– Слушайте, – продолжил торговец, – а мне тут Альф сказал, что в «Залатанном барабане» накануне поговаривали, будто големы людей убивать начали…
– Мы ведем следствие, – сказал Моркоу. – А теперь, господин… Древ Глотт, верно? Ваш брат торгует лампадным маслом на Цепной улице? А дочка служит горничной в Университете?
Торговец в изумлении на него воззрился. Моркоу и правда знал всех в городе.
– Ага…
– Ваш голем вчера вечером куда-нибудь отлучался?
– Да, было дело… Сказал, что у него святой день или вроде того. – Он тревожно перевел взгляд с Моркоу на Ангву. – Приходится их отпускать, а не то слова у них в голове…
– А потом он вернулся и всю ночь работал?
– Ага. Что же ему еще делать? А утром Альф заступил на смену и увидел, как тот отошел от бревна, постоял немного, а потом…
– А он вчера пилил сосновые бревна? – спросила Ангва.
– Было дело. Где мне теперь, спрашивается, взять нового голема, чтобы не ждать целую вечность?
– Что это? – спросила Ангва и подняла из горы опилок какую-то дощечку. – Это его табличка для письма, да?
– «Не убий», – медленно прочитал Моркоу. – «Глина от глины моей. Позор». Как думаете, почему он это написал?
– Да чтоб я знал, – сказал Глотт. – Они всегда какую-то ерунду творят. – Он вдруг слегка просветлел. – Слушайте, а может, у него черепок треснул? Ну понимаете, да? Череп… черепок?
– Очень смешно, – мрачно произнес Моркоу. – Это я возьму с собой как вещественное доказательство. Доброго утра вам.
Выйдя наружу, он спросил у Ангвы:
– А почему ты заговорила про сосновые бревна?
– Там, в подвале, пахло сосновой смолой, прямо как тут.
– Но смола – она же вся пахнет одинаково.
– Нет. Только не для меня. Этот голем тоже был в том подвале.
– Как и все остальные, – вздохнул Моркоу. – А теперь они кончают с жизнью.
– Нельзя кончить с тем, чего нет, – сказала Ангва.
– И как нам тогда это называть? «Порча имущества»? – отозвался Моркоу. – Как бы то ни было, их уже не расспросишь…
Он постучал по табличке.
– Впрочем, ответы у нас есть, – сказал он. – Осталось узнать вопросы.
– В смысле «ничего»? – спросил Ваймс. – Яд в дневнике, я уверен! Патриций лижет пальцы, чтобы перевернуть страницу, и каждый день получает небольшую дозу мышьяка! Чертовски коварный план!
– Простите, сэр, – сказала Шельма отступая на шаг. – Мне не удалось найти никаких следов мышьяка. Ни единый метод его не выявляет.
– Это точно?
– Могу еще отправить дневник в Незримый Университет. Там на факультете высокоэнергетической магии построили новый морфический резонатор, и с его помощью можно без труда…
– Не надо, – сказал Ваймс. – Еще волшебников не хватало сюда впутывать. Проклятье! Добрых полчаса я был уверен, что все разгадал…
Он уселся за стол. С гномом опять было что-то не так, на этот раз что-то новое, и опять Ваймс никак не мог уловить, что именно.
– Мы что-то упускаем, Задранец, – сказал он.
– Да, сэр.
– Давай мыслить логически. Если твоя цель – медленно кого-то травить, надо регулярно давать ему небольшие дозы яда, по меньшей мере каждый день. Мы изучили все, что делает патриций. В воздухе яда быть не может: мы с тобой каждый день заходим в его комнату. В еде тоже, мы в этом уже убедились. Может, его кто-то жалит? Можно отравить осу? Нам надо…
– Простите, сэр.
Ваймс обернулся.
– Детрит? Я думал, у тебя кончилось дежурство.
– Я им сказал, чтобы дали мне адрес ентой горничной, которая Ветерок, – стоически ответил Детрит. – Я туда пошел, а тама под дверью куча народу стоит.
– В смысле?
– Соседи и все такое. И женщины плачут. Я тогда вспомнил, как вы меня учили ентой… как ее… ломатии…
– Дипломатии, – сказал Ваймс.
– Ага. Не кричать на людей и всякое такое. Я смекнул, что тама ситуация деликатная. Да к тому же они в меня начали кидаться всякими штуками. Так что я вернулся сюда. Но адрес записал, вот. Ну все, я домой. – Он отдал честь, от души треснув себя по лбу, и удалился.
– Спасибо, Детрит, – сказал Ваймс. Он посмотрел на листок бумаги, исписанный крупными округлыми буквами.
– Первый этаж, Заводильная улица, двадцать семь, – прочитал он. – Ну и дела!
– Вы знаете этот дом, сэр?
– Наверняка. Я же на этой улице родился, – сказал Ваймс. – Она сразу за Тенями. Ветерок… Ветерок… Да, теперь припоминаю. Жила на нашей улице такая женщина. Тощая была. Все время что-то шила. Из большой семьи. Правда, у нас у всех семьи были большие, иначе не согреешься…
Он нахмурился, глядя на листок. Многообещающей зацепкой это не назовешь. Горничные все время наведывались к матерям, как только дома что-то не ладилось. Как там говорила его бабушка? «Сына рожаешь для его жены, а дочку – для себя». Послав туда стражника, только время зря потратишь…
– Так-так-так… Заводильная улица, значит, – сказал он. С тем же успехом она могла бы называться Закоулком памяти. Нет, конечно, нельзя разбазаривать ресурсы Стражи и отправлять людей по ложному следу. Но он сам, может, и заглянет. Если будет проходить мимо. Сегодня, например.
