– Ты читал брошюры, которые я тебе дал? – с подозрением спросил Посети.
– Да. Во Многих Из Них Написана Какая-то Бессмыслица. Но Я Бы Почитал Еще.
– Серьезно? – Констебль Посети просиял. – Принести тебе еще брошюр?
– Да. В Них Много Такого, Что Я Хотел Бы Обсудить. Если Ты Знаешь Каких-Нибудь Священников, Я Бы С Удовольствием Вступил С ними В Диспут.
– Ну ладно, ладно, – сказал сержант Колон. – Ты присягать-то будешь или как?
Дорфл поднял руку. Ладонь у него была размером с лопату.
– Я, Дорфл, В Ожидании Гипотетического Божества, Чье Существование Не Противоречит Элементарной Логике, Клянусь Временно Разработанными Принципами Своей Собственной Морально-Этической Системы…
– Ты правда хочешь, чтобы я принес еще брошюр? – переспросил констебль Посети.
Сержант Колон закатил глаза.
– Да, – сказал Дорфл.
– О боже! – воскликнул констебль Посети и расплакался от избытка чувств. – Никто и никогда меня о таком не просил!
Колон повернулся к Ваймсу, осознав, что тот за ними наблюдает.
– Какая-то беда, сэр, – сказал он. – Я уже полчаса пытаюсь привести его к присяге, и мы продолжаем спорить о клятве и обо всем таком.
– Ты хочешь быть стражником, Дорфл? – спросил Ваймс.
– Да.
– Ну и хорошо. Такой клятвы мне достаточно. Выдай ему значок, Фред. А это тебе, Дорфл. Бумажка о том, что ты официально считаешься живым, на случай, если возникнут какие-нибудь трения. Ну, знаешь… с людьми.
– Спасибо, – торжественно поблагодарил Дорфл. – Если Я Когда-Нибудь Почувствую Себя Неживым, Я Достану Ее И Прочитаю.
– В чем состоят твои обязанности? – спросил Ваймс.
– Служить Обществу, Защищать Невинных И Как Следует Надирать Уши, Сэр, – сказал Дорфл.
– Он быстро учится, правда? – спросил Колон. – Про уши я ему даже не говорил.
– Народу это не понравится, – сказал Шнобби. – Голем-стражник – виданное ли дело?
– Работа Стражника – Лучшая Работа Для Того, Кто Любит Свободу. Закон – Слуга Свободы. Свобода Без Всяких Ограничений – Пустой Звук, – веско изрек Дорфл.
– Знаешь, – заметил Колон, – если со Стражей у тебя не срастется, ты всегда сможешь печь печенье с предсказаниями. Без работы не останешься.
– Вот забавно, – сказал Шнобби, – вы когда-нибудь замечали, что в этом печенье не бывает плохих предсказаний? На бумажках никогда не написано: «Ну все, теперь тебе точно хана».
Ваймс прикурил сигару и помахал спичкой.
– Таков уж, капрал, один из фундаментальных принципов бытия, – сказал он.
– Что это за принцип такой? Неудачникам никогда не достается печенье с предсказаниями? – спросил Шнобби.
– Нет. Люди, которые им торгуют, не хотят терять покупателей, – вот и весь принцип. Пойдем, констебль Дорфл, прогуляемся.
– У нас скопилась целая гора бумаг, сэр, – сказал сержант Колон.
– Скажи капитану Моркоу, что я велел с ними разобраться, – откликнулся Ваймс, уже стоя в дверях.
– Он пока не заходил, сэр.
– Ничего, время терпит.
– Ладно, сэр.
Колон сел за стол. Он рассудил, что это место подходит ему как никакое другое. Здесь, по крайней мере, он был застрахован от какого бы то ни было столкновения с Природой. Утром у него состоялся один из редких разговоров с госпожой Колон, и он со всей определенностью заявил, что больше не хочет становиться ближе к земле, потому что он уже побывал так близко к ней, как только возможно, и оказалось, что земля – это просто грязь. Колон решил, что ему спокойнее, когда между ним и Природой находится толстый слой булыжника. К тому же Природа противно хлюпала.
