– Могло ведь просто везти до сих пор… – не успокаивается Питер.
– Но тогда это только вопрос времени, – бодро говорю я, – никто не стал бы так рисковать. Это мы с тобой не знаем, что происходит на самом деле. А те, кто в заговоре, те-то знают точно.
Вообще-то это он должен меня утешать, но мне кажется, он боится сейчас гораздо сильнее. Я хлопаю себя рукой по лбу: меня осеняет.
– Да ну нет! Подумай, все наживки, ну, кроме второй девушки, погибли во время плановых захватов. Захвату предшествует «прогулка». Если б мутант мог кинуться днем плюс на него не подействовали бы паралитические пули, то наживки бы гибли еще на ней!
На его лице впервые на моей памяти появляется радостное выражение:
– Какая же ты молодец, Алекс. – Он облегченно вздыхает: – У тебя действительно все в порядке с логикой!
Я польщена. Мне только не нравится, что восхищение сочетается у него с удивлением.
– Давай тогда рассмотрим случай, если вторичная тварь незапланированно найдет тебя ночью, – гораздо бодрее начинает Кэп.
– А это уже реальность, – теперь мрачнею я. – Ночью может выйти любая из них, ну, свободная, та, что окажется рядом.
– У тебя такие случаи были?
– Нет…
– А у других, кроме погибшей девушки?
– Слышала про один такой. Только взяли мутанта, как по дороге обратно наживка почувствовала еще одного, тот выбежал из логова и кинулся. Его тоже обезвредили, потому что теперь-то мы всегда настороже, а команду потом наградили.
– Видимо, тут все было чисто. – Питер вздыхает. – Хорошо бы понять, что могло предусмотреть Управление на случай, если вы встречаетесь ночью с «повторной» тварью. Как условие принимаем, что группа реагирует оперативно, как и те, которых потом наградили. На «застали врасплох» заговорщики полагаться не станут.
– Но мы же вроде поняли: на тварь не действует паралич, она убивает наживку и убегает. Все регулируется само.
– Да, это по третьей версии, но мы пока не приняли ее как единственно верную.
– А по первым двум – мутанта парализуют, и наживка его узнает, – повторяю я, как попугай, набившую оскомину фразу.
– Правильно, – кивает Кэп. – Думаю, ее тогда могут уничтожить каким-то иным способом, но обязательно до возвращения на базу. И ночью это сделать гораздо проще.
Питер бросает на меня очередной беспокойный взгляд.
– Значит, в группе должен быть кто-то… или появиться потом… – рассуждает он дальше. – Та девушка со второй базы, помнишь, я говорил, что она будто бы умерла от сердечного приступа после захвата? Это могло быть убийство.
– И еще она могла действительно умереть от сердца, – бормочу я. – Это… ты просто не знаешь…
Мне не хочется говорить ему, как это страшно. Медосмотры и кардиограммы тут ничего не решат; чтобы устоять, нужно другое. Питер качает головой.
– У меня, конечно, нет мании величия. Но меня разжаловали как раз после этого случая. Странное совпадение, словно кто-то не хотел, чтобы я имел доступ к информации. Помню только, что это был плановый захват и одна пойманная тварь в результате.
– А может, приступ придумали потом, а на самом деле девушку убила тварь – та, которую они захватывали или случайная на обратном пути? Группу потом запугали, как ты говоришь… Это была первая жертва, не знали тогда, что придумать, вот и…
Питер странно смотрит на меня, словно не хочет произносить то, что сейчас скажет.
– Алекс… я видел, как девочку принесли на базу… На ней не было никаких… э-э… внешних травм, врач диагностировал остановку сердца, и… – Кэп прикрывает глаза. – Понимаешь, я видел тело Гжешека.
Это то, чего я пытаюсь не представлять.
– Хорошо, – бодро говорю я. – Значит, третий вариант откидываем и наживку убила не тварь. Но и под первые два варианта ее смерть не подходит.
– Так ты верно сказала – это была самая первая жертва! Никто еще не планировал убивать, не было никаких продуманных способов. Заговорщики могли еще даже не знать о вашей особой связи, не догадывались, что наживка способна запомнить и опознать мутанта. Может, даже не задумывались о вероятности подобной встречи. Наживка узнала тварь прямо во время захвата, и ее заставили замолчать навсегда, пока она не успела дойти до базы. И вот с этого-то момента как раз и стали отслеживать! Не зря же потом пытались отправить другую наживку – в случае со второй девушкой.
– Послушай, – начинаю психовать я, вспоминая недавние выводы, – но тогда… как же вторая девушка – мы же с тобой только что!.. Если дело не в адреналине, то почему тогда она все-таки погибла? Ее не убивали свои… я слышала, что говорили про ее раны!
Некоторое время мы молчим. Пытаюсь привести мысли в порядок, но, несмотря на его похвалу пару минут назад, чувствую себя окончательно запутанной.
– Мы ходим по кругу, Питер! – только и могу выдохнуть я.
Это и правда замкнутый круг, где-то мы ошибаемся, а может, ошибаемся во всем, в каждом слове. Но Кэп сдаваться не собирается.
