— Пожалуйста! — взмолилась я. Я почувствовала, как стекло раскололось у меня под щекой. Я видела, как росла его ярость за последние несколько месяцев, но что-то в сегодняшнем вечере просто изменилось.
Райан усмехнулся мне на ухо, и от этого звука у меня скрутило живот.
— Ты хочешь, чтобы тебя трахнули, Сиренити? Ты этого действительно хочешь? — В вопросе было слишком много ликования. Мое сердце внезапно заколотилось. Рука, которая не толкала меня к зеркалу, провела по моему обнаженному плечу явно не по-отечески, и все мое тело застыло. Мой мозг застыл. Мои легкие. Мое сердце. Все замерло. — Ты хочешь узнать, что чувствует настоящий мужчина, сучка? Тебе не обязательно бежать к вампирам, чтобы получить это. Я могу показать тебе, что чувствует мужчина.
— Папа, пожалуйста…
Смех вырвался из его горла, как рычание.
— Папа, пожалуйста,. — Передразнил он, прежде чем прижаться губами к моему уху. — Я не твой отец, Сиренити. Мы знаем это уже некоторое время, но ты, кажется, просто не можешь осознать. У нас с тобой нет общей крови. Ты для меня ничто, ты знаешь это? Пустое место. Я мог бы перерезать тебе горло прямо здесь, в этом кабинете, и ничего не почувствовать.
— Тогда сделай это. — Выдавила я, чувствуя себя храбрее, чем была на самом деле. — Просто покончи с этим. — Смерть была бы гораздо предпочтительнее того, что он имел в виду. Я не думала, что мой рассудок выдержит это.
— И дать тебе легкий выход? — Он фыркнул. — Тебе бы это слишком понравилось. Нет, я думаю, что сначала бы предпочел получить то, что мне причитается. Я терпел твою хнычущую сукину мать больше двадцати лет, и пришло время мне хоть что-то из этого извлечь. Пришло время ей искупить вину за то смущение, которое она чуть не причинила мне.
— Не прикасайся к ней! — рявкнула я, но была немедленно вознаграждена тем, что его пальцы впились в мою плоть, когда он сильнее прижал меня к зеркалу. К этому времени осколки стекла отваливались кусками, стекая на пол с тихим звоном.
Он снова рассмеялся.
— Ты глупая шлюха, я не собираюсь прикасаться к Элоди. В конце концов, она моя жена. Мы должны красиво выглядеть перед камерами, не так ли? Но ты, моя дорогая, можешь служить многим другим целям.
— Они узнают, если ты причинишь мне боль, — сказала я. — Они увидят порезы и ушибы. Они все узнают, какой ты на самом деле монстр, Райан.
В тот момент, когда я произнесла его имя, внутри него словно чтото оборвалось. Он развернул меня так быстро, что, казалось, мир закружился, прежде чем швырнуть на пол. Удар по ребрам заставил меня свернуться калачиком, изо всех сил стараясь сдержать рвоту. Я лежала там, на полу его кабинета, боясь пошевелить хоть единым мускулом, но в глубине души я знала, что все, что потребуется, чтобы это закончилось прямо здесь, — это отпереть эту клетку. Выпустить моего монстра на свободу. Это было бы так просто. Я чувствовала, как он кипит у меня под кожей. Он ждал, выжидал своего часа. Но я не могла этого сделать. Я не могла освободить его. Я еще не была готова, и не было способа узнать, смогу ли я вернуть его обратно. В этом доме было так много людей.…Я не могла рисковать. Поэтому я позволила ему подойти ближе. Позволила ему напугать меня. Позволила ему получить всю власть.
— Еще раз переступишь черту, и я покажу твою мать такой, какая она есть на самом деле — ублюдочная вампирша. Я вышвырну ее на улицу и оставлю без средств к существованию, в то время как ты будешь заперта в ближайшей психушке. Ты никогда больше не увидишь дневного света, Сиренити. — В его тоне не было места для вопросов. Только холодная, мертвая правда. — Это не угроза. Это обещание.
***
Я вышла из его кабинета, проковыляла по коридору и позволила тяжелой двери закрыться за мной. В доме было тихо, и на мгновение я задумалась, смогу ли я уйти, разыскав свою мать. Потом я передумала. Она не захотела бы меня видеть. Она просто велела бы мне привести себя в порядок и лечь спать так, чтобы меня никто не видел.
Именно так Элоди всегда реагировала на очередные эпизоды с ее мужем, как она любила их называть. Каким бы ужасным он ни был и сколько бы ударов ни нанесли его кулаки ее телу, она оставалась. Слишком гордая, чтобы смириться с позором своей неверности и уйти от него. Слишком боящаяся его возмездия. По правде говоря, если бы она захотела, то могла бы покинуть город. Она могла бы забрать меня и сбежать, когда все стало известно. Она могла бы выбрать свою дочь, но она этого не сделала. Я и не думала, что она когда-нибудь это сделает.
Я прошла через дом на легких ногах, поморщившись, когда провела языком по губе. Неглубокий порез пытался затянуться, но дело шло медленно. Я добралась до своей спальни, ни с кем не столкнувшись. Мое сердце колотилось все это время, я молилась, чтобы мои новые телохранители не ждали меня там. Однако я должна была признать, что, когда поняла, что их нигде нет, мое сердце немного упало. По какой-то причине я ожидала, что они будут ждать за дверью.
