудь понимает, что все это значит? – спросил он.
Моркоу и Ангва помотали головами.
– Но если мы поймем, как сложить кусочки, мы соберем из них цельную картину, так, что ли? – спросил Ваймс, повышая голос.
– Да, сэр! Это как с мозаикой! – подхватила Шельма.
– Именно! – сказал Ваймс так громко, что все в зале притихли. – Теперь осталось найти угловой кусочек с листиком и клочком неба, и все, картинка сложится?
– У нас у всех был непростой день, сэр, – сказал Моркоу.
Ваймс обмяк на стуле.
– Ладно, – сказал он. – Завтра… Ты, Моркоу, обойди городских големов. Если они что-то замышляют, я хочу знать, что именно. А ты, Задранец… обыщи как следует дом священника, вдруг найдешь еще мышьяк. Хотел бы я верить, что тебе это удастся.
Ангва вызвалась проводить Шельму домой. Гномка удивилась, что никто этому не воспротивился. Ведь Ангве потом придется возвращаться к себе в одиночку!
– Тебе не страшно? – спросила Шельма, пока они пробирались сквозь влажные клубы тумана.
– Не-а.
– Но ведь в тумане наверняка скрываются воры и бандиты. А ты говорила, что живешь в Тенях.
– Да, верно. Но меня в последнее время никто не беспокоит.
– Может, формы боятся?
– Не исключено, – сказала Ангва.
– Неужели они научились уважать закон!
– Может, и так.
– М-м-м… прости, что я спрашиваю… но вы с капитаном Моркоу…
Ангва вежливо ждала, пока она закончит фразу.
– Э-э-э…
– Да, – смилостивилась Ангва. – Мы э-э-э. Но я снимаю комнату у госпожи Торт, потому что в таком городе очень важно иметь собственный уголок. – «И понимающую хозяйку, которая учитывает потребности своих постояльцев, – добавила она про себя. – Например, прикручивает к дверям такие ручки, какие легко открыть лапой, и в лунные ночи оставляет открытым окно». – Нужно место, где можно побыть самой собой. Ну и вообще, в штаб-квартире воняет носками.
– Я живу у своего дяди Рукохвата, – сказала Шельма. – Так себе местечко. Все вечно горное дело обсуждают.
– А ты нет?
– Да там и обсуждать особо нечего. «Кто мы? Гномы! В шахте как дома!» – пропела она. – А потом переходят на золото, и, честное слово, это совсем не такая захватывающая тема, как может показаться.
– Я думала, гномы любят золото, – сказала Ангва.
– Они просто так говорят, чтобы затащить его в постель.
– Ты вообще уверена, что ты гномка? Прости, прости, глупая шутка.
– Есть же куда более интересные темы. Прически. Наряды. Люди.
– О боги. Тебе не хватает девчачьих разговоров?
– Не знаю, я же никогда их не вела, – сказала Шельма. – У гномов все разговоры – гномьи.
– В Страже та же история, – призналась Ангва. – Можешь быть какого угодно пола при условии, что ведешь себя по-мужски. В Страже нет мужчин и женщин – только свои парни. Ты скоро привыкнешь. В основном все рассказывают, сколько они вчера выпили, чем закусили и где их стошнило. Никто не видит дальше своего… носа. Но освоиться можно. Да, и будь готова к сальным шуточкам.