Снизу донеслось громкое бряканье глиняных черепков.
– Что такое? – удивился Колон. – Я думал, этот проклятый голем разбился…
Двинутый Крошка Артур посмотрел вниз.
– Сержант, ты в реинкарнацию веришь? – спросил он.
– Я всякими заграничными штуками не пользуюсь, – огрызнулся Колон.
– Он там весь собирается. Ну, как мозаика, из кусочков.
– Неплохо придумано, Двинутый Крошка Артур, – усмехнулся Колон. – Но я-то знаю, ты говоришь это, чтобы я испугался и выскочил на крышу, правильно? Разбитые статуи не могут сами собираться.
– Ты только глянь. Уже почти всю ногу собрал.
Колон скосил глаз в узкую и вонючую щелку между стеной и собственной подмышкой, но все, что он увидел, – это лишь клубы тумана и слабое свечение.
– Ты уверен? – спросил он.
– Если бы ты бегал по крысиным норам столько, сколько я, ты бы тоже научился видеть в темноте, – пожал плечами Двинутый Крошка Артур. – Иначе бы очень быстро двинул кони.
Что-то громко зашипело внизу, под ногами Колона.
Башмаком и пальцами ноги сержант яростно заскреб по кирпичной стене.
– Ха, у него, похоже, маленькая проблемка, – продолжал комментировать Двинутый Крошка Артур. – Он коленки не на ту сторону вывернул.
Дорфл, сгорбившись, сидел в том самом заброшенном подвале, где некогда проходили собрания големов. Периодически он вскидывал голову и шипел. Из его глаз лился красный свет. И если нырнуть в это сияние, проникнуть сквозь глазницы в алые небеса, скрывающиеся внутри, то можно было увидеть…
Тяжесть, обрушившаяся на Дорфла, была неимоверной. Вокруг него бормотала вселенная, но ее шум был далеким, приглушенным, ничего не значащим для Дорфла.
А на горизонте стояли Слова, достигающие небес.
– Ты принадлежишь сам себе, – тихо повторил голос.
Дорфл раз за разом видел эту сцену, видел заботливое лицо, поднимающуюся руку, заполнившую весь вид, чувствовал неожиданное леденящее знание.
– …Ты сам себе хозяин.
Эта фраза налетела на стену из Слов, отскочила эхом и с нарастающей громкостью принялась летать туда-сюда, пока не заполнила весь крошечный, окруженный Словами мирок.
У голема должен быть хозяин. Огромные буквы поднимались башнями в центре мира, но эхо ударило в них, словно песчаная буря. По камню зигзагами поползли трещины, а потом…
Слова взорвались. Огромные плиты, их составляющие, каждая размером с гору, падали вниз, вздымая тучи красного песка.
И вовнутрь потекла вселенная. Дорфл почувствовал, как эта вселенная подхватывает его на руки, переворачивает, поднимает вверх и…
…И вот она уже повсюду, вокруг, а он – внутри вселенной. Дорфл ощущает ее, ее бормотание, занятость, вращающуюся сложность, рычание…
И нет никаких Слов между тобой и Ею.
Ты принадлежишь Ей, а Она принадлежит тебе.
И к Ней нельзя повернуться спиной, ведь она повсюду, перед тобой.
Дорфл осознал ответственность за каждый тик и так Ее часов, за каждый оборот стрелок.
Нельзя сказать: «У меня есть приказы». Нельзя сказать: «Так нечестно». Никто не будет слушать. Слов нет. Ты принадлежишь самому себе.
Дорфл обогнул пару сияющих светил и полетел дальше.
Никаких «Ты не должен». Вместо этого: «Я не буду».
Дорфл провалился сквозь красное небо, а потом увидел впереди темную дыру. Голем почувствовал, как его затягивает туда, и он понесся сквозь мерцание, а дыра становилась все больше, больше, вот ее края мелькнули совсем рядом…
Голем открыл глаза.
«Хозяин?»
Одним движением Дорфл распрямился и вскочил на ноги. Поднял руку, вытянул палец.
Затем легонько коснулся стены, на которой вели спор големы, и осторожно повел пальцем по растрескавшимся кирпичам. Рисовал он пару минут, но Дорфл чувствовал, что это должно быть сказано.
Наконец, закончив последнюю огромную букву, он поставил после нее три жирные точки. А потом ушел, оставив на стене огромное слово:
«Свобода».
Синеватое облако сигарного дыма полностью затянуло потолок курительной комнаты.
– Ах да, капитан Моркоу, – сказало кресло. – Да… конечно… но… тот ли он человек?
– У него родимое пятно в форме короны. Сам видел, – горя желанием помочь, заверил Шнобби.
– Но его прошлое…
– Моркоу вырастили гномы, – подтвердил Шнобби и помахал официанту бокалом от бренди. – Еще, пожалуйста.
– Вряд ли гномы способны вырастить кого-либо высокого происхождения, – изрекло другое кресло.
В комнате засмеялись.
– Слухи и фольклор, – пробормотал кто-то.
– Мы живем в большом и очень сложном городе. Боюсь, обладание мечом и родимым пятном еще не свидетельствует о должной квалификации. Нам нужен король с происхождением, предки которого знали, как управлять.
– Например, как ваши предки, граф.
Шнобби с громким шумом всосал половину только что принесенного бренди.
