– Работником? И какую же работу он выполняет?
– Ха. Спокойненько расхаживает по бойне день-деньской. Это и есть работа. Вот смотри, у тебя полный загон вусмерть перепуганных животных, так? Они топчутся нерешительно, вожака у них нет… а тут еще какой-то спуск в подозрительное здание, выглядит очень зловеще… и вдруг, эй, да вон же какой-то козел ходит и ничего не боится. Стадо устремляется за ним, а потом вжик, – Ангва провела ребром ладони по горлу, – обратно выходит только козел.
– Кошмар какой.
– Ну, козла понять можно. Он, каким бы козлом ни был, жив-живехонек, – хмыкнула Ангва.
– Откуда ты все это знаешь?
– Наберешься тут всякого, пока в Страже поработаешь.
– Я вижу, мне еще учиться и учиться, – вздохнула Шельма. – К примеру, я понятия не имела, что с собой всегда нужно носить кусок одеяла.
– Это специальная экипировка, если работаешь с умертвиями.
– Да-да, я слышала о чесноке и вампирах. Также вампиры плохо реагируют на всякие святые вещи. А против вервольфов что срабатывает?
– А? – переспросила Ангва, которая все еще думала о големе.
– Допустим, на мне надета серебряная кольчуга, я обещала родным, что все время буду ее носить. Но чем еще можно свалить с ног вервольфа?
– К примеру, джином с тоником, – рассеянно пробормотала Ангва.
– Ангва?
– Гм? Да? Что?
– Кто-то сказал мне, что в Страже служит вервольф! Представляешь? Я не могу в это поверить!
Ангва остановилась и уставилась на нее.
– Я думаю, рано или поздно волчья натура себя проявит, – заявила Шельма. – И как только командор Ваймс такое допускает?!
– В Страже действительно служит вервольф, – кивнула Ангва.
– По-моему, это констебль Посети. Есть в нем что-то странное.
У Ангвы отвалилась челюсть.
– Такое впечатление, он всегда голоден, – продолжала Шельма. – И на лице у него все время хищная улыбочка. О да, вервольфа я узнáю с первого взгляда.
– Он и в самом деле выглядит немного голодным, что правда, то правда, – подтвердила Ангва. Что еще сказать, она не знала.
– Значит, я буду держаться от него подальше!
– Вот и отлично, – пробормотала Ангва.
– Ангва…
– Да?
– А почему ты носишь свой значок на воротничке? И воротничок у тебя какой-то необычный, точь-в-точь ошейник…
– Что? О. Ну… зато значок всегда под рукой. Понимаешь? При любых обстоятельствах.
– Мне тоже стоит обзавестись таким воротничком?
– Вряд ли.
Господин Крюк подпрыгнул.
– Дорфл, чертов глупый чурбан! Никогда не подходи так тихо к человеку, который работает с ножом для резки бекона! Я тебе уже сто раз говорил! И попытайся хоть как-нибудь шуметь, когда идешь, черт тебя побери!
Голем протянул дощечку, на которой было написано:
«Сегодня я не смогу работать».
– Что такое? К примеру, у ножа для резки бекона нет выходных!
«Сегодня святой день».
Крюк посмотрел в красные глазки голема. Старик Рыбнокост предупреждал о подобном, когда продавал Дорфла. Да-да, так и сказал: «Иногда он будет уходить на несколько часов, потому как у них святой день. Это все из-за слов у них в башках. Если он не заглянет в свой храм, слова перестанут работать, не спрашивай у меня почему. Так что останавливать его бессмысленно».
Этот истукан стоил пятьсот тридцать долларов. Отличная сделка, подумал тогда господин Крюк, – и не ошибся. Голем переставал работать только тогда, когда заканчивалась вся работа. Впрочем, поговаривают, даже в этих случаях големы продолжают трудиться. Ходят всякие истории о том, как некий голем затопил дом только потому, что хозяин ушел, позабыв приказать ему перестать таскать воду из колодца. А другой голем мыл посуду до тех пор, пока блюда не стали похожими на бумажные салфетки. Тупые истуканы. Но очень полезные, если приглядывать за ними.
И все же… все же… почему-то подолгу их никто не держит. Наверное, это из-за внешности. Стоит такая вот двурукая громадина, впитывает в себя твои слова, и в голове у нее что-то варится… но что именно? Големы никогда не жалуются. Вообще не разговаривают.
После этого человек начинает задумываться о том, как бы сбыть с рук этакого работника, и успокаивается только тогда, когда подписывает договор с новым владельцем.
– Что-то много святых дней стало в последнее время, – заметил Крюк.
«Иногда бывает много святых дней».
Но они не умеют отлынивать. Они умеют только работать.
– Гм, даже не знаю, справимся ли мы… – задумчиво пробормотал Крюк.
«Сегодня святой день».
– Ну хорошо, хорошо. Завтра можешь взять выходной.
«Сегодня вечером. Святой день начинается после заката».
– Тогда не задерживайся, – наконец сдался Крюк. – А не то я… В общем, не задерживайся, слышишь?
Это была обратная сторона медали. Големов нельзя наказать. Нельзя ничего удержать из ихнего жалованья, потому что они вообще не получают денег. Их невозможно испугать. Рыбнокост рассказывал, как один ткач с Сонного холма приказал голему разбить себе голову и тот мгновенно выполнил приказ.
«Да. Я слышал».