– Пойду на дежурство, – сказал Шнобби. – Капитан Моркоу хочет, чтобы я занялся предотвращением преступлений на Персиковопирожной улице.
– И что же он велел тебе сделать? – спросил Колон.
– Держаться оттуда подальше.
– Слушай, Шнобби, а правду говорят, что ты все-таки не лорд? – осторожно поинтересовался Колон.
– Меня, похоже, выперли из высшего света, – ответил Шнобби. – Ну и слава богам. Жратва у них так себе, а пойло и вовсе мерзкое.
– Ну хорошо, что ты легко отделался, – сказал Колон. – Не пришлось раздавать одежду садовникам и все в таком духе.
– Ага. Зря я им вообще рассказал об этом проклятом кольце.
– Было бы проще, если бы не рассказывал, это точно, – согласился Колон.
Шнобби плюнул на значок и деловито протер его рукавом. «Хорошо, что я хоть про тиару не ляпнул, – сказал он себе. – И про диадему. И про три золотых медальона».
– Куда Мы Идем? – спросил Дорфл, когда они с Ваймсом шагали по Бронзовому мосту.
– Хотел тебя познакомить с теми, кто дежурит во дворце, – ответил Ваймс.
– А. Там Как Раз На Дежурстве Мой Новый Друг, Констебль Посети, – сказал Дорфл.
– Ну и прекрасно!
– Я Хочу У Вас Кое-Что Спросить, – продолжил голем.
– Да?
– Я Разбил Жернов, Но Големы Его Починили. Почему? И Я Отпустил Животных, Но Они Просто Глупо Слонялись По Улицам. Кто-то Даже Вернулся На Бойню. Почему?
– Добро пожаловать в реальный мир, констебль Дорфл.
– Свобода – Это Так Страшно?
– Еще как.
– Если Сказать Людям «Сбросьте Свои Цепи», Они Сами Скуют Новые?
– По сути, люди только этим и заняты.
Дорфл задумчиво зарокотал.
– Да, – сказал он наконец. – Я Могу Это Понять. Быть Свободным – Все Равно Что Ходить С Раскрытой Головой.
– Придется поверить тебе на слово, констебль.
– Мне Надо Платить В Два Раза Больше, Чем Другим Стражникам, – сказал Дорфл.
– Правда?
– Да. Я Не Сплю. Я Могу Работать Без Перерыва. Я Очень Выгодное Приобретение. Мне Не Нужно Брать Выходной, Чтобы Похоронить Бабушку.
«Как же быстро они учатся», – подумал Ваймс. А вслух спросил:
– Но тебе же надо отпрашиваться на святые дни, разве нет?
– Или Все Дни Святые, Или Никакие. Я Пока Не Решил.
– Э… а на что ты будешь тратить жалованье, Дорфл?
– Я Накоплю Денег И Выкуплю Голема Клутца, Который Работает На Консервной Фабрике, И Сделаю Так, Чтобы Он Стал Сам Себе Хозяином; Потом Мы Вместе Накопим Еще Денег И Выкупим У Торговца Углем Голема Бобкеса; Втроем Мы Накопим На То, Чтобы Выкупить Голема Шмату, Который Трудится В «Семидолларовом Ателье» На Персиковопирожной Улице; Потом Мы Вчетвером…
– Кто-то другой решил бы освободить своих товарищей силой и устроил бы революцию, – сказал Ваймс. – Не то чтобы я тебе это предлагал, конечно.
– Нет. Это Было Бы Воровство. Нас Продают И Покупают. Значит, Мы Сами Выкупим Себя На Свободу. Сами На Нее Заработаем. За Нас Это Никто Не Сделает. Только Мы Сами.
Ваймс улыбнулся про себя. Наверное, ни одни другие существа в мире не потребовали бы чека за свободу. Кое-что не поддается изменению.
