А голем склонился над Моркоу, который пытался отползти в сторону.
Король замахнулся кулаком и…
Ваймс даже не заметил, как Дорфл шевельнул рукой, – но вот он уже сжимал короля за запястье.
В глазах у Дорфла вспыхнули крошечные звездочки.
– Шсссс!
Когда король в удивлении отшатнулся, Дорфл поднялся и встал на то, что оставалось от его ног. И не только поднялся, но и поднял кулак.
Время замерло. Во всей вселенной двигался лишь этот кулак.
Он плыл через пространство, как планета, обманчиво медленная в своем неумолимом полете.
И тогда на лице короля промелькнуло новое выражение. За миг до того, как на него обрушился кулак, голем улыбнулся.
Его голова разлетелась на куски. Как в замедленной съемке, по воздуху поплыли глиняные черепки. И слова. Обрывки бумажек, многие дюжины обрывков неспешно осели на пол.
Король рухнул наземь – медленно и величественно. Красный свет в трещинах угас, и от голема остались одни… черепки.
Дорфл упал прямо на них.
Ангва и Ваймс одновременно подбежали к Моркоу.
– Он ожил! – воскликнул Моркоу, с трудом поднимаясь с пола. – Эта громадина собиралась меня убить, а Дорфл ожил! Но этот истукан выбил у него из головы все слова! Голему нужны слова!
– Кажется, в своего голема они вложили слишком много слов, – сказал Ваймс.
Он поднял несколько бумажных свитков.
…ПРИНЕСИ НАМ МИР…
…ПРАВЬ НАМИ МУДРО И СПРАВЕДЛИВО…
…НАУЧИ НАС СВОБОДЕ…
…ВЫВЕДИ НАС К…
«Бедняга ты, бедняга», – подумал он.
– Пойдем домой. Нужно перевязать тебе руку… – начала Ангва.
– Да послушайте же вы меня! – крикнул Моркоу. – Он живой!
Ваймс присел рядом с Дорфлом. Разбитый глиняный череп был пустым, словно яичная скорлупа. Но в каждом глазу по-прежнему горел крошечный огонек.
– Хссссс, – прошипел Дорфл так тихо, что Ваймс усомнился, не послышалось ли ему.
Голем заскреб пальцем по полу.
– Он что, пытается что-то написать? – спросила Ангва.
Ваймс достал блокнот, положил рядом с Дорфлом и осторожно вложил ему в пальцы карандаш.
Рука дрожала, и все же он вывел шесть слов – с механической четкостью, свойственной големам.
Потом он замер. Карандаш выпал из пальцев и укатился. Огоньки в глазах у Дорфла потускнели, а потом погасли совсем.
– О боги, – выдохнула Ангва. – Значит, им не нужны слова в голове…
– Мы можем его починить, – охрипшим голосом сказал Моркоу. – В городе полно гончаров.
Ваймс долго смотрел в блокнот, а потом перевел взгляд на то, что осталось от Дорфла.
– Мистер Ваймс? – окликнул его Моркоу.
– Действуй, – сказал Ваймс.
Моркоу часто заморгал.
– Сейчас же, – добавил Ваймс. И снова перечитал надпись на странице.
СЛОВА, ЧТО В СЕРДЦЕ, НЕЛЬЗЯ ОТОБРАТЬ.
– А когда будешь его чинить, – сказал он, – когда будешь чинить… дай ему голос. Понял? И покажи свою руку какому-нибудь лекарю.
– Голос, сэр?
– Действуй, я сказал!
– Есть, сэр.
– Ну ладно. – Ваймс подобрался. – Мы с констеблем Ангвой осмотрим помещение. А вы ступайте.
Он посмотрел вслед Моркоу и троллю, которые вынесли останки наружу.
– Ну что, давай искать мышьяк, – сказал он. – Может, у них под это дело специальное помещение. Не думаю, что они делали отравленные свечи там же, где и обычные. Задранец подскажет, что… Так, а где капрал Задранец?
– Э… Я, кажется, сейчас упаду…
Они посмотрели вверх.
Шелли висела среди свечей на конвейерной ленте.
– Ты что там делаешь? – спросил Ваймс.
– Меня сюда просто… закинуло, сэр.
– А можешь просто спрыгнуть? Тут не так уж высо… Ох.
В нескольких футах под ней стоял огромный чан с расплавленным салом. Время от времени на его поверхности лопался очередной пузырь.
– Э… эта штука очень горячая, да? – прошептал Ваймс, обращаясь к Ангве.
– Кусали когда-нибудь горячий пирожок с вареньем? – спросила она.
– А можешь раскачаться и прыгнуть? – крикнул Ваймс.
– Не могу, сэр, руки скользят!
– Капрал Задранец, приказываю тебе не падать!
– Будет исполнено, сэр!
Ваймс скинул камзол.
– Подержи-ка. Посмотрим, смогу ли я туда залезть… – пробормотал он.
– Ничего не выйдет, сэр! – сказала Ангва. – Эта штука и так хлипкая.
– Кажется, я все-таки сейчас упаду, сэр!
– Святые угодники, а раньше нельзя было позвать на помощь?
– Все были заняты, сэр.
– Сэр, отвернитесь, пожалуйста, – сказала Ангва, отстегивая нагрудник. – И закройте глаза! Прямо сейчас!
– Что? Зачем?..
– Отверррнитесь, сэррр!
– А… конечно…
Ваймс услышал, как Ангва отходит от свечного станка, по пути сбрасывая с себя броню. Потом она побежала, и на бегу звук ее шагов изменился, а потом…
Он открыл глаза.
Волчица одним прыжком взвилась в воздух, схватила за плечо гномку, которая как раз разжала руки, а потом выгнулась и приземлилась вместе с гномкой по ту сторону чана.
