[21]. Туда также входили Томас Мюллер, Филипп Лам и футболист из дортмундской «Боруссии» Матс Хуммельс, который вырос в Мюнхене и провёл свою юность в «Баварии». В 2011 году Томас Мюллер рассказал: «Мы его обучили, потом позволили ему немного выиграть, затем ему пришлось заплатить за своё обучение, и сейчас он уже почти на одном уровне с нами».
Многие фанаты считают, что в том, что переход превратился в фарс, отчасти (но не более) есть вина Нойера. Болельщики ценят открытость, честность, прямоту, даже в самом жестком их проявлении. Как только слухи о переходе в «Баварию» стали чуть более навязчивыми, Нойер должен был прямо сказать: «Да, это так. Но я буду до последней секунды этого сезона надрывать задницу за вас». Как когда-то в Дортмунде сделал Левандовский. Но Мануэль упустил нужный момент. Это своего рода игра: уйди хорошо, уйди плохо. Победил клуб». Позже Тённис делал вид, будто ещё ничего не решено, будто ещё есть шанс удержать Нойера, и это продолжалось где-то неделю после финала Кубка Германии – «чистое представление, чтобы самим выглядеть хорошо». На самом деле клуб был крайне заинтересован в том, чтобы Нойер ушёл: «Для клуба это был лучший момент, чтобы продать Нойера».
«Гельзенкирхен – это город, который ждёт. В 30-х и 40-х годах эта команда, за которую играл Эрнст Куцорра, 6 раз становилась чемпионом. Это было время триумфа «Шальке». По адресу Курт-Шумахер-Штрассе рядом с табачной лавкой висит табличка, рассказывающая о том, что в этой лавке Эрнст Куцорра после ухода из большого спорта продавал сигареты. Сейчас улица выглядит заброшенной. Пустые магазины, мутные окна, разруха, несколько пивных в сине-белых тонах. Футбольный клуб «Шальке 04» – это единственное, что оживляет район Шальке. Нойер был самой большой надеждой, милый мальчик из Гельзенкирхена с задатками звезды мирового уровня. Он был хорошим средством против отчаяния. Именно поэтому так велика сейчас ненависть». Так журнал Spiegel описывал атмосферу в Гельзенкирхене после ухода Нойера.
Местные фанаты, с которыми общался автор, придерживаются того же мнения. По их словам, переход в «Баварию» был потому таким болезненным, что в личности Нойера, так сказать, возродилась история, а именно такие легенды «Шальке», как Фритц Шепан и Эрнст Куцорра. Игроки, которые были не просто футболистами, а теми, для кого «Шальке» был смыслом жизни. «Мы живём тобой» – строка из официального гимна «Шальке». В последние годы клубу во многом не везло. Тем не менее невозможно было сформулировать основной принцип более подходяще. Гельзенкирхен – это небольшой город. И без «Шальке» от города не много-то и остаётся. Дортмунд тоже живёт футболом, но Гельзенкирхен гораздо меньше, а потому всё происходит как на ладони.
Мануэль Нойер, казалось бы, идеально соответствовал девизу «Мы живём тобой». Как сформулировал один из фанатов, он олицетворял «определённую принадлежность к родному клубу, к социальной структуре города, к особой атмосфере «Шальке» – ко всему, что относится к клубу, что делает «Шальке» самим собой. Он пришёл на поле с трибуны. Как в банальной книжке для молодых футболистов. Профи, какого фанаты желают видеть на поле, – из родного города, из родной команды. Тот, кто не переезжает в Дюссельдорф лишь потому, что теперь зарабатывает миллионы, а остаётся в Гельзенкирхене, а точнее – в Бюре. Тот, кто не только работает на клуб, но и болеет за него. И тот, кто не забывает парней, с которыми когда-то вместе болел на стадионе – дома или на выездных матчах – и кто всё ещё остаётся одним из них.
Такой вратарь разительно отличается от современного легионера, который целует флаг с эмблемой клуба и бросает его в толпу фанатов, на деле же отправляет своих агентов искать следующего работодателя и большую зарплату. С Нойером всё иначе: фанаты рассказывают, что, уже будучи игроком первой команды, он частенько возвращался с выездных игр не в ее автобусе, а вместе с фанатами и друзьями. После домашних игр он с болельщиками сидел в пивных в районе Шальке. Это было время, когда игрокам не нужно было прятаться от смартфонов. Тот Мануэль Нойер, которого фанаты любили, жил, вероятно, вне времени, не имел никакого отношения к ненавистному «современному футболу». Это понятие придумали фанаты, недовольные неуправляемой и необратимой коммерциализацией игры, которая пожирает души футболистов. Это мир, в котором клубы считают фанатов клиентами, а игроки живут среди звёзд и не хотят иметь с фанатами ничего общего.
Именно в «Шальке», который больше, чем другие клубы, живёт своим футбольным прошлым, фанатам было так сложно принять переход Нойера в «Баварию», «потому что люди не меняются так быстро, как игра в футбол». «Шальке» всё ещё остаётся чем-то вроде «семейного клуба. Неизменная составляющая жизни. Её не выбирают».
