– А ты не можешь просто спрыгнуть? Здесь же не так высоко… Гм…
Прямо под Шелли располагался большой чан с расплавленным салом. Время от времени на его поверхности лопался очередной громадный пузырь.
– Э-э… А эта штука очень горячая? – шепотом спросил Ваймс у Ангвы.
– А вы когда-нибудь пробовали горячее варенье, сэр?
Ваймс снова повысил голос:
– Попытайся раскачаться, капрал, и прыгай.
– Руки скользят, сэр!
– Капрал Задранец, я приказываю тебе не падать!
– Так точно, сэр!
Ваймс стянул с себя камзол.
– Держись там. А я попробую к тебе залезть… – пробормотал он.
– Не выйдет, сэр! – крикнула Ангва. – Конвейер не выдержит!
– Разрешите доложить, сэр, я чувствую, что мои пальцы соскальзывают!
– О боги, а что ж ты раньше нас не окликнул?
– Все были очень заняты, сэр.
– Отвернитесь-ка, сэр, – попросила Ангва, расстегивая ремешки на нагруднике. – Пожалуйста, сэр! И закройте глаза!
– Но почему?.. Зачем?..
– Отвер-р-р-рнитесь немедленно-оу-у-у, сэр-р-р-р-р!
– А… да, конечно…
Ваймс услышал, как Ангва сделала несколько шагов назад, каждый шаг сопровождался шумом той или иной падающей части доспехов. А потом она побежала, и ее шаги на ходу начали меняться, а затем…
Он открыл глаза.
Волк медленно пролетел над его головой, сомкнул челюсти на плече гнома, тогда как Шелли, отпустив конвейер, обхватила руками шею волка… и они оба упали с другой стороны чана.
Ангва с визгом каталась по полу.
Шелли быстро вскочила на ноги.
– Это же вервольф!
Ангва яростно терла лапой свою пасть и билась головой о доски.
– Что с ним такое? – спросила Шелли, немного успокаиваясь. – Похоже, что он… ранен. А где Ангва? О…
Ваймс бросил взгляд на порванную кожаную юбку гнома.
– Ты что, носишь под одеждой кольчугу? – спросил он.
– О… это моя серебряная сорочка… но она знала. Я говорила ей…
Ваймс схватил Ангву за ошейник. Она попыталась было цапнуть его, но, встретившись взглядом с Ваймсом, отвернулась.
– Она укусила серебро, – рассеянно пробормотала Шелли.
Ангва с трудом поднялась на лапы, посмотрела на Ваймса и Шелли и протрусила за стопки свечей. Оттуда снова донеслось поскуливание, которое постепенно превращалось в человеческую речь.
– Чертовы, чертовы гномы со своими чертовыми кольчугами…
– Констебль, с тобой все в порядке? – крикнул Ваймс.
– Чертово серебро… Бросьте мне, пожалуйста, мою одежду!
Ваймс подобрал одежду Ангвы и, на всякий случай плотно зажмурившись, сунул ее за стопки свечей.
– Она? Но как это может быть? Она – вер… – простонала Шелли.
– А ты взгляни на это с другой стороны, капрал, – как можно более спокойным голосом посоветовал Ваймс. – Если бы она не была вервольфом, ты бы сейчас была самой большой в мире фигурной свечкой, понятно?
Ангва, вытирая рот, вышла из-за свечей. Кожа вокруг ее губ сильно покраснела.
– Ты обожглась? – спросила Шелли.
– Заживет, – буркнула Ангва.
– Но почему ты не говорила мне, что ты вервольф?
– А как я должна была это сказать? Зайти издалека, да?
– Ладно, ладно, – перебил Ваймс. – Все спасены, все счастливы. С остальным можно потом разобраться. После того как мы обыщем фабрику. Ясно?
– У меня есть хорошая мазь, – тихонько сказала Шелли.
– Спасибо.
В подвале они нашли мешок. И несколько коробок со свечами. И множество дохлых крыс.
Тролль Вулкан приоткрыл дверь своей гончарной мастерской, оставив только узенькую щелку. Однако ночных гостей щелка явно не устраивала – Вулкан едва успел отскочить, чтобы его не пришибло отлетевшей в сторону дверью.
– Эй, что такое? – спросил он у ворвавшихся на склад Моркоу и Детрита, тащивших под руки тело Дорфла. – Какое право вы имеете вот так, запросто, врываться сюда?..
– И вовсе мы не запросто врываемся, – возразил Детрит.
– Это произвол! – воскликнул Вулкан. – У вас нет правов! К честному троллю, безо всякой причины…
Детрит положил голема и развернулся. Резко взметнувшись, его рука схватила Вулкана за горло.
– Видишь вон там статуэтки Монолита? Видишь? – прорычал он, второй рукой поворачивая голову Вулкана в сторону тролльих религиозных статуэток, выстроившихся вдоль противоположной стены склада. – Хочешь, я разобью одну, чтоб узнать: а вдруг в них что обнаружится? Может, тогда я найду причину?
Узкие глазки тролля забегали в разные стороны. Возможно, Вулкан не слишком хорошо соображал, зато нюх у него был отличный – в особенности на всяческие разборки.
– Когда это надобно, я завсегда помогаю Страже, – пробормотал он. – Че вам нужно-то?
Моркоу положил голема на стол.
– Тогда приступай, – велел он. – Почини его. И глину возьми подревнее.
– Но как его можно починить? У него ж глаза не горят! – воскликнул Вулкан, немало озадаченный свалившейся на него миссией милосердия.