Ангва, скуля, покатилась по полу.
Шелли вскочила на ноги.
– Это же вервольф!
Ангва каталась туда-сюда, прикрыв лапами рот.
– Что с ним такое? – спросила Шелли, уже не таким паническим тоном. – Ему, кажется, больно… А где Ангва?.. О.
Ваймс взглянул на ее порванную кожаную рубаху.
– Ты что, носишь кольчугу под одеждой? – спросил он.
– Ох… это серебряная сорочка… но она про нее знала. Мы про это говорили…
Ваймс схватил Ангву за ошейник. Та попыталась было его цапнуть, но потом встретилась с ним взглядом и отвернулась.
– Серебро… Но она же просто его укусила… – растерянно проговорила Шелли.
Ангва с трудом встала, метнула на них гневный взгляд и похромала куда-то за ящики. Оттуда донесся скулеж, который постепенно превратился в голос.
– Проклятые гномы… Со своими проклятыми сорочками…
– Констебль, ты там как? – спросил Ваймс.
– Черт бы побрал это серебряное белье… Можете передать мне одежду, пожалуйста?
Ваймс поднял с пола ее доспехи и, ради приличия зажмурившись, сунул за ящики.
– Мне никто не говорил, что она ве… – простонала Шелли.
– Подумай вот о чем, капрал. Не будь она вервольфом, – терпеливо разъяснил Ваймс, – из тебя бы сейчас получилась самая большая в мире фигурная свечка.
Ангва вышла из-за ящиков, потирая рот. Кожа вокруг него заметно порозовела.
– Ты обожглась? – спросила Шелли.
– Заживет, – ответила Ангва.
– Ты не говорила, что ты вервольф!
– А когда, по-твоему, для этого был подходящий момент?
– Так, ладно, – сказал Ваймс. – Раз уж вы, дамочки, с этим наконец разобрались, пора обыскать помещение. Ясно?
– У меня есть лечебная мазь, – робко сказала Шелли.
– Спасибо.
В подвале они нашли мешок. Там было несколько связок свечей. И много дохлых крыс.
Тролль Вулкан приоткрыл дверь гончарной мастерской – примерно на одну шестнадцатую часть. Но с той стороны дверь немедленно толкнули, и она распахнулась на добрых три четверти.
– Ета еще что такое? – спросил он у Детрита и Моркоу, которые вошли внутрь и внесли останки Дорфла. – Вы не можете просто так взять и ко мне вломиться…
– Но мы же не просто так вломились, – возразил Детрит.
– Не имеете права, – сказал Вулкан. – Ета произвол. Врываться без всякой причины…
Детрит отпустил голема, резко обернулся и схватил Вулкана за горло.
– Видишь енти статуи Монолита? Видишь? – прорычал он и повернул его голову набок, туда, где у стены выстроились тролльи религиозные скульптуры. – Хочешь, чтобы я одну разбил и посмотрел, что у ней внутри? Может, тогда и причина найдется?
Глаза у Вулкана забегали. Хоть он был и тугодумом, но, когда рядом пахло жареным, мигом чуял что к чему.
– Да ладно, ну вы чего. Всегда рад помочь Страже, – пробормотал он. – Ета, чего хотите-то?
Моркоу положил на стол голема.
– Вот, приступай, – сказал он. – Почини его. И чтобы старой глины сохранилось как можно больше, ясно?
– Разве ж его можно починить, если свет погас? – спросил Детрит, все еще озадаченный их благородной миссией.
– Он говорил, что глина все помнит!
Сержант пожал плечами.
– И вылепи ему язык, – добавил Моркоу.
Вулкан ошарашенно на него уставился.
– Еще чего, – сказал он. – Если голем заговорит – ета богохульство. Ета всем известно.
– Правда, что ли? – спросил Детрит. Он подошел к статуям и внимательно на них посмотрел. А потом сказал: – Ох, ета я споткнулся и падаю, ай, ета я хватаюсь за статую, ой, у ней рука отвалилась, стыдно-то как… а что же ета за белый порошок такой по всему полу?
Он лизнул палец и осторожно попробовал порошок.
– Шлак! – прорычал он и подскочил к дрожащему Вулкану. – И ты мне про богохульство что-то заливаешь, ты, кусок копролита? Или делай, что сказал капитан Моркоу, или мы тебя отсюда вперед ногами утащим!
– Ета беспредел… – пробормотал Вулкан.
– Нет! Ета кулак! – заорал Детрит, потрясая перед ним кулачищем. – Будешь рыпаться – я тебе ентим кулаком такой беспредел устрою, что закачаешься!
Вулкан попытался воззвать к Моркоу.
– Ета незаконно, у него значок, а он меня запугивает, нельзя же так, – сказал он.
Моркоу кивнул. Глаза у него опасно поблескивали – но Вулкан, на свою беду, этого не заметил.
– Совершенно верно, – сказал он. – Сержант Детрит!
– Да, сэр?
– День у нас выдался трудный. Так что отпускаю тебя с дежурства.
– Есть, сэр! – воодушевленно откликнулся Детрит. Он снял значок и аккуратно положил на стол. Потом начал стаскивать доспехи.
– Взгляни на это так, – сказал Моркоу. – Мы не создаем жизнь, мы просто предоставляем ей жилплощадь.
Вулкан наконец сдался.
– Ладно, ладно, – проворчал он. – Приступаю. Уже приступаю.
Он посмотрел на многочисленные черепки, в которые превратился Дорфл, и поскреб заросший лишайником подбородок.
– Почти все куски на месте, – сказал он, позволяя профессионализму на время вытеснить негодование. – Трещины можно замазать цементом. Главное – обжечь его потом хорошенько. Ну-ка, ну-ка… Где-то он у меня завалялся…