И какая разница, кем были собравшиеся люди? Фактически анонимность входила в условия задачи. Себя они считали человеками, помогающими ходу истории, двигающими прогресс и приближающими светлое будущее. Они были искренне уверены, что Время Настало. Страна способна пережить нашествие орды дикарей, она как-то справляется с чокнутыми террористами и лазающими по подвалам тайными обществами, но у страны появляются большие проблемы, когда преуспевающие и анонимные граждане садятся за большой круглый стол и обсуждают примерно следующее…
– По меньшей мере, это чистый способ, – сказал один. – Бескровный.
– И это, конечно, пойдет на пользу городу.
Все степенно покивали. Что хорошо для них, то хорошо и для Анк-Морпорка, это даже не обговаривалось.
– И он не умрет?
– Его можно держать в состоянии… недееспособности. Меняешь дозу, и все. Так, во всяком случае, мне сказали.
– Это хорошо. Я бы предпочел, чтобы он был недееспособен, нежели мертв. Витинари способен восстать из могилы, от него можно ждать чего угодно.
– Я слышал, он как-то раз сказал, будто предпочел бы, чтобы его кремировали.
– Только прах нужно будет развеять, гм-м, пошире.
– А как насчет Городской Стражи?
– А что насчет Городской Стражи?
– О.
Лорд Витинари открыл глаза. Болело все. Даже волосы – вопреки всякому здравому смыслу.
Он сосредоточил свой взгляд, и мутная фигура у кровати обрела очертания Сэмюеля Ваймса.
– А, Ваймс… – слабо сказал он.
– Как вы себя чувствуете, сэр?
– Практически мертвым. Кто был тот малый с невероятно кривыми ногами?
– Джимми Пончик, сэр. Некогда владел очень толстой лошадью и был жокеем.
– Значит, лошадь выступала на бегах?
– Так точно, сэр.
– Толстая беговая лошадь? Вряд ли она хоть раз выигрывала скачки.
– Ни разу, сэр, насколько мне известно. Но на невыигрывании скачек Джимми сделал приличные деньги.
– А. Он дал мне молоко и какое-то вонючее лекарство. – Витинари опять сосредоточил взгляд. – Я здорово болел.
– Я тоже так думаю, сэр.
– Забавная фраза. Здорово болел. Звучит… смешно, но люди так говорят. Право, довольно забавно.
– Да, сэр.
– Как будто подхватил сильный грипп. Голова толком не соображает.
– Правда, сэр?
Патриций немного поразмыслил. Что-то еще крутилось на уме.
– Ваймс, а почему он до сих пор пахнет лошадьми? – наконец спросил он.
– Он теперь коновал, сэр, лечит лошадей. Но чертовски хорош. Я слышал, в прошлом месяце он так обработал Хромую Удачу, что она стала выглядеть как молоденькая кобылка. Очень многие на нее поставили.
– Звучит обнадеживающе, правда, Ваймс?
– Не знаю, сэр. Выйдя на стартовую линию, она околела.
– А, я понял. Ну-ну. Ты никому не доверяешь, правда, Ваймс?
– Спасибо, сэр.
Патриций приподнялся на локте.
– Ваймс, у тебя когда-нибудь ногти на ногах чесались?
– Никогда, сэр.
– Сейчас мне хочется немного почитать. Жизнь продолжается, не так ли?
Ваймс подошел к окну. На перилах балкона, уставившись в сгущающийся туман, сидела некая кошмарная фигура.
– Констебль Водослей, все спокойно?
– Так тофно, фэр, – ответило чудовище.
– Я закрою окно. Туман лезет в комнату.
– Фы прафы, фэр.
Ваймс захлопнул окно, отрезав у тумана пару щупалец, которые, впрочем, тут же растаяли в воздухе.
– Это еще кто такой? – спросил лорд Витинари.
– Горгулья констебль Водослей, сэр. Бесполезен на парадах и абсолютно бесполезен при патрулировании улиц, но, когда нужно долго просидеть на одном месте, сэр, тягаться с ним не может никто. Он чемпион мира по сидению на одном месте. Абсолютный победитель в стометровых посиделках. Однажды целых трое суток торчал на крыше под проливным дождем, пока мы ловили знаменитого Пырялу из Паркового переулка. Мимо него и муха не пролетит. Капрал Буравчикссон патрулирует коридор, а констебль Золтплемянникссон патрулирует этаж под нами, констебли Кремень и Морена засели в двух соседних комнатах, но сержант Детрит постоянно проверяет их, и если кто заснет, то получит такого пинка в задницу… В общем, вы об этом и сами узнаете, сэр, потому что бедняга влетит сюда сквозь стену.
– Хорошая работа, Ваймс. Но, может, мне показалось – или все мои охранники действительно нелюди? Такое впечатление, это либо гномы, либо тролли.
– Я решил, что так будет безопаснее всего, сэр.
– Похоже, ты все предусмотрел, командор.
– Надеюсь, сэр.
– Спасибо, Ваймс. – Витинари сел на кровати и взял со столика кипу бумаг. – Не смею больше тебя задерживать.
Ваймс открыл рот.
– Что-нибудь еще, командор? – вскинул глаза Витинари.
– Ну… Кажется, нет, сэр. Думаю, я пойду, сэр.
– Если не возражаешь. И наверное, в моем кабинете тоже скопилось много бумаг, буду очень признателен, если ты пошлешь за ними кого-нибудь.