оплячка. Ну что ж, если это заставило их заткнуться на некоторое время, мне было все равно.
— Как я уже говорил,… Мы здесь для твоей защиты. Только твоей. У нас есть твой школьный маршрут, имена и описания друзей и знакомых, а также прямая линия связи с твоим… парнем. — Он сказал «парень», приподняв бровь и горько ухмыльнувшись, что мне не понравилось.
— Вам нужен мой номер социального страхования и номер моего первенца тоже?
— Нам достаточно тебя, милая, — сказал Фауст. Это было первое, что он произнес. У него был североамериканский акцент, резкий и по существу. Я также не могла ничего понять о нем. У него было каменное лицо, а его карие глаза были холодными.
— Естественно. — Сухо ответила я.
Пока лимузин двигался по городу, мы погрузились в напряженное молчание. Я пыталась притвориться, что не чувствую на себе их взглядов, наблюдающих за каждым подергиванием, каждым вздохом и каждым едва уловимым сдвигом. Это нервировало, но я притворилась, что меня это не беспокоит.
Колледж находился на другом конце Нок-Сити, ближе к деловой части города, где располагались здание капитолия, музей, который мы посетили вчера для пресс-конференции, и здания суда. Нок-Сити был огромен по сравнению с окружающим лесным массивом. Не такой большой, как Нью-Йорк, но довольно близко. Я предположила, что это было прогрессивно. Люди и дарклинги по большей части сосуществовали, но за пределами города все еще оставалось напряжение.
Дарклинги вышли из подполья за семьдесят лет до моего рождения. Вампиры, оборотни, ведьмы и все, что между ними. То, что когда-то было источником человеческих небылиц и легенд, теперь стало частью повседневного общества. Они боролись за свои права целых семьдесят с лишним лет, и люди, по большей части, принимали их. Доктрина Сосуществования, подписанная главами всех рас, объявляла городаубежища по всему миру нейтральными зонами. Нок-Сити был одним из таких городов-убежищ.
Во всем Нок-Сити был один колледж, в который я ходила, хотя бы для того, чтобы мой отец хорошо выглядел перед остальными. Он думал, что если я смешаюсь с толпой и сделаю вид, что сочувствую им, он будет казаться более доброжелательным. Может быть, мне стоило бороться с этим, как и с большинством других вещей, если бы не тот факт, что поход на занятия был моим временем ненадолго отвлечься.
Было еще рано, и у меня заурчало в животе. Мне нужны были кофе и еда, как можно скорее. Трикс разрывала мой телефон, поэтому я спрятала его в карман пальто. Иногда этой девочки было чересчур много. Она была мне самой близкой по возрасту из всех кузин, и мы были близки с младенчества. Трикс была сущим наказанием и в лучшие дни, но я все равно любила ее. Кроме того, она была в некотором роде белой вороной в нашей семье. Когда ей исполнилось восемнадцать, она сбежала из родительского дома и переехала в кампус колледжа. Теперь она была ярой защитницей прав дарклингов и активисткой, к большому смущению нашей политической семьи.
Иногда я завидовала такой свободе Трикс. Если бы был способ вытащить мою мать из-под каблука Райана Харкера, я была бы рядом с Трикс. Я ненавидела отвратительную риторику, которую он пытался распространить по городу и его доверчивым людям. Влияние, которое он имел на людей, было ужасающим. Нок-Сити был прогрессивным городом, но, похоже, мой отец был твердо настроен повернуть время вспять. Я не понимала его ненависти к дарклингам. Я имею в виду, я предполагала, что могла бы понять, если бы внезапная неприязнь возникла в тот день, когда моя мать была вынуждена признать, что у нее был бурный роман с вампиром, но это был не тот случай. Райан Харкер имел зуб на дарклингов еще до того, как я появилась на горизонте, и проложил себе путь к должности, чтобы однажды иметь достаточное влияние на широкую публику.
Факты были таковы — люди по-прежнему превосходили дарклингов численностью в десять раз, и, несмотря на наличие сверхъестественных способностей, у них все еще не было преимущества. Целые группировки фанатичных людей сформировали группы ненависти, сделав своей единственной целью в жизни использование слабостей дарклинга. Это было отвратительно, и, к несчастью для меня, я ассоциировалась с этой риторикой как дочь Райана Харкера с лицом херувима, милая молодая женщина, которая делала то, что говорил ей папа. Я не могла избежать этого.
Мы подъехали к кампусу возле атриума. Я уже заметила, как Трикс вылетела из стеклянных двойных дверей и направилась к лимузину. Иногда я задавалась вопросом, не приставила ли она ко мне маячок. Опять же, я не стала ждать, пока Грегори выпустит меня. Я была вполне способна открывать двери, и мне нужно было выбраться из-под тяжелого веса взглядов моих головорезов.
В следующую секунду Трикс обняла меня за плечи.
— Господи, женщина, какого черта ты так долго? У нас едва хватает времени, чтобы выпить латте! — Ее черные волны ниспадали на плечи. На Трикс была одна из ее самодельных футболок с трафаретной печатью #darklingrights, и впоследствии она привлекла к себе несколько пристальных взглядов.
— У нас есть тридцать минут! Остынь. — Я оттолкнула ее от своего тела. — Я чертовски голодна.