– О, – сказал он. – Кажется, кто-то хочет с нами побеседовать…
Им навстречу двигалась толпа в серых, черных и шафрановых мантиях. Это были священники. Чем-то очень рассерженные. Они, расталкивая локтями прочих горожан и цепляясь друг за друга нимбами, пробирались по мосту.
Во главе толпы шел Гьюнон Чудакулли, верховный жрец Слепого Ио и человек, лучше всего в Анк-Морпорке подходящий на роль амбассадора по религиозным вопросам. Он завидел Ваймса и поспешил к нему, воздев указующий перст.
– Послушай-ка, Ваймс… – начал он и осекся, увидев Дорфла.
– Так вот он, этот истукан? – спросил Чудакулли.
– Это голем, ваше преподобие, – поправил Ваймс. – Констебль Дорфл, к вашим услугам.
Дорфл почтительно коснулся шлема.
– Чем Мы Можем Быть Полезны? – спросил он.
– На этот раз тебе не отвертеться, Ваймс! – сказал Чудакулли, не обращая на него внимания. – Ты зашел слишком далеко даже по своим меркам. Ты дал этому существу голос, а оно даже не живое!
– Разбить его!
– Святотатство!
– Люди этого не потерпят!
Чудакулли обернулся и шикнул на остальных священников.
– Я сейчас говорю, – сказал он и повернулся обратно к Ваймсу. – Это можно расценить как возмутительное богохульство, поклонение идолам и попрание устоев…
– Я ему не поклоняюсь. Я просто плачу ему жалованье, – сказал Ваймс, постепенно входя во вкус. – Если нужно что-то попереть, это скорее к Шнобби. – Он сделал глубокий вдох. – И, раз уж вам так хочется возмутительного богохульства…
– Прошу Прощения, – сказал Дорфл.
– Еще не хватало тебя выслушивать! Ты даже не живой! – крикнул священник.
Дорфл кивнул.
– По Сути, Это Так, – сказал он.
– Видите? Он сам это признает!
– Вы Можете Расколотить Меня На Куски, И Разбить Их На Осколки, И Растолочь Их В Мелкую Крошку, И Размолоть Ее В Легчайшую Пыль – И, Полагаю, Вы Не Найдете Ни Единого Атома Жизни…
– Именно! Так и поступим!
– Однако Для Чистоты Эксперимента Один Из Вас Должен Согласиться На Ту Же Процедуру.
Повисла тишина.
– Это нечестно, – наконец сказал священник. – Достаточно заново слепить тебя из этой самой пыли – и ты снова оживешь…
Опять повисла тишина.
– Мне кажется, – произнес Чудакулли, – или мы в этом теологическом диспуте вступили на зыбкую почву?
И опять.
Другой священник спросил:
– Правда ли, что ты обещал поверить в любого бога, чье существование можно логически обосновать?
– Да.
Ваймс догадался, что сейчас будет, и на несколько шагов отошел от Дорфла.
– Но боги просто существуют, – сказал священник.
– Мне Это Неочевидно, – возразил Дорфл.
С небес вдруг ударила молния – прямо ему в шлем. Дорфла объяло пламя, а потом что-то закапало на мостовую.
Расплавленные доспехи растеклись лужицами возле его ног, раскаленных добела.
– Не Очень Убедительный Аргумент, – спокойно сказал Дорфл откуда-то из облака дыма.
– Зато зрелищный, – заметил Ваймс. – Раньше он всегда впечатлял аудиторию.
Верховный жрец Слепого Ио повернулся к другим священникам:
– Слушайте, ребята, нет никакой необходимости…
– Но Оффлер очень мстительный бог, – сказал какой-то жрец из задних рядов.
– Обычный задира, – возразил Чудакулли. Из облаков ударила очередная молния, но в нескольких футах над шляпой Верховного Жреца переломилась и поразила деревянного гиппопотама, расколов его пополам. Верховный Жрец самодовольно улыбнулся и опять повернулся к Дорфлу, который слегка потрескивал, остывая.