Гарет заговорил первым.
— Приказания, Альфа? — Он подошел ко мне, также изучая женщину, нахмурив свои светло-русые брови.
Я оглянулся и сказал:
— Коди и Эш, поднимите ее и давайте отнесем к Кристофу. Как только мы убедимся, что она не умирает, решим, что с ней делать. Я позвоню Атласу, когда мы вернемся. — Два моих самых крупных волка немедленно наклонились и подняли ее на руки.
Менее чем через мгновение после того, как они подняли ее, что-то странное наполнило мой желудок — чувство неловкости, которое мне пришлось проглотить и проигнорировать. Должно быть, я издал какойто звук от дискомфорта, потому что Гарет странно посмотрел на меня. Я покачал головой, отмахиваясь от него.
Вместе мы побежали обратно через территорию Кровавой Луны, чувствуя себя более непринужденно по мере приближения к нашему дому. Я был озадачен этой женщиной. Эти леса были густыми, и она, должно быть, тащила свою задницу, чтобы забраться так далеко так быстро, особенно если она столкнулась с волками стаи Красного дерева на охоте. Я был искренне удивлен, что она все еще жива. Я знал, что владения Атласа примыкают к границе Нок-Сити и что на протяжении десятилетий существовало множество путей как внутрь, так и наружу, о чем люди не подозревали.
Я поймал себя на том, что смотрю на девушку в объятиях моих товарищей по стае. Ее длинные серебристо-белые волосы практически светились в лунном свете, а кожа отливала перламутром. Я видел ее изображение по телевизору несколько раз, как и большинство. Она была знаменитостью в самом прямом смысле этого слова, но я никогда не задумывался о ней. Они называли ее ангелом Нок-Сити. Драгоценная и нежная.… Что ж, мы проверим это здесь очень скоро. То, что она оказалась наполовину бессмертной, было неприятно. Сенатор Харкер действительно хранил больше секретов, чем мы первоначально думали.
Вдалеке показалась наша деревня. Маленькие домики были разбросаны по кругу, который окружал дом стаи в центре. Огромный дом был местом, где жили я и моя семья и где стая проводила важные встречи и мероприятия. Гарет тоже жил там, поскольку у него все еще не было партнера. Пара моих волков ушла вперед, зовя Кристофа, врача стаи. Он жил не слишком далеко от дома стаи со своей женой и дочерью. Когда мы вошли, приняв человеческий облик, Кристоф уже застелил диван накрахмаленной белой простыней и поставил медицинский стол. Это казалось немного излишним, учитывая тот факт, что, насколько я почуял, у нее не было никаких открытых ран.
Коди и Эш внесли ее внутрь и положили на диван, позволив ей безвольно упасть, рука свесилась вниз, а пальцы задели деревянный пол. Я не знал почему, но это заставило меня заскрежетать зубами. Отмахиваясь от странного ощущения, я обнаружил, что смотрю на ее обмякшее тело, когда один из моих волков протянул мне мой телефон. Я набрал номер Атласа, и он ответил после первого же гудка.
— Мы нашли твою беглянку. Приезжай в дом стаи Кровавой Луны как можно скорее. — Затем я повесил трубку, не дожидаясь его ответа. Я знал, что он, Меррик и Фауст скоро будут здесь.
Кристоф, почувствовав, что состояние пациентки стабильное, пощупал ее пульс и нет ли температуры, достал большой шприц из своей медицинской сумки. Она была вялой, как мертвое тело, и даже отсюда я мог сказать, что ее пульс был слабым. Через что бы она ни прошла, это было тяжело. И все же было трудно испытывать хоть какое-то сочувствие к дочери одного из самых презренных людей на планете.
Он подошел к ней с непринужденностью уверенного в себе и опытного врача и медленно ввел прозрачное вещество ей в предплечье. С того места, где я стоял, я почувствовал резкий запах — жидкий адреналин. Через несколько секунд девушка вскочила со своего места на диване, белые волосы развевались вокруг ее головы. Каждый волк в комнате пригнулся и был готов защищать своего альфу.
Она встала и двигалась быстрее, чем могла бы двигаться любая человеческая женщина, скорчившись в защитной позе на полу, лицом ко мне и моим охранникам. Когда я посмотрел Сиренити Харкер прямо в глаза, мне показалось, что время, мир и вселенная перестали существовать. Моя кровь закипела, а зубы вытянулись из десен. Когти заменили мои ногти, когда я частично превратился. Потребовалось огромное самообладание, чтобы не выпустить своего волка на свободу, когда я понюхал воздух. Еще больше этого медово-цветочного аромата ударило в меня, как взрывной шар, заставив мой член мгновенно затвердеть. Я почувствовал потребность трахаться, разрушать и брать.
Она не отводила взгляда. Не могла. Я тоже не мог. Мир потемнел со всех сторон, и единственный свет, казалось, исходил от ее белокурых волос, которые каскадом ниспадали на бедра. Боковым зрением я наблюдал, как Гарет потянулся к ней, прежде чем она успела издать хоть один рык. Он потянулся к ее шее, обхватив рукой за горло, и яростно прижал ее к стене.
Я двинулся с места прежде, чем осознал, что делаю, двигаясь так быстро, что казался размытым пятном. Вскоре я оторвал Гарета от Сиренити и швырнул через всю комнату, как будто он был не более чем мешком с камнями. Стена треснула в том месте, где он ударился, и он мгновенно превратился в своего волка, стряхивая осыпающуюся штукатурку и рыча. Рычание сорвалось с моих губ, когда другие волки сделали гигантские шаги назад, их взгляды метались между Гаретом, девушкой, а затем мной. Я тяжело дышал, мысленно пробегая милю в минуту, и не знал, на чем сосредоточиться.
Гнев прокатился по мне, когда мой мозг продолжал вспоминать руки Гарета на ее жемчужной коже, сжимающие трахею. Он был верным кузеном и правой рукой волка, и все же у меня возникло мгновенное желание оторвать ему руку начисто.
— Что ты делаешь, Альфа?! — Крикнул Кристоф, стоя в углу комнаты, все еще сжимая в руке шприц.
Я зарычал на него, и даже вырвавшийся из моего все еще человеческого рта звук был достаточно угрожающим, чтобы доктор отвел глаза в знак покорности. Я мгновенно понял, что происходит, но мой разум боролся зубами и ногтями, чтобы отвергнуть это. Я упорно боролся, чтобы подавить первобытную потребность, текущую по моим венам, потребность доминировать, требовать. Мои глаза снова встретились с глазами девушки — эти малиново-шоколадные глубины, такие глубокие, темные и полные боли, поглощали меня. Я злился на любого, кто осмеливался показывать это там. Кровь все еще покрывала ее ангельское личико, но ярости, сверкавшей в этих глазах, было достаточно, чтобы я чуть не упал на колени.
Вместо этого я двинулся вперед, расправив плечи и разминая наполовину сдвинутые когти. Ее глаза все это время не отрывались от моих. Я смутно ощутил изменение в воздухе, запах вампиров, когда в комнату вошли трое мужчин. В глубине души я знал, что Атлас, Меррик и Фауст присоединились к нам в доме стаи, но все это не имело значения прямо сейчас, когда я столкнулся нос к носу с Сиренити Харкер. Я почувствовал, как одно слово клокочет у меня в груди, готовое вырваться наружу подобно раскату грома.
Я больше не мог сдерживаться. Я не мог бороться с этим. Я отказывался бороться с этим. После более чем тысячи лет ожидания и надежды я позволил себе произнести слово — Пара.
Конец первой книги