– Всем лежать, никому не двигаться! – завопила она.
Прислуга патриция оторвалась от ужина.
– Когда вы говорите: «Всем лежать, никому не двигаться», – осторожно поинтересовался Стукпостук и брезгливо подцепил вилкой кусок штукатурки, – вы имеете в виду, что нам надо сначала лечь, а потом уже не двигаться или…
– Спасибо, капрал, дальше я сам, – сказал Ваймс и похлопал Шелли по плечу. – Милдред Ветерок здесь?
Все головы повернулись к Милдред.
Та уронила ложку в суп.
– Не бойся, – успокоил Ваймс. – Мне просто надо задать тебе еще пару вопросов…
– П-простите, с-сэр…
– Ты ничего плохого не сделала, – сказал Ваймс и подошел к ней. – Но ты же не только еду из дворца брала, да?
– С-сэр?
– Что еще?
Милдред огляделась. Прочие слуги сидели с непроницаемыми лицами.
– Еще старые простыни, но г-госпожа Дипплок сказала, что их…
– Нет, я не об этом, – сказал Ваймс.
Милдред облизала губы.
– Еще… еще немного крема для обуви…
– Слушай, – сказал Ваймс так мягко, как только мог, – все что-то утаскивают домой с работы. Всякие мелочи, которых никто все равно не хватится. И никто не считает это воровством. Ну правда, кому нужны все эти обрывки и обрезки? Да, Милдред?
– И огарки… Я еще брала свечные огарки, сэр.
Ваймс сделал глубокий вдох. Все-таки это огромное облегчение – чувство собственной правоты. Даже если правым ты оказался только потому, что перебрал уже все возможные ошибки.
– Ага! – сказал он.
– Н-но это же не воровство, сэр. Я н-ничего не украла, сэр!
– Но ты брала домой прогоревшие свечи, да? И каждой еще на полчаса хватало, если поставить в блюдечко? – тихо спросил Ваймс.
– Но это не воровство, сэр! Это… вместо прибавки к жалованью, сэр!
Сэм Ваймс хлопнул себя по лбу.
– Ну конечно! Прибавка! Я это слово и искал. Нам всем нужна прибавка, верно? Ну хорошо. Ты, наверное, забираешь огарки из спален, да?
Как бы ни тряслась Милдред, она нашла в себе силы улыбнуться гордой улыбкой человека, допущенного туда, куда менее важным персонам хода нет.
– Да, сэр. Мне разрешено туда ходить, сэр. Там свечи куда лучше, чем в залах, сэр.
– И заменяешь старые свечи на новые, когда приходит время, так?
– Да, сэр.
«А может, и чуть чаще, – подумал Ваймс. – Незачем им прогорать до конца…»
– Не могла бы ты мне показать, где хранятся свечи?
Горничная посмотрела на другой конец стола, где сидел кастелян. Тот покосился на командора Ваймса и кивнул. Милдред хватало ума понять, что некоторые вопросы только звучат как вопросы.
– Мы их держим в отдельной кладовой, сэр, – сказала она. – Тут рядом.
– Проводи меня туда, пожалуйста.
Комнатка оказалась небольшой, но шкафы в ней были до самого потолка набиты свечами: и крупными, высотой в ярд, для больших залов, и обычными для прочих помещений. Все они были разложены по качеству.
– Вот такие мы зажигаем в комнатах его сиятельства, сэр, – сказала Милдред и протянула ему двенадцатидюймовую белую свечу.
– Ага… очень хорошие. Номер пять. Из отборного белого сала. Мы такие покупаем домой, – сказал Ваймс и взвесил свечу в ладони. – А в штаб-квартире у нас какая-то дрянь горит, как будто слепили из остатков жира, что остался после жарки. Мы свои закупаем у Мастерса, у него фабрика в районе скотобоен. Цены совсем не кусачие. Раньше покупали у Спаджера и Вильямса, но господин Мастерс в последнее время весь рынок под себя подмял, кажется.
– Да, сэр. И доставляет быстро, сэр.
– И ты каждый день ставишь эти свечи в комнату его сиятельства?
– Да, сэр.
– А еще куда-нибудь?
– Нет-нет, сэр. Его сиятельство не разрешает! Для других комнат у нас третий номер.
– И огарки от них ты, значит, забираешь как прибавку к жалованью?
– Да, сэр. Бабушка говорила, от них очень приятный свет…
– Она, наверное, сидела с твоим братишкой? Думаю, он заболел первым, и она просиживала с ним ночи напролет, а, зная старую госпожу Ветерок, я предположу, что она в это время еще и шила…
– Да, сэр.
Повисло молчание.
– Вот, возьми мой платок, – сказал наконец Ваймс.
– Я теперь потеряю место, сэр?
– Нет. Определенно нет. Никто из тех, кто в этом замешан, не должен лишиться работы, – сказал Ваймс и посмотрел на свечу. – Разве что я, – добавил он.
В дверях он обернулся.
– А если тебе нужны огарки, заходи в штаб-квартиру Стражи, у нас их полным-полно. Шнобби хоть нормальное сало для жарки начнет покупать, как все люди.
– А теперь он что делает? – спросил сержант Колон.
Двинутый Крошка Артур снова выглянул за край крыши.
– Возится с локтями, – непринужденно ответил он. – Крутит их так и эдак, а вставить не получается.
– У меня то же самое было, когда я для жены собирал мебель на кухню, – сказал сержант. – Они инструкцию, как открыть ящик, положили в этот самый ящик…
– О, кажись, разобрался, – прервал его крысолов. – Похоже, он просто локти с коленями перепутал.
