вы можете жить так, как живут мужчины…
– Так и только так. И другого выбора у нас нет, – последовал ответ.
Ангва задумалась.
– О, – наконец сказала она. – Я поняла. Ха. Да. Этот тон я узнаю.
– Я не люблю топоров! – вырвалось вдруг у Шельмы. – И боюсь драться! А эти бесконечные гимны во славу золота? Вот ведь тупость! И я ненавижу пиво! Я не умею пить как гномы! Когда я пытаюсь заглотить зараз целую кружку, то обливаю всех, кто стоит позади меня!
– Понимаю, здесь нужна специальная сноровка, – кивнула Ангва.
– Я как-то видела девушку, она шла по улице, и мужчины свистели ей вслед! И вы можете носить платья! Разноцветные!
– О боги, – Ангва изо всех сил старалась не улыбаться. – И давно это началось? Мне казалось, что вы, гномихи, счастливы текущим положением дел…
– О, легко быть счастливой, не зная другой жизни, – горько ответила Шельма. – Кольчужные штаны вполне тебя устраивают, пока ты не услышишь о поясах и прочих женских штучках!
– О поясах? – нахмурилась Ангва. – А, ты в этом смысле. Да, конечно.
Она вдруг поняла, что действительно сочувствует Шельме. И себе тоже. Очень трудно найти женское нижнее белье, которое не рвется, когда ты пытаешься стащить его с себя когтистыми лапами. Но об этом Ангва предпочла промолчать.
– Я думала, что смогу найти в этом городе другую работу, – простонала Шельма. – Я хорошо управляюсь с иголкой и ниткой, поэтому первым делом пошла в Гильдию Белошвеек, но…
Она неожиданно запнулась и густо покраснела под своей бородой.
– Да, – понимающе откликнулась Ангва. – Многие совершают эту ошибку. – Она выпрямилась и поправила прическу. – Однако ты произвела впечатление на командора Ваймса. И я думаю, тебе у нас понравится. У нас, в Страже, та еще компания. Нормальные люди в стражники не идут. Так что ты тут вполне приживешься.
– Командор Ваймс… Он немного… – начала было Шельма.
– Он в порядке. Когда у него хорошее настроение, разумеется. Порой ему очень нужно выпить, раньше он так и делал, но совсем недавно завязал. Ну, знаешь, он из тех людей, о которых говорят: стакан – много, а два – уже мало… Вот поэтому он такой раздражительный. А когда у него плохое настроение, он наступает тебе на ногу, после чего орет на тебя, почему ты при появлении своего командира не вытягиваешься по стойке «смирно».
– Ты нормальная, – застенчиво сказала Шельма. – Ты мне нравишься.
Ангва погладила ее по голове.
– Это ты сейчас так говоришь, – ответила она. – Но побудешь тут немного, узнаешь, в какую суку я могу превращаться… А что это такое?
– Что именно?
– Рисунок. С глазами…
– Или же с двумя красными точками, – поправила Шельма.
– Ну…
– Я думаю, это последнее, что видел отец Трубчек, – ответила капрал Задранец.
Ангва уставилась на черный прямоугольник. Принюхалась.
– Ну вот! Опять!
Шельма на всякий случай отступила на пару шагов.
– Что? Что?
– Откуда идет этот запах? – спросила Ангва.
– Не от меня! – торопливо сказала Шельма.
Ангва схватила с верстака маленькое блюдце и понюхала его.
– Да, точно! Этот же запах был в музее! Что это такое?
– Глина. Она была на полу в комнате, где убили старого священника, – пожала плечами Шельма. – Наверное, кто-то на башмаке занес.
Ангва пальцами растерла глину.
– Мне кажется, это самая обычная гончарная глина, – продолжала Шельма. – Мы работали с ней в Гильдии. Горшки делали, – пояснила она на тот случай, если Ангва что-то не так поняла. – Ну, тигли всякие, посуду… А эта, видишь, крошится. Так, будто ее обжигали, но толком в печке не выдержали.
– Гончарная глина… – протянула Ангва. – Я знаю одного гончара…
Она еще раз посмотрела на иконографию.
«О, пожалуйста, нет, – подумала она. – Неужели это один из них?»
Главные ворота Королевской геральдической палаты – обе створки главных ворот! – распахнулись настежь, и оттуда вывалился обалдевший Шноббс, вокруг которого возбужденно прыгали двое геральдистов.
– Мы надеемся, ваше лордство довольно?
– Нф-ф-ф, – ответил Шнобби.
– Если мы еще чем-то сможем услужить вам…
– Н-н-нф.
– Чем угодно…
– Н-н-нф.
– И еще раз приносим извинения, ваше лордство. Дракончик болен. Но когда ваши башмаки высохнут, их достаточно будет обмести метелочкой и…
Шнобби, пошатываясь, затрусил прочь по переулку.
– Настоящий Шноббс, сразу видно!
– Ага, у него даже походка типично шноббская.
– Какой позор! Человек с такой родословной – и простой капрал!
Тролль Вулкан отступал до тех пор, пока не уперся спиной в гончарное колесо.
– Это не я, – сказал он.
– Что не ты? – спросила Ангва.
Вулкан засомневался.
Тролль был огромен и… ну… скалоподобен. Он двигался по улицам Анк-Морпорка, будто маленький айсберг, и, как в айсберге, в нем было много чего не видного взгляду. Он был известен в качестве торговца… приторговывающего всем помаленьку. А иногда он выступал в роли крыши, но не той, что обычно защищает от дождя и снега. Вулкан никогда не задавал неуместных вопросов, они ему просто не приходили в голову.