Это действительно нечто особенное. Ни один другой клуб Бундеслиги не представлен визуально в своём городе так, как «Шальке» в Гельзенкирхене. Ни в одном другом городе нет столько символики клуба: на тавернах, в окнах жилых домов и на садовых участках – всюду виднеется эмблема «Шальке». Здесь все друг друга знают. Бывшие и ещё работающие тренеры подрастающего поколения, с которыми беседовал автор, – «шалькеры» до мозга костей. И если двое из них окажутся в одной комнате, то им обязательно будет что обсудить. Кристоф Осигус говорит: «Это не просто какой-то там клуб, в «Шальке» все сумасшедшие. Этот клуб везде и всюду, в нём встречаются разные слои общества, но, несмотря на это, здесь все на одном уровне. Правильно говорят: «Легенда не нуждается в названии». Но очарование Рурской области, сердечное, открытое отношение друг к другу – весь этот мощный комплект можно найти только в «Шальке». Оливер Крушиньский, человек огромного роста и с ног до головы «шалькер», которого немецкие СМИ называют «Oli4»[22], уже много лет водит экскурсии по легендарным местам. Крушиньский обещает «прежде всего душевный тур по старинному району Шальке». Заинтересованные приглашаются посетить «эпицентр истории нашего родного клуба. Вдохните воздух, которым когда-то дышали Шепан и Куцорра, и познайте головой, сердцем и рукой тайну «Шальке». Погрузитесь в нашу историю, позвольте ей себя захватить, попробуйте её на вкус и ощутите её запах там, где и сегодня сердце Шальке бьётся в предвкушении следующего матча». Ни в одном другом городе со своей командой, вероятно, не встретишь предложения, которое бы привлекало внимание такими красивыми, и при этом не банальными или искусственными, словами. Крушиньский на сто процентов искренен. И его инициатива тоже.
«ШАЛЬКЕ» И В САМОМ ДЕЛЕ ОДНА БОЛЬШАЯ СЕМЬЯ. И ЕСЛИ КТО-ТО ПОКИДАЕТ ЕЁ, ЭТО ОСТАВЛЯЕТ БО́ЛЬШИЙ СЛЕД, ЧЕМ ГДЕ-ЛИБО ЕЩЁ.
КАК НИКТО ДРУГОЙ, МАНУЭЛЬ НОЙЕР – ЧАСТЬ ЭТОЙ СЕМЬИ.
«Шальке» и в самом деле одна большая семья. И если кто-то покидает её, это оставляет бо́льший след, чем где-либо ещё. Как никто другой, Мануэль Нойер – часть этой семьи. Когда он подписал первый контракт, он не переехал в «лучшее место», где трава зеленее, воздух чище, а магазины дороже. С 2004 по 2007 год он жил со своим отцом Петером на Вайльхенштрассе, очень скромной улице района Гельзенкирхен-Бекхаузен, к юго-западу от Бюр-Митте, на границе с другим городом, Гладбеком. Кроме того, он часто возвращался на Алленштайнер Штрассе в районе Бюр, где ему принадлежит половина двухквартирного дома, которую он перестроил. Во второй половине проживает его мать Марита. Вплоть до переезда в Мюнхен Нойер постоянно жил в Гельзенкирхене.
В Гельзенкирхене говорят, что некоторые фанаты почувствовали себя преданными Нойером. Ведь в трудные времена они поддерживали и защищали его. Он был одним из них, и за это ему прощались многие ошибки. Тем, что Нойер тогда за относительно короткое время приобрёл уверенность в себе, он обязан не в последнюю очередь поддержке болельщиков. Без них, вероятно, он бы не справился. Это разочарование можно понять. В семье всё переживается более эмоционально, как хорошее, так и плохое.
Фанаты говорили, что, если Нойер вернётся на арену «Шальке» в форме «Баварии», его встретят громким свистом. Хотя многие более трезво смотрели на ситуацию, а некоторым было просто плевать. Однако крикливых всё же слышно в первую очередь. Были и такие, кто говорил: «Это не так уж и плохо. Здорово, что один из нас, из Гельзенкирхена, стал чемпионом мира».
В истории «Шальке» было ещё два случая перехода игрока в другую команду, которые вызвали волну недовольства, хоть и не такого сильного, как в случае с Нойером. В 1988 году молодой Олаф Тон перешёл в «Баварию». Футболист привлёк внимание мюнхенского руководства за несколько лет до этого, во время легендарного полуфинала битвы за Кубок Германии между этими двумя клубами, который закончился ничьей 6:6. Тон, которому тогда было 18 лет, забил великой баварской команде три мяча, и «Шальке» и все вокруг чтили нового героя.
Как и Нойер, Тон родился в Гельзенкирхене. Он начал играть в футбол в клубе «Хорст Эмшер», но в возрасте 14 лет перешёл в молодёжную команду «Шальке». Когда Тон ещё был ребёнком, он спал в форме «Баварии». Парень из Гельзенкирхена, который был фанатом баварцев, в то время это не было таким необычным, как может показаться сегодня. «Бавария» представляла немецкий футбол на европейской арене. Когда клуб мерился силой при свете прожекторов стадиона с другими великими командами, зрители в Рурской области, как и все, болели перед экранами телевизоров. Баварцы образовывали скелет немецкой сборной, чемпиона Европы-1972 и чемпиона мира-1974. В финале ЧМ-1974 в стартовом составе были сразу шесть игроков «Баварии», что также впечатлило юного Тона. Футболист рассказывает журналу 11 Freunde (нем. 11 друзей): «Мне было шесть лет, и я обожал Герда Мюллера. Вот так просто. <…> После финала чемпионата мира-1974, в котором он забил победный м