Внизу что-то брякнуло.
– Теперь он за угол завернул, – послышался треск дерева, – и зашел в здание. Наверное, сейчас поднимется по лестнице, но ты не бойся, тебе ничего не грозит.
– Почему?
– Тебе достаточно руки разжать, и всех делов.
– Но я же разобьюсь!
– Именно! Легкая быстрая смерть. Никаких там тебе оторванных конечностей.
– Я хотел купить ферму! – простонал Колон. – Хотел тишины и покоя!
– Отпустишь руки – будет тебе покоя сколько влезет, – сказал Артур. Он снова перегнулся через край крыши. – Или, на худой конец, можешь схватиться за трубу.
Колон покосился. В нескольких футах от него действительно проходила труба. Надо только как следует рвануться – тогда есть шансы, что он промажет всего на пару дюймов и расшибется в лепешку.
– Думаешь, выдержит? – спросил он.
– А у тебя что, есть выбор?
Колон попытался раскачаться, как маятник. Каждая мышца в руках вопила от боли. Он знал про свой лишний вес. И всегда думал, что когда-нибудь приведет себя в форму. Он просто не был готов к тому, что начнет уже сегодня.
– Кажись, я слышу, как он по лестнице топает, – сказал Двинутый Крошка Артур.
Колон попытался раскачиваться быстрее.
– А у тебя какой план? – спросил он.
– Ой, обо мне не беспокойся, – сказал Двинутый Крошка Артур. – Мне-то чего. Я просто спрыгну.
– Спрыгнешь?!
– Ну да. Я не разобьюсь, я-то нормального размера.
– Нормального размера? Ты?
Двинутый Крошка Артур посмотрел на его руки.
– Что это такое у меня под башмаками? – спросил он. – Не твои пальцы, случаем?
– Хорошо-хорошо, нормального ты размера. Не твоя вина, что ты перебрался в город, полный великанов, – сказал Колон.
– Верно. Чем ты меньше, тем легче падать. Известный факт. Паук такого падения даже и не заметит, мышь поднимется и убежит, конь все кости переломает, а слона просто расплю…
– О боги, – пробормотал Колон. Он уже доставал башмаком до трубы. Но чтобы на нее перепрыгнуть, нужно было на секунду встретиться с бездной. То есть как-то пережить тот жуткий момент, когда крышу он уже отпустил, за трубу пока не схватился, а земное притяжение – вот оно, тут как тут.
На крыше что-то загрохотало.
– Ну ладно, – сказал Двинутый Крошка Артур. – Увидимся внизу.
– О боги…
Человечек шагнул с крыши.
– Как видишь, пока не расшибся! – прокричал он, пролетая мимо Колона.
– О боги…
Сержант Колон посмотрел в два красных светящихся пятна.
– До сих пор цел! – послышался удаляющийся голос.
– О боги…
Колон сделал последний рывок, на мгновение встал, опираясь на воздух, схватился за край трубы, пригнулся, чтобы уйти от удара глиняного кулака, услышал противный скрежет, с которым ржавые болты отрывались от стены, и, крепко вцепившись в чугунную трубу, как будто это могло его спасти, вместе с ней растворился в тумане.
Господин Крюк услышал, как открылась дверь, и поднял голову – а потом спрятался за колбасной машиной.
– Ты? – прошептал он. – Уходи, тебе тут больше не место! Я же тебя продал!
Дорфл несколько секунд недвижно на него смотрел, а потом подошел к окровавленной стене и снял с крючка самый большой тесак.
Крюк задрожал.
– Я в-в-всегда с т-т-тобой хорошо обращался, – сказал он. – В-в-всегда отпускал т-т-тебя на святые д-д-дни…
Дорфл снова к нему обернулся. Это просто красный свет, сказал себе Крюк, просто красный свет…
Но теперь взгляд голема казался более осмысленным. И красный свет как будто проникал прямо в душу.
Голем оттолкнул мясника и отправился к загонам для скота.
Крюк выдохнул. Големы же никогда не оказывают сопротивления, верно? Они просто не могут. Так уж созданы эти чертовы истуканы.
Он обвел взглядом своих работников – людей и троллей.
– Чего стоите? За ним!
Кое-кто заколебался. Очень уж большой тесак был в руках у голема. Да и в походке Дорфла что-то неуловимо изменилось. Он больше не походил на того, кто не дает сдачи.
Но Крюк нанимал людей за мышцы, а не за мозги. И к тому же этот голем никогда никому не нравился.
Один из троллей метнул в него топор. Дорфл поймал его на лету, даже не повернув головы, и одним движением пальцев переломил рукоять. Какой-то человек замахнулся молотом – но голем тут же вырвал этот молот у него из рук и швырнул в стену с такой силой, что осталась дыра.
После этого они предпочли держаться на безопасном расстоянии от Дорфла. Тот больше не обращал на них внимания.
Над загонами стоял пар, мешаясь с туманом. Сотни темных глаз с любопытством провожали Дорфла, пока он шел между загородками. В присутствии голема животные всегда притихали.
Он остановился возле одного из самых крупных загонов. Позади зашептались.
– Только не говорите, что он сейчас их всех забьет! Как мы их, спрашивается, разделаем до конца смены?
– Я слыхал, у одного плотника голем тронулся умом и за ночь сколотил пять тысяч столов. Сбился со счета или вроде того.