– Ничего, – наконец выдал он.
Вулкан всегда считал, что общее отрицание лучше, чем конкретные отнекивания.
– Рада слышать, – кивнула Ангва. – А теперь скажи нам… Где ты берешь свою глину?
Судя по трещинам, пролегшим по лбу Вулкана, тролль задумался, нет ли в вопросе какого-либо подвоха.
– С карьеров, – осторожно сказал он. – Все оплачено. Есть бумаги.
Ангва кивнула. Скорее всего, это было правдой. Вулкан, несмотря на то что не умел считать больше чем до десяти (разве что оторвать у кого-нибудь руку и задействовать ее) и несмотря на широкую известность в криминальных кругах, всегда оплачивал свои счета. Если хочешь достичь успеха в криминальном мире, надо иметь репутацию честного человека (ну, или тролля).
– Ты видел где-нибудь подобное? – спросила она, протягивая ему остатки белой глины.
– Глина, – немного расслабившись, сообщил Вулкан. – Глину-то я завсегда узнаю. Но серийного номера у глины нету. Глина – это глина. У меня ее горы на заднем дворе. Из нее делают кирпичи, горшки и все этакое. Тута полным-полно гончаров в городе, они с ней работают. А почему вы спрашиваете?
– Ты можешь сказать, откуда она взялась?
Вулкан осторожно взял кусочек глины, понюхал и раскатал пальцами.
– Странно, – сказал тролль. Поняв, что разговор пойдет не о его делишках, Вулкан обрел былую уверенность. – Это типа… ну, забавочной глины, из нее еще всякие странные дамочки, типа, кофейники лепят, эти, дегенеративные. – Он опять понюхал глину. – И еще добавки всякие. Из битых старых горшков. Они укрепляют глину. Их толчешь, они укрепляют. У любого гончара куча старых черепков. – Он растер пальцами еще один кусочек глины. – В печь ее ставили, но толком не обожгли.
– Хорошо, хорошо, только нас больше интересует, откуда эта глина взялась.
– Из-под земли, госпожа. Это верняк, – пожал плечами Вулкан.
Он уже совсем расслабился. Очевидно, недавняя партия статуэток, почему-то полых внутри, не имела к визиту стражников никакого отношения. Поэтому тролль изо всех сил старался быть полезным.
– Точнее сказать не могу. Идемте, сами глянете.
Он повернулся и быстро зашагал прочь. Стражники проследовали за ним через склад, провожаемые встревоженными взглядами пары дюжин троллей. Шныряющие по округе стражники никому не нравятся, тем более работникам Вулкана, на тихой и спокойной фабрике которого можно было отсидеться пару-другую неделек, пережидая грозу. Кроме того, Анк-Морпорк не зря назывался городом больших возможностей. К примеру, в нем имелась возможность не быть повешенным, насаженным на кол или четвертованным за преступления, совершенные где-то в горах.
– Не таращись по сторонам, – прошипела Ангва.
– Почему? – удивилась Шельма.
– Потому что нас здесь только двое, а их по меньшей мере пара дюжин, – объяснила Ангва. – И доспехи наши делаются на людей с полным комплектом рук и ног.
Вулкан вышел через дверь во двор позади фабрики. Вокруг высились поддоны с горшками, штабеля кирпичей вытянулись в длинные ряды. А под небрежно возведенной крышей покоились несколько больших глиняных куч.
– Во, – великодушно указал Вулкан. – Глина.
– А есть ли специальное название для глины, когда она свалена таким образом? – потыкав одну из горок ногой, осторожно поинтересовалась Шельма.
– Ага, – ответил Вулкан. – На нашенском языке это зовется кучей.
Ангва расстроенно покачала головой. Прости-прощай, улика. Глина есть глина. Она-то надеялась, что у глины есть сорта, виды или что там еще, а оказалось, глина мало чем отличается от самой обычной грязи.
И тут Вулкан неожиданно Оказал Помощь Расследованию.
– Сушьте, – немного понизив голос, сказал он. – Некоторым клиентам не нравится, когда вы заглядываете. Горшки потом плохо расходятся. Ничего, если я выпущу вас через черный ход?
Он ткнул пальцем в задние ворота, достаточно большие, чтобы через них проехала телега, и выудил из кармана громко брякнувшую связку ключей.
На воротах красовался здоровенный засов. Блестящий на солнце, еще новенький.
– Ты боишься воров? – удивилась Ангва.
– Времена, госпожа, стоят лихие, – ответил Вулкан. – Замóк был старый, вот кто-то и залез. Вынесли кое-что, в убыток ввели…
– Кошмар какой, – посочувствовала Ангва. – И зачем только ты платишь налоги, правда?
В некоторых случаях Вулкан был намного сообразительнее, чем тот же господин Ломозуб. Он сделал вид, будто не расслышал последних слов.
– Да ерунда, я даже жаловаться не стал… – пробормотал тролль, как можно тактичнее подталкивая стражников в сторону ворот.
– А этот вор… Он случайно не глину своровал? – уточнила Шельма.
– Тут ведь дело прынцыпа, – откликнулся Вулкан. – Глина – что? Гроши… Но кому это понадобилось? Полтонны глины сами ведь не уйдут.