Леди предлагает вернуться кружным путем, пройти мимо Стеклянного дома. Я была там однажды, но меня всегда тянет туда, поэтому я соглашаюсь. Это еще и способ побыть с Кэпом подольше.
Раньше, когда меня только завербовали, я думала, что зомби ходят кругами вокруг Стеклянного дома, царапают руками стены и пытаются прорваться внутрь. Но – нет. Как раз это одно из тех мест в городе, где мы даже не ищем тварей: их тут не бывает. Кажется, Питер думает о том же, разглядывая многогранную усеченную пирамиду из непрозрачного, но очень светлого стекла.
– Помнишь, что говорил тебе тот Чистый, Алекс? – спрашивает он меня. – Про душу мутантов.
– Помню.
– Я вот одного не пойму. – Кэп говорит громче, чтобы слышали остальные. – Этих тварей – они же должны здесь кишмя кишеть. Ведь им все равно, погибнут они или нет, правда же?
– По-моему, очевидно, – пожимает плечами Виктор. – Во-первых, здесь постоянно дежурят патрули с наживками, и все твари в округе уже переловлены.
– Ты здесь дежурила? – уточняет у меня Кэп.
– Конечно нет, – отвечает вместо меня Плав, – сюда направляют только с первой степенью допуска.
– А во‑вторых, – авторитетно продолжает Виктор, – в здание невозможно попасть никому, кроме Чистых и тех, кто их обслуживает, будь ты хоть из парламента Конфедерации.
Это знают действительно все, и Питер, разумеется, тоже. Но он внимательно слушает, чуть прищурившись.
– А в‑третьих?
Виктор пожимает плечами:
– По-моему, достаточно.
– А по-моему, твари нападают только тогда, когда у них появляется шанс выполнить свою миссию. Здесь у них никаких шансов нет.
Никакой многозначительности в его интонации, обычный разговор. Остальные просто согласно кивают, даже Виктор не возражает.
– То же самое, только другими словами, – хмыкает он. – Это все знают.
Знают, но осознают ли? Кажется, только я понимаю, что хочет сказать Кэп. Мы обмениваемся с ним быстрыми взглядами, и когда немного отстаем от других, рассматривающих главный вход, я тихо говорю ему:
– Нет души… это не значит, что нет разума, да?
– Соображаешь.
Питер второй раз за сегодняшний день смотрит на меня с уважением. И удивления в нем уже гораздо меньше. Мы двигаемся дальше, а Кэп негромко продолжает:
– Разум не разум, может, и программирование. Одно скажу: они повинуются не только инстинктам. Так что, полагаю, есть и третья, главная, причина, почему их здесь нет.
– Им сюда не позволено, – шепчу я. – Их здесь не размещают.
– Вот-вот. А зачем? Чтобы их тут сетью вылавливать на глазах у толпы? Гораздо эффектнее, а главное, выгоднее ловить их с помощью маленьких Ос по ночам, рисковать чужой жизнью и получать за это бабки. Нет, тут их за километр не будет.
За километр, наверное, нет. А вот немного подальше – пожалуйста. По крайней мере, сейчас эта тварь где-то здесь, не очень далеко, но и не слишком близко к нам. Возможно, это недавно прибывшая. Мы уже далеко от Стеклянного дома, и дежурные в нем, конечно, ее не «слышат». Зато меня она «слышит» отлично.
Я резко торможу. Плав совсем расслабился, развлекая Энн, и даже не успевает отреагировать. Но Виктор и Кэп замечают мое поведение еще до того, как я произношу неожиданно слабым голосом свое обычное: «Стоп».
Я знаю, где она. Это даже не дом, а полуподвал, спуск к подземным парковкам, возможно, сторожка, потому что мой страх встречается с ненавистью твари где-то под землей. Наша связь укрепляется с каждой секундой. Пока я «тяну за ниточку» и ищу, где она заканчивается, остальные смотрят на меня в напряженном ожидании.
Проблема в том, что я не хочу ее ловить. Былой энтузиазм пропал. Это не моя «прогулка», не мое дежурство. А теперь придется. Если мы с тварью первые нашли друг друга, то она «моя». Инстинктивно мне хочется найти руку Питера, прижаться к нему всем телом и спрятаться у него на груди. Вместо этого я спокойным голосом диктую Леди координаты.
Потом я «отцепляю» нить и ухожу, зная, что свидание состоится. Мы не спускаемся на эту парковку, а встаем на ленту, возвращаясь к той, где оставили авто. И только когда мы уже сидим в нем, подъезжая к базе, я позволяю себе наконец встретить взгляд Питера. «Это – оно?» – спрашивает он меня мысленно. То есть – знаю ли я эту тварь? Я только пожимаю плечами. Пока мы не встретимся с ней глазами, я не смогу ответить. И тогда не смогу тоже, потому что вряд ли уже успею.
На этот раз мы заходим на базу все вместе. Все, кроме Кэпа, двигаются к столовой, а он говорит нам: «Пока» – и направляется прочь, к своему серому блоку. Вид у него озабоченный, и, похоже, он совсем про меня забыл. Никакого дежурного поцелуя на прощание и ласковых слов «для всех». Не знаю, возможно, Хелен уже поджидает его там или они тайно встречаются в городе.
Энн недоуменно провожает его глазами, уже предвижу ее расспросы. Я тоже смотрю ему вслед, потом отворачиваюсь, но не успеваю сделать пару шагов, как слышу его окрик:
– Алекс!
