Двинутый Крошка Артур склонил голову набок.
– Знаешь, что случилось с последним остряком, который решил так пошутить? – спросил он.
– Э-э-э… нет, – сказал Колон.
– И никто не знает, потому что его так и не нашли. Вы закончили? А то мне еще осиное гнездо расчищать.
– Так, значит, ты их ловил в районе боен? – уточнил Колон.
– Там, там. Улов там хороший. Отходов полно – кожи, жир, требуха… Если ты крыса, можно наесться от пуза.
– И то верно, – сказал Колон. – Согласен. Что ж, прости, что мы отняли у тебя столько времени…
– А как ты расправляешься с осами? – встрял заинтригованный Шнобби. – Выкуриваешь?
– Обычно бью на лету, а иначе неспортивно, – ответил Двинутый Крошка Артур. – Но если времени мало, мастерю петарды из черного порошка номер один, которым алхимики торгуют. – И он показал на патронташ у себя на груди.
– И взрываешь? – спросил Шнобби. – А это спортивно, что ли?
– А ты попробуй запалить полдюжины фитилей и пробиться к выходу, пока все не взлетело на воздух.
– Это ложный след, сержант, – сказал Шнобби, когда они зашагали прочь. – Какие-то крысы сожрали отраву, а он их поймал. Что с этим прикажешь делать? Травить крыс не запрещено.
Колон поскреб подбородок.
– Ну нет, Шнобби, так не пойдет, – сказал он. – Все вокруг бегают, суетятся и детектируют вовсю, а мы как два простофили. Ты серьезно хочешь вернуться в штаб-квартиру и сказать, что мы поговорили с Двинутым Крошкой Артуром, он сказал, что это не он, и все, концы в воду? Мы с тобой люди или кто? Ну, я, по крайней мере, человек, да и ты, возможно, тоже, – и мы сейчас плетемся в самом хвосте. Это не та Стража, к которой я привык, совсем не та, Шнобби. Тролли, гномы, горгульи… Ты меня знаешь, я против них ничего не имею, но я все жду не дождусь, когда уже отправлюсь на ферму разводить цыплят. А перед этим я был бы не прочь совершить что-то такое, чем можно гордиться.
– Ну и что ты предлагаешь? Стучаться в каждый дом возле боен и спрашивать, не завалялось ли у них мышьяка?
– Ага, – сказал Колон. – Ходить и разговаривать. Ваймс об этом все время твердит.
– Так их там сотни! И все будут все отрицать.
– Будут, но спросить-то можно. Прошли старые времена, Шнобби. Стража теперь работает по-новому. Детектирует. Сейчас от нас ждут результатов. Сам посмотри, как Стража разрастается. Я не против того, что Детрита произвели в сержанты, он славный малый, если с ним поближе познакомиться, но не успеешь оглянуться – и вот уже какой-нибудь гном будет приказы раздавать. Мне-то что, я к тому времени буду уже на ферме…
– Разводить цыплят, – подхватил Шнобби. – Кстати, на что их можно разводить? У них разве есть деньги?
– …но тебе стоит подумать о будущем. А судя по тому, к чему все идет, скоро Страже может понадобиться еще один капитан. И представь, как будет досадно, если это окажется какой-нибудь Рукисила или Сланец. Так что, Шнобби, ты клювом не щелкай.
– Фред, а ты сам-то никогда в капитаны не метил?
– Я? Офицеришкой? У меня, Шнобби, своя гордость есть. Против самой офицерской братии я ничего не имею, но это не для меня. Мое место среди простых людей.
– Жаль, что для меня там места нет, – угрюмо заметил Шнобби. – Смотри, что я сегодня утром нашел у себя в ящике.
Он передал сержанту квадратик бумаги с позолоченными краями.
– «Леди Силачия сегодня с пяти часов пополудни устраивает Домашний Прием и премного обрадуется обществу лорда де Шноббса», – прочитал он вслух.
– Ох ты.
– Наслышан я про этих знатных старушенций, – удрученно произнес Шнобби. – Она же меня ради забавы вызывает, так, чтобы на смех поднять?
– Нет-нет, – возразил сержант, глядя на друга, который в одночасье стал игрушкой в руках судьбы (странный же у нее вкус на игрушки!). – Мне дядя рассказывал о таких штуках. «Домашний Прием» – это просто когда все собираются выпить. Приходят большие шишки вроде тебя и давай шишковать. От тебя ничего не надо – только держать бокал, задирать нос и рассуждать про всякие штуки вроде искусства и прочей литературии.
– У меня и одежды-то подходящей нет, – пожаловался Шнобби.
– А вот тут ты на коне, – уверил его Колон. – Форма – это то, что надо. В ней есть особый шик. Особенно если выглядишь ты залихватски, – добавил он, игнорируя тот факт, что выглядел Шнобби в лучшем случае лиходейски.
– Не шутишь? – спросил Шнобби, слегка приободрившись. – У меня этих приглашений еще целая куча, и все выглядят так, будто их по краям обгрызли золотыми зубами. Ужины, балы, вся петрушка.
Колон поглядел на своего приятеля, и в голову ему закралась странная, но правдоподобная мысль.
– Ну-у, – протянул он, – сейчас же конец сезона, верно? Время на исходе.
– Какого такого сезона? Зима вроде еще не скоро. И что за время?
– Ну-у… не исключено, что все эти знатные дамы хотят пристроить тебя к своим дочкам, которые как раз готовы на выданье…
– Чего-чего?