– Он сказал, что глина помнит!
Сержант пожал плечами.
– И приделай ему язык, – добавил Моркоу.
Вулкан был шокирован.
– Э, нет, это вы меня ни в жисть не заставите, – наотрез отказался он. – Големы говорить не могут, это же богохульство!
– Неужели? – вскинул брови Детрит, широкими шагами пересек склад, приблизился к группе статуэток и начал их внимательно рассматривать. – Ой-ей, вот я случайно спотыкаюсь, у-у-у, а вот я, чтобы удержаться, хватаюсь за статую, ой, у нее рука отвалилась, как стыдно, как стыдно, не знаю, куда и глаза деть… А что это за белый порошок, который сейчас сыплется на пол? Ну-ка, посмотрим…
Детрит облизнул палец и осторожно попробовал порошок.
– «Грязь»! – возвращаясь, прорычал он. – И что ты там говорил о богохульстве, ты, осадочная порода? Или ты сейчас же делаешь, что говорит капитан Моркоу, или прямиком отсюда отправляешься в камеру!
– Это стражнический беспредел… – пробурчал Вулкан.
– Нет, пока что это стражнический крик! – заорал Детрит. – А хочешь беспредела, ну так я тебе сейчас устрою!
Вулкан попробовал обратиться за помощью к Моркоу.
– Это ведь неправильно, у него значок стражника, а он запугивает меня, а ведь этого делать нельзя, – пожаловался он.
Моркоу кивнул. Глаза его как-то странно блеснули, но этот блеск ускользнул от внимания Вулкана.
– Ты абсолютно прав, – сказал он. – Сержант Детрит!
– Сэр?
– Сегодня у всех нас был тяжелый день, я отпускаю тебя с дежурства. Ты можешь быть свободен.
– Есть, сэр! – бодро отреагировал Детрит.
Он отцепил свой значок и осторожно положил его на землю. После чего начал стаскивать нагрудник.
– Давай посмотрим на это так, – повернулся Моркоу к Вулкану. – Мы не творим жизнь, мы всего-навсего создаем ее вместилище.
Вулкан наконец сдался.
– Ну хорошо, хорошо, – пробормотал он. – Уже приступаю, приступаю.
Он оглядел то, что осталось от Дорфла, и задумчиво потер заросший лишайником подбородок.
– В принципе, самые важные части почти не пострадали, – сказал он. На какой-то миг профессионализм взял верх над негодованием. – Трещины можно замазать цементом. Это сработает, если обжигать его всю ночь. Та-а-ак… Цемента, думаю, у меня хватит…
Детрит уставился на свой палец, который все еще был белым от порошка, а потом поглядел на Моркоу.
– Я только что лизнул вот это? – спросил он.
– Э-э… Да, – кивнул Моркоу.
– Слава богам! – вскричал Детрит, неистово моргая. – А я-то думал, откуда здесь столько громадных розовых сло… курлы-мурлы-кряк!
И он со счастливой улыбкой упал на пол.
– Зачем все это? Все равно он не оживет… – бормотал Вулкан, возвращаясь к столу. – Ему ж еще слова какие-то нужно в голову вложить. Где вы их-то возьмете?
– Ему слова не нужны, – ответил Моркоу. – Они у него есть, свои собственные.
– И кто будет смотреть за печью? – поинтересовался Вулкан. – Его аж до завтрака надо обжигать…
– А у меня как раз на сегодняшнюю ночь ничего не запланировано, – улыбнулся Моркоу, снимая шлем.
Ваймс проснулся в четыре утра. Он уснул прямо за рабочим столом. Он не собирался спать, но тело просто взяло и отключилось.
Это был далеко не первый раз, когда он продирал глаза в своем кабинете. По крайней мере, сейчас он не чувствовал под своей щекой нечто липкое и вонючее.
Ваймс посмотрел на недописанный рапорт. Рядом лежал блокнот, страницы которого так и пестрели пометками – свидетельствами того, как он, командор Ваймс, пытался понять сложный мир средствами своего простого разума.
Зевнув, он уставился в ночной мрак.
Доказательств у него никаких. Ни одного настоящего доказательства. Он долго допрашивал почти невменяемого капрала Шноббса, но выяснилось, что тот практически ничего не знает. Таким образом, все, что имеется, это несколько подозрений и куча умозаключений, опирающихся друг на друга, как карты в карточном домике. Вот только самой главной карты, карты, лежащей в основании, – как раз ее-то и не хватало.
Ваймс еще раз проглядел записи в блокноте.
Ничего себе, сколько тут всякого понаписано. А, ну да. Он же сам и писал.
События прошлого вечера каруселью крутились в его голове. А что это за ерунда о гербах?
А, точно…
Точно!
Через десять минут он уже толкнул дверь в гончарную мастерскую. В промозглый ночной воздух вырвалось жаркое тепло.
Моркоу и Детрит спали на полу по обе стороны от печи. Проклятье! Ему сейчас очень нужен кто-то, кому можно довериться, но будить их рука не поднималась. За последние несколько дней все стражники вымотались до предела…
Кто-то постучался в печную дверцу.
Затем ручка сама повернулась.
Дверца распахнулась настежь, и нечто полувыползло, полувывалилось на пол.
«Наверное, я еще не до конца проснулся», – подумал Ваймс. То ли причиной была полная, абсолютная усталость, то ли это остатки адреналина породили в его мозгу странную, невероятную картину, но он увидел перед собой огненного человека. Огненный человек распрямился и встал на ноги.