Ага, опомнился. Я останавливаюсь. Он стоит на месте и ждет, чтобы я подошла. Я не двигаюсь. Он делает пару шагов обратно, но дает понять, что не хочет говорить при всех. Все деликатно отворачиваются, только Виктор продолжает испепелять меня взглядом, но потом тоже уходит. Я не спеша подхожу к Кэпу.
– Алекс, ты помнишь? Все как договорились. Если вы идете сегодня ночью, пиши мне: «рано не приходи, я буду спать» и шифр со временем, ясно?
– Ясно.
– Но лучше бы следующей. Я как раз закончу дежурство и буду в городе.
Питер берет мое лицо обеими руками, проводит большими пальцами по лбу, словно разглаживая в обе стороны несуществующие пока морщины.
– Прошу тебя! Будь осторожна. Помни, как только что… малейшие подозрения… и если меняют группу… то ты пишешь… отправляешь мне сигнал… нет, лучше приходишь ко мне домой. Обещаешь?
Мне кажется, что его руки дрожат, когда он взволнованно, не отдавая себе отчета, гладит мои виски, убирая с них волосы, словно они мешают ему меня рассмотреть. В этот самый момент его коммуникатор несколько раз мигает, принимая послание. Питер как будто не замечает, но я слышу.
– Не переигрывай, Кэп, – резко говорю я и отбрасываю его руки. – Здесь ведь никто не видит.
– Что? – не сразу понимает он.
– Ответь ей, – говорю я.
Разворачиваюсь и ухожу от него прочь.
Леди отправляется в отдел сбора данных – отдать координаты. Я сажусь ждать указаний. Вообще мне их позже отправят по коммуникатору, но сейчас мне хочется знать наверняка.
Дело в том, что у меня еще остается надежда, что кто-то из наживок нашел эту тварь раньше – тогда это будет его охота, и дело, как я и говорила, не в графике. Тварь, конечно, узнала бы меня в любом случае, среагировала бы на мой ген. Но только она одна знает, выйдет ли она ко мне ночью и я ли ее настоящая жертва.
Раньше я, наоборот, расстроилась бы, если бы у меня отобрали захват, а теперь… Вспоминаю нашу с тварью связь и пытаюсь понять, достаточно ли сильной она была, и вообще, смогла ли бы я заметить разницу. Такого опыта у меня еще не было, но, наверное, любая встреча с мутантом будет для меня одинаково мучительна. Или нет?
Вспоминаю свои ощущения и понимаю, что не стоит обманываться – эта тварь наверняка «моя». Я ведь только что рассказала об этом Кэпу, говоря о бордовой нити. Не уверена, что мне полностью удалось превратить свои чувства в слова. В этой зловещей связи есть что-то мистическое, так что, может, Кэп и прав насчет адреналина…
Казалось бы, какая же твари разница? Но, похоже, что не все у них поддается программированию. Вывожу для себя некую формулу: за таинственное нечто, помогающее твари слышать мой ген, у нее отвечает инстинкт, а за поведение – в чем-то программа, а в чем-то… рассудок? Причем рассудок этот направлен на то, чтобы помочь инстинкту. А есть ли у тварей чувства? Чистый говорит, что их быть не может, да и с идеей программы это как-то не вяжется. Я бы ему поверила… если бы многократно не испытала силу исходящей от тварей ненависти.
Леди что-то долго сегодня. Может, остановилась поболтать, а может, у нас… у меня – проблемы? Стараюсь гнать эти мысли.
Смотрю на коммуникатор – экран несколько раз мигает, наверное, Питер подключен ко мне сейчас в ожидании новостей. А в реальности ко мне присоединяется Виктор. Впрочем, он, должно быть, тоже ждет Леди.
– У тебя что-то случилось? – интересуется он и присаживается рядом со мной на корточки, так, что его ласковые голубые глаза оказываются прямо напротив моих. У него редкий тип красоты – темные волосы, смуглое лицо и светлые глаза, это очень эффектно. Не то что у Питера – темно-серая радужка, пепельный цвет волос.
Я мотаю головой, поглядывая на экран коммуникатора. А потом отключаю на нем микрофон и прикрываю рукой. Если Питер закрывает от меня сообщения Хелен, какого черта я буду разговаривать с Виктором в его присутствии?
Виктор внимательно вглядывается мне в лицо:
– Послушай. Если он обижает тебя… ты должна мне сказать!
Я удивленно поднимаю брови:
– Кто меня обижает, Вик? У меня все в порядке.
– Я же вижу, как он с тобой обращается! Любезничает с этой Хелен прямо при тебе, а к тебе невнимателен. Слушай, Алекс. Он не любит тебя, это же видно. Это просто увлечение. А может, он хочет, чтоб та девушка ревновала.
Как хорошо, что я отключила микрофон! В глазах у него искреннее сочувствие. Сердце у меня падает: если уж со стороны видать, значит, так оно все и есть.
– Кстати, а почему он не хочет, чтобы кто-то знал об этой девице? Она со второй базы, кажется, да?
– Кажется, – говорю я и настораживаюсь. – Витя, только я прошу тебя… никому не говори о ней. Это очень важно для меня.
– Почему? – продолжает недоумевать он. – Нет, я не скажу, конечно, раз просишь ты! – Он подчеркивает голосом слово «ты». – Но…
Ну не могу же я ему объяснить… Хотя… если бы Виктор был в теме, он мог бы помочь мне, по крайней мере, днем он всегда рядом, в отличие от Питера. Надо предложить Кэпу его посвятить, Виктор никогда меня не выдаст. Но без согласия Питера я не могу это сделать. Почему-то мне кажется, что ему это не понравится.