– Ладно, что мы пока имеем? – пытается подытожить он, бросив на меня безрадостный взгляд. – Сначала смерть на второй базе – вроде бы от приступа, без зримых ран, причем после удачного захвата. Потом гибель другой наживки, с главной базы – от нападения якобы случайной твари, и перед этим наживку пробовали заменить. Затем три последующие во время плановых захватов, как под копирку, «при нарушении правил безопасности»: парень со второй, о котором вам не сказали, Гжешек и недавний парень отсюда. Возможно, было несколько тактик. Хотя в случаях с девушками наши версии явно противоречат друг другу. Но вообще, слишком мало данных пока, чтобы…
Он замирает, осознав, что сказал: чтобы данных было больше, должно погибнуть больше народа. Питер хватается за голову.
– Первые две версии вообще страшные… – говорю я. – Убивать так цинично! А по третьей… там хотя бы не специально.
Кэп невесело усмехается:
– Как же не специально, когда последние три наживки погибли на плановых захватах! Куда уж циничнее – отправлять человека на верную смерть. Их никто и не пробовал спасать… Интересно, что же произошло в заговоре потом, после гибели второй девушки? Решили, видать, обойтись без лишних усилий. Если верна третья версия… при ней, как я и говорил, вообще хорошо убираются концы в воду – плановый это был захват или случайная встреча, наживка уже ничего не расскажет. Кстати, с чего ты взяла, что тварей не готовят специально под этот вариант? Химические опыты и тому подобное – помнишь, в фильме?
Коротко киваю, лишь бы не развивать тему снова – я уже очень устала от этого разговора.
– Всей этой афере, по моим подсчетам, только с полгода, – говорит Кэп, продолжая решать свою головоломку. – Мы не знаем, как развивались события, и можем упускать что-то важное.
Он смотрит на меня с тревожной решимостью:
– В любом случае я должен быть с тобой, я буду с тобой каждую ночь!
Звучит это, прямо сказать, двусмысленно, но он не замечает. Да и у меня в голове вертится кое-что другое – я еще пытаюсь вернуться к спасительным сомнениям.
– Питер, – аккуратно начинаю я.
Вообще-то мне вовсе не в радость снова играть в упрямицу, особенно сейчас, когда он так смотрит на меня, прислушивается ко мне, и мне так хочется, чтобы он продолжал меня защищать. Но я не могу и промолчать:
– Послушай… Самое главное доказательство у нас пока только слова Хелен… точнее, друга Гжешека. Что, если… что, если он просто пытался себя обелить? Что, если нет никакого заговора и все это только ваше воображение… Одна умерла от сердца, другая погибла случайно… А ребята… они играли в героев, и…
Но Питер только раздраженно отмахивается:
– Подожди, пока не забыл… почему захваты иногда откладывают на следующую ночь, вот как у тебя в прошлый раз? Этому есть официальное объяснение?
– Ну да. Я так понимаю, чтобы не было пересечений в расписании, стараются не допустить больше двух захватов за ночь, ведь еще есть вторая база, а твари не всегда находятся только по плану.
– И в каких случаях захват идет в ту же ночь? Тогда, когда он внеплановый? Или наоборот?
– Необязательно, у меня было и так, и так.
– Все равно, над этим надо подумать. – Питер хмурится, словно сомневаясь в чем-то, до этого ясном. – И нужно больше информации. Что мы вообще знаем об этих тварях? Предположим, мутанта доставили до квартиры, а дальше? Как они вообще его кормят, интересно? Он сам получает еду и способен расплатиться? Он ведет себя как обычный человек в обычное время? Что у них за инстинкты? Ты говоришь, они почти не выходят за пределы жилища или всегда возвращаются, иначе второй раз их было бы не так легко отыскать. Но знаешь, на месте заговорщиков я вживил бы им маячок.
Мне вдруг становится тошно-претошно от всего этого разговора.
– Все, Питер, хватит, пожалуйста!
– Нет. Это важно, и ты…
– Не могу я про них уже! – рявкаю я. – Что толку гадать? Меня от них мутит…
Питер бросает взгляд на часы.
– Ладно, Алекс. Но я сделаю еще кое-что. Дай!
Питер хватает меня за руку и снова начинает копаться в моем коммуникаторе.
– Ну вот, готово. Теперь я смогу подключаться к тебе сам и слышать, что происходит. Ну и видеть, если ты покажешь, конечно. А если меня нет в эфире, тебе достаточно незаметно нажать вот сюда, и я тут же начну слушать. В общем, буду делать то, что не смогут делать они.
– Следить за каждым моим шагом? – Я даже теряю дар речи от такой наглости.
– Быть всегда начеку, глупая!
Возмутиться я не успеваю. Прямо напротив нас возникают Плав и Энн, и она, как обычно, хихикает.
– Нам пора, – говорит Плав, немного смущаясь. – Время вышло.
Питер резко встает и подает мне руку, вытягивая из так сильно подведшего его кресла. Времени действительно у нас немного, если мы хотим куда-то еще попасть.
На обратной дороге Питер идет рядом, но замыкается в себе и больше не изображает влюбленного. До такой степени, что мне приходится играть что-то самой, чтобы остальные ничего не заподозрили.