Ее внимание переместилось за мое плечо, когда над ним нависла метафорическая тень. Я знала, что мои новые няни стоят у меня за спиной, по тому, как ее зеленые глаза оценивающе оглядывали их с головы до ног.
— Э-э, детка, ты ничего не хочешь мне сказать? — Уперев руки в бедра, Трикс прищурилась на меня.
— Трикс, познакомься с ворчуном и угрюмым. — Я указала на двух тупиц. — Они будут преследовать меня в обозримом будущем.
Усмешка тронула ее вишнево-красные губы, когда она покачала головой.
— Иногда я завидую тебе, кузина.
Я натянуто рассмеялась. Она понятия не имела, как сильно я ей завидовала. Она не знала всех подробностей. Она не знала, что происходило за закрытыми дверями. Она не знала, что я не была человеком и что это открытие навсегда сбило мою жизнь с курса. Я готовилась сказать ей правду, но по какой-то причине не могла заставить себя сделать это. Трикс была единственной константой в моей жизни, на которую всегда можно было положиться, и мысль о том, что она вдруг посмотрит на меня по-другому, заставила мой желудок сжаться от неуверенности.
— Ну же, давай выпьем кофе. Серьезно, мы и так едва успеем пересечь кампус. — Поворачивая нас обеих к маленькому кафе на углу, она подмигнула парням через плечо. — Надеюсь, вы готовы к спринту, ребята.
Тем не менее, они не предприняли никаких попыток ответить, просто молча последовали за нами. Я осмелилась оглянуться через плечо и увидела Фауста, обводящего взглядом окрестности, с плотно сжатыми челюстями и едва дышащего. Честно говоря, он выглядел уставшим. Как и у Меррика, у Фауста, казалось, были фиолетовые тени под глазами, что заставило меня задуматься, спали ли мужчины вообще. Должно быть, я смотрела слишком долго, потому что наши взгляды встретились и задержались на мгновение. Я была первой, кто отвел взгляд, в то время как он просто тупо смотрел в ответ. Придя в себя, я проигнорировала неприятный переворот на живот и позволила Трикс увести меня.
Мы взяли свои напитки, и я проглотила булочку. Пока мы шли в класс, мне потребовалось всего две минуты, чтобы залпом выпить горячую фасолевую воду, как любила называть ее Трикс, пока она пила чай. Гражданский курс прошел как по маслу, а затем мы отправились на три публичных выступления. Вскоре мы вышли в послеполуденную жару. Свежий воздух, о котором говорил Грегори, давно испарился, и я чувствовала, как у меня на шее выступили капельки пота. Раньше я любила летнюю жару и долгие дни, но в последние несколько месяцев я обнаружила, что все больше и больше жажду осени и зимы. Мне не хотелось думать о том, почему это было так.
Кампус колледжа был сегодня забит людьми. Все люди при дневном свете. Хотя вампиры были единственной расой, неспособной противостоять солнечному свету, я предположила, что остальные дарклинги решили жить ночью в знак солидарности. Это стало чем-то вроде негласного правила, сегрегации вида. Даже в этом прогрессивном городе, где мы все должны были жить в гармонии, существовала пропасть, которую, казалось, все неохотно пересекали.
Время от времени храбрая ведьма или оборотень выходили на свет, посещая занятия по изучению человека или даже пару семинаров, но на это смотрели неодобрительно. Я никогда не понимала, в чем тут дело. Весь смысл убежищ, подобных Нок-Сити, заключался в объединении людей и дарклингов. Можно было бы подумать, что по прошествии семидесяти лет предрассудки должны были развеяться, но люди были настойчивы в своем стремлении занять вершину пищевой цепочки. Будь то оружие или просто численность, казалось, что они всегда были на высоте.
Мне все еще казалось странным относиться к людям как к группе, частью которой я больше не была. До трагедии, случившейся двенадцать месяцев назад, я была одной из них. Я была невежественной, самоуверенной и маленькой. Я никогда не переставала думать о том, на что была похожа жизнь дарклингов и как убеждения моего отца бросали вызов их праву на нормальную жизнь в городе, который должен был их приютить. Как Райан Харкер пришел к власти, извергая свою ненависть и отвратительную доктрину, было загадкой, которую я до сих пор не могла разгадать. Хотя я не была полностью слепа к этому. Я была просто бессильна под его давлением, поэтому предпочла притвориться, что этого не существует. Позорно, я знаю.
— Мы собираемся куда-нибудь сегодня вечером, — сказала Трикс, пока мы ждали, когда за нами заедет Грегори. Она стучала по своему телефону, не глядя на меня, уверенная, что я просто соглашусь с этим, как обычно.
— Круто, веселись. Не делай ничего такого, чего бы не сделала я. — Мне действительно не хотелось никуда идти, не сегодня вечером. Не тогда, когда я просто хотела пойти домой и мысленно настроить себя на то, чтобы провести следующий вечер с Карсоном и его друзьями.
— Мы, то есть ты и я, Рен. Ты идешь, и мне плевать, что ты собираешься сказать Элоди. Скажи ей, что у тебя учебная группа, или ты трахаешься с Карсоном. Честно говоря, мне даже плевать. Тебе двадцать четыре, так что ты придешь в «Ру» сегодня вечером.