– Выше графа только герцог, а герцогов у нас нет. И короля тоже. Так что граф Анкский для всех будет выгодной партией. – Да, так это лучше звучало. Если подставить вместо «графа Анкского» «Шнобби Шноббса», фраза теряла всякий смысл. Но достаточно сказать «граф Анкский», без уточнений, – и все сходится. Многие женщины были бы рады породниться с графом Анкским, даже если в нагрузку к нему шел Шнобби Шноббс.
Ну, некоторые уж точно.
Глаза у Шнобби заблестели.
– Я об этом даже не думал, – сказал он. – А что, наличность у этих барышень водится?
– Еще как водится, Шнобби.
– И, конечно, мой долг перед потомками – проследить за тем, чтобы род Шноббсов не прервался, – задумчиво добавил Шнобби.
Колон посмотрел на него обеспокоенным взглядом безумного ученого, который подсоединил электроды куда надо, пустил разряд и теперь наблюдает, как его создание ковыляет в сторону ближайшей деревни.
– Офонареть, – выдохнул Шнобби. Взгляд его слегка затуманился.
– Да, но сначала, – сказал Колон, – я обойду все дома возле боен, а ты – на Тряпичной улице, а потом мы заскочим с докладом в штаб-квартиру и умоем руки. Идет?
– Добрый день, командор Ваймс, – сказал Моркоу и закрыл за собой дверь. – Капитан Моркоу, разрешите доложить.
Ваймс, развалившись в кресле, смотрел в окно. За ним снова сгущался туман. Здание Оперы напротив уже расплывалось в дымке.
– Мы, э, обошли столько големов, сколько смогли, сэр, – сказал Моркоу и украдкой оглядел стол в поисках бутылки. – Почти ни одного не нашли, сэр. Одиннадцать сами себя разбили или отпилили себе голову, а к полудню люди и сами начали их расколачивать или вынимать из них слова, сэр. Зрелище не из приятных, сэр. По всему городу черепки. Люди как будто… просто ждали подходящего случая. Странно все это, сэр. Големы же только и делают, что работают, никому не вредят и в чужие дела не лезут. А некоторые из тех, кто сам себя разбил, оставили… записки, сэр. Написали что-то вроде того, что они сожалеют и им очень стыдно. Повторяли что-то про глину от глины…
Ваймс не ответил.
Моркоу чуть наклонился – проверить, нет ли бутылки под столом.
– А в «Гномских деликатесах Буравчика» продавались отравленные крысы, сэр. С мышьяком, сэр. Я попросил сержанта Колона и Шнобби с этим разобраться. Может, это и вовсе ни при чем, но мало ли.
Ваймс повернулся, и Моркоу услышал его дыхание. Короткие, резкие выдохи – как будто Ваймс отчаянно пытался держать себя в руках.
– Что мы упустили, капитан? – отрешенно спросил он.
– Сэр?
– В спальне его сиятельства. Там есть кровать. Стол. Письменные принадлежности. Прикроватный столик. Кресло. Ковер. Мы все заменили. Абсолютно все. Еще он ест. Мы же проверили еду, да?
– Все, что было в кладовой, сэр.
– Ты уверен? Мы в чем-то ошиблись. Не понимаю, в чем именно, но точно ошиблись. Свидетельства нашей ошибки лежат на кладбище. – Ваймс почти рычал. – Что еще? Задранец говорит, на теле нет никаких следов. Что же тогда? Надо выяснить как, и, если повезет, мы узнаем кто.
– Он дышит воздухом, как и все мы, сэр…
– Но мы переместили его в другую комнату! Даже если кто-то, не знаю, накачивал туда яд… они бы не могли обработать все комнаты во дворце. Мы бы заметили. Дело в еде!
– Всю еду перепробовали у меня на глазах, сэр.
– Значит, дело в чем-то еще! Люди умерли, капитан! Миссис Ветерок умерла!
– Кто, сэр?
– Ты никогда о ней не слышал?
– Похоже, что нет, сэр. Чем она занималась?
– Занималась? Да ничем особо. Просто растила девятерых детей в квартирке, где даже потянуться негде, и шила рубашки за два пенса в час, каждый час, что треклятые боги ей отпустили, она шила; она жила работой и никому не мешала, и теперь она умерла. И внук ее тоже. Ему четырнадцать месяцев было. А все потому что внучка притащила им объедков из дворца! Угостить хотела! И знаешь что? Милдред подумала, что я пришел арестовать ее за кражу! Прямо на похоронах, будь оно все проклято! – Ваймс сжал кулаки, и костяшки пальцев у него побелели. – Теперь это убийство. Не покушение, не политические интриги – убийство. А все потому, что мы никак, черт подери, не удосужимся задать правильный вопрос!
Дверь отворилась.
– Добрый день, достопочтенный сэр, – любезно поздоровался сержант Колон, касаясь шлема. – Простите, что вынужден вас беспокоить, понимаю, что отрываю от дел, но должен кое-что спросить, чтобы, так сказать, отмести от вас всякие подозрения. Вы мышьяком пользуетесь?
– Что же ты не впустишь офицера в дом, Фэнли? – спросил всей-то встревоженный голос, и рабочий, стоявший в дверях, посторонился. – Добрый день, офицер. Чем мы можем вам помочь?
– Я просто ищу мышьяк, сэр. А то он в последнее время попадает куда не надо.
– Э… ну и дела. Вот так так. Я уверен, что мы его нигде не используем, но сейчас уточню у мастера, а вы пока заходите. Как насчет чашечки горячего чая?
Колон оглянулся. Землю подернуло туманом. Небо потихоньку серело.