– Э… Задранец?
– Да, сэр?
– У тебя… у тебя что-то на губах. Красное такое.
– Это помада, сэр.
– А. Хм. Помада? Ну хорошо. Помада так помада.
– Мне ее дала констебль Ангва, сэр.
– Очень мило с ее стороны, – сказал Ваймс. – Наверное.
Зал называли Крысиным. Возможно, из-за убранства: кто-то из бывших обитателей дворца решил, что фреска с танцующими крысами послужит для него отличным украшением. На ковре был выткан крысиный орнамент. На потолке крысы водили хоровод, и их хвосты сплетались посередине. Большинство людей, просидев полчаса в этом зале, испытывали неистребимое желание помыться.
Судя по тому, как быстро он сейчас наполнялся, городу вскоре грозили перебои с горячей водой.
С общего согласия кресло председателя заняла – и заполнила его почти без остатка – госпожа Розмари Лада, глава Гильдии Белошвеек[16], одна из самых почтенных лидеров гильдий.
– Господа, пожалуйста, тише!
Уровень шума понизился на несколько делений.
– Доктор Низз? – сказала она.
Глава Гильдии Убийц кивнул.
– Друзья, думаю, все здесь отлично осведомлены о произошедшем… – начал он.
– Особенно ваш счетовод! – выкрикнул кто-то.
По залу прокатился нервный смех, но быстро угас, потому что не стоит слишком громко смеяться над тем, кому известна точная цена за твою голову.
Доктор Низз улыбнулся.
– Я вновь вас уверяю, господа – и дамы, – что к нам никто не обращался с заказом на лорда Витинари. Так или иначе, я не могу вообразить, чтобы кто-то из членов гильдии прибегнул в этом случае к яду. Его сиятельство в свое время проходил у нас обучение. Безопасность для него не пустой звук. Не сомневаюсь, что он пойдет на поправку.
– А если нет? – спросила госпожа Лада.
– Никто не вечен, – сказал доктор Низз уверенным тоном человека, который не раз убеждался в этом на практике. – Тогда у нас, без сомнения, будет новый правитель.
В зале стало очень тихо.
Невысказанный вопрос «кто?» повис у каждого над головой.
– Дело в том… дело в том… – заговорил Герхардт Крюк, глава Гильдии Мясников, – что он… согласитесь… он… ну, вспомните тех, что были до него…
В коллективном сознании мелькнула мысль: «Взять хоть лорда Капканса… этот, по крайней мере, не вконец чокнутый».
– Не могу не признать, – сказала госпожа Лада, – что при Витинари ходить по улицам определенно стало спокойнее…
– Уж вам ли не знать, мадам, – хмыкнул господин Крюк. Госпожа Лада смерила его ледяным взглядом. Послышались смешки.
– Я хочу сказать, что достаточно сделать скромный взнос в Гильдию Воров – и можно не беспокоиться о своей безопасности, – закончила она.
– Да и к тому же можно сходить в бор…
– В салон возмездного гостеприимства, – поправила госпожа Лада.
– Совершенно верно, и не бояться, что выйдешь оттуда догола раздетым и дочерна избитым, – сказал Крюк.
– Если только на это не будет отдельного запроса, – подтвердила госпожа Лада. – Наша цель – удовлетворять все потребности. Даже самые нетривиальные.
– При Витинари жизнь явно стала стабильнее, – заметил господин Горшок из Гильдии Пекарей.
– А еще он распорядился швырнуть всех мимов и уличных артистов в яму со скорпионами, – добавил господин Боггис из Гильдии Воров.
– Совершенно верно. Но давайте не забывать, что у него есть и недостатки. Например, своенравие.
– Думаете? На фоне предшественников он прямо-таки образец последовательности.
– Капканс тоже был последователен, – мрачно сказал господин Крюк. – Помните, как он взял в советники своего коня?
– Но, кстати, из него вышел не такой уж плохой советник. По сравнению с некоторыми другими.
– Другими советниками, насколько я помню, в то время были ваза с цветами, мешок с песком и трое обезглавленных людей.
– А помните бесконечные потасовки между уличными бандами? Они столько сил на это тратили, что на грабеж уже не оставалось, – сказал господин Боггис.
– Сейчас жизнь и вправду… стабильнее.
Снова повисла тишина. И не поспоришь: жизнь стала стабильнее. Что бы ни говорили про Витинари, он следил за тем, чтобы сегодняшний день непременно сменялся завтрашним. Если кого-то и убивали в собственной постели, это, по крайней мере, было официально оформлено.
Кто-то отважился заметить:
– Что ни говори, а при лорде Капкансе жилось повеселее.
– Да, пока у тебя голова не падала с плеч.
– Проблема в том, – сказал господин Боггис, – что от этой должности у всякого поедет крыша. Поставьте на нее самого обычного человека, не хуже любого из нас, – и через несколько месяцев он начнет разговаривать со стенами и живьем сдирать с людей кожу.
– Но Витинари не безумец.
– Это уж как посмотреть. Никто не может сохранять такую ясность мысли, будучи в своем уме.