На этот раз я приняла душ без слез. К этому времени я уже выплакала почти всё. Кроме того, к настоящему времени я научилась переносить физическую боль. На меня подействовало другое. Ощущение его рук на моем теле заставило меня скукожиться под горячей водой. Я терла свою кожу до тех пор, пока не почувствовала, что она шелушится, и все равно чувствовала себя грязной.
Я провела там добрых двадцать минут, уставившись на опасную бритву в своей дрожащей руке, гадая, каково это — провести ею по своим венам. Простого вертикального надреза должно хватить. Чистый надрез, перерезающий сухожилия, вены и плоть. Надрез, который вскроет меня и изгонит все это, позволив мне раствориться в небытии. Я могла исчезнуть в таком месте, где он больше не смог бы меня найти. Я уставилась на это. Я даже несколько раз провела им по коже, наблюдая, как маленькие светлые волоски отпадают и смываются в канализацию.
Я могла бы это сделать. Это было бы так просто, и тогда я была бы свободна. Уже не в первый раз меня посещали такие мысли. Не могу сосчитать, сколько раз за последние двенадцать месяцев я ловила себя на то, что стою здесь в той же позе, размышляя о том же конце. Но я никогда не пыталась. Назовите меня трусихой или дурой. Все ближе и ближе я была к тому, чтобы сделать этот выбор. Ближе к краю моего здравомыслия. Ближе к краю сладостного забвения. Возможно, единственное, что меня сдерживало, это мысль о «что, если». Что, если я не умру? Что, если это не сработает? Я была дампиром. Наполовину вампир, наполовину человек. Что, если порез ослабит меня, но не доведет дело до конца? Смогу ли я прожить остаток жизни с этим на совести? Я не знала ответа. Так что, возможно, именно это успокоило мою руку и заставило меня вытереться полотенцем, забраться в постель и пережить еще одну ночь.
ГЛАВА 5
Моя кровать была похожа на наждачную бумагу, и мне потребовались часы, чтобы уснуть той ночью. Я часами смотрела в потолок, гадая, что, черт возьми, я должна была сказать Карсону. Его званый ужин был во второй половине дня, и, хотя я быстро поправилась, я знала, что мои губы будут опухшими и, вероятно, слишком заметными, чтобы их можно было покрыть косметикой. Он был бы в ярости. Не в ярости на Райана за то, что тот ударил меня, а за то, что я вообще вывела его из себя.
Время уже близилось к вечеру. Я пропустила все занятия и оставалась под одеялом, наблюдая, как взрывается мой телефон на прикроватной тумбочке. В конце концов, я написала Трикс и сказала, что заболела. Она назвала это ерундой, но я так и не ответила. Я ненавидела лгать ей. Вероятно, она была единственным человеком в мире, которому я могу доверить свой новый секрет. Будучи активисткой движения за права дарклингов, она, как никто другой, посочувствовала бы моему тяжелому положению. Никогда и за миллион лет моя кузина не предаст меня. Это должно было случиться скоро. Мне нужен был союзник.
Около шести часов я вылезла из постели и принялась за прическу и макияж. Карсон прислал мне сообщение, сказав, что за мной заедет машина через час, он всегда пунктуален. Платье, которое он прислал, было совсем не в моем вкусе, поэтому я ждала до самой последней секунды, чтобы надеть его. Сегодня вечером он одел меня в бледнорозовое кружевное чудовище. Что-то слишком короткое, на мой вкус, с короткими рукавами и развевающейся юбкой. Я была похожа на куклу. В соответствии с требованиями Карсона, я оставила волосы распущенными, длинными и волнистыми. Мои губы были нежнорозовыми, а на глазах слегка мерцали тени для век телесного цвета и немного светло-коричневой туши. Карсону нравился естественный вид, он говорил, что смелый макияж — для шлюх и вампиров, так что мне нужно было быть осторожной.
Я совсем не чувствовала себя собой, когда стояла перед зеркалом рядом со своим шкафом. Извиваясь и переворачиваясь, я подавила стон, когда мои глаза пробежались по фальши всего этого. Затем я улыбнулась и разгладила ткань. Под бледно-розовым было что-то специально для меня. То, что я пообещала себе, что Карсон не увидит сегодня вечером, как бы сильно ни умолял.
Часы тикали, и пора было уходить. Мой макияж покрыл все, что я могла, но сегодня у меня не было визажиста. Я надеялась, что хотя бы во время ужина освещение будет приглушенным. Мне надоело тянуть время, поэтому я направилась к двери, но я не рассчитывала, что Фауст окажется прямо по другую сторону. Он стоял там, прислонившись к стене, сложив руки перед собой, и выглядел скучающим, но в тот самый момент, когда он увидел меня, что-то похожее на убийство промелькнуло на его лице.
— Что случилось с твоим лицом? — он сплюнул.
Черт.
— Не лезь не в свое дело, Ворчун. Пошли. — Я продолжила свой путь по коридору, он следовал за мной по пятам. Я не хотела встречаться с ним лицом к лицу. В глубине души я знала, что один из них сразу же это заметит. Я обманывала себя, думая, что смогу обойтись без этих сокращений.
— Сиренити, остановись. — Его рука на моем плече заставила меня остановиться. Я все время забывала, какой он сильный. Мои мысли вернулись ко вчерашнему дню, когда он прижал меня к стене в «Ру». — Ты ответишь на мой вопрос, прежде чем мы продолжим. Что случилось с твоим лицом? Почему у тебя губа на три размера больше?