– О, я привык к управлению – что правда, то правда, – кивнул он, опуская бокал. – Люди все время мной командуют.
– Нам нужен король, имеющий поддержку основных кланов и Гильдий в городе.
– Моркоу нравится народу, – сказал Шнобби.
– А, народу…
– И все равно, эта работа не для каждого, – покачал головой Шнобби. – Старина Витинари постоянно возится со всякими бумажками. И что в этом забавного? Никакой тебе личной жизни: сидеть часами с прямой спиной, беспокоиться по всяким пустякам, ни секунды на себя не потратить. – Он вытянул вверх пустой бокал. – И опять повторим, старина. На сей раз наполни его до краев, ладно? Чего ради использовать такие большие стаканы и наливать только на самое дно? Странные вы какие-то…
– Ну, так лучше ощущается букет, – пояснило немного испуганное кресло. – Нюхаешь и наслаждаешься.
Шнобби смерил бокал покрасневшими глазками. Похоже, все слухи о том, куда катится высшее общество, оказались правдой.
– Не, – сказал он наконец. – Я лучше буду употреблять внутрь. А вы нюхайте себе, не стесняйтесь.
– Но возвращаясь к нашему разговору… – изрекло другое кресло. – У короля не будет столько времени уходить на управление городом. Разумеется, для этого он подыщет себе соответствующих помощников. Советников. Консультантов. Людей с опытом.
– А тогда он-то что делать будет? – удивился Шнобби.
– Править, – ответило кресло.
– Махать рукой.
– Председательствовать на банкетах.
– Подписывать указы.
– Жрать, как свинья, отличное бренди.
– Править.
– Вот эта работенка по мне, – одобрил Шнобби. – Повезет же кому-то, а?
– А еще неплохо было бы, чтобы нашим королем стал человек, способный понимать намеки более тонкие, нежели летящий прямо ему в лицо кирпич, – горько произнес чей-то голос, но остальные кресла дружно зашикали на него.
После нескольких попыток Шнобби наконец нашел свой рот и сделал еще один долгий глоток.
– Мне кажется, – изрек он, – лично мне кажется, вы сейчас ищете какую-нибудь шишку, у которой времени целая телега. «Эй, парень, сегодня твой счастливый день! – скажете вы. – Ну-ка, покажи нам, как ты умеешь делать ручкой!»
– Ага! А это неплохая мысль! Быть может, вам, граф, известна какая-нибудь кандидатура? Еще капельку бренди?
– Почему бы и нет, спасибо, братишка. У тебя все клево? У меня тоже. О чем бишь я? Да, да, до самого краешка. Кандидатура… Ну, не знаю, достойных людей очень мало…
– Вообще-то, граф, мы планировали предложить корону вам…
Шнобби выпучил глаза. Щеки его раздулись.
Не самая удачная идея плеваться отличным бренди, особенно когда держишь в руке зажженную сигару. Мощное пламя ударило в противоположную стену, оставив на деревянной обшивке комнаты угольно-черную хризантему, в то время как кресло Шнобби, следуя фундаментальным законам физики, проскрежетало по полу в обратную сторону и остановилось, лишь врезавшись в дверь.
– Корону? – просипел Шнобби, но тут же закашлялся, и все бросились хлопать его по спине. Наконец он снова обрел дыхание. – Корону? – повторил он. – И чтобы командор Ваймс потом отрубил мне голову?
– Зато вы сможете пить столько бренди, сколько захотите, – пообещал чей-то заискивающий голос.
– А чем, интересно, я его буду пить? Головы-то у меня не будет!
– Да что вы такое говорите?
– Командор Ваймс отрубит мне ее! Вот что! Возьмет и отрубит мне голову!
– О боги, да пойми же, придурок…
– Граф, – поправил кто-то.
– Да поймите же, граф: став королем, вы сможете приказать этому хаму сэру Сэмюелю что угодно! Вы станете, как это на вашем языке называется… боссом! Вы…
– То есть я смогу приказывать Старине Камнелицу? – уточнил Шнобби.
– Именно!
– Став королем, я смогу приказывать Старине Камнелицу? – переспросил Шнобби.
– Да!
Шнобби уставился в задымленный полумрак.
– Нет, он точно отрубит мне голову!
– Слушай, ты, идиот…
– Граф…
– …Ты, идиотский граф, если потребуется, ты сможешь приказать казнить его!
– Ну да, как же!
– Это почему?
– А потому, что он отрубит мне голову!
– Этот человек называет себя служителем закона, но чьим законам он подчиняется, а? Кто диктует ему законы?
– Не знаю! – простонал Шнобби. – Он говорит, что законы диктует разум!
Он оглянулся. Окутанные дымом тени подступали все ближе.
– Я не могу быть королем! Старик Ваймс отрубит мне голову!
– Послушай, тебя что, заклинило на этом?!
Шнобби оттянул воротник.
– Тут немного душно и так задымлено, – пожаловался он. – Где здесь окно?
– Вон там…
Кресло отлетело в сторону. В затяжном прыжке Шнобби боднул стекло шлемом, упал вместе с дождем осколков на крышу одного из экипажей, скатился на землю и умчался в ночь, удирая со всех ног от судьбы в целом и от топора в частности.
Шелли Задранец ворвалась в дворцовую кухню и пальнула из арбалета в потолок.
– Никому не двигаться! – завопила она.
Вся прислуга патриция подняла на нее гл