Все происходит за пару секунд, но я четко вижу расклад, словно мне показывают кино. Бежать я не могу, меня словно приморозило к месту. Один из ребят включает большой фонарь, другие быстро разворачиваются и стреляют. Мы видим в ярком резком свете фонаря, как тело твари дергается из стороны в сторону под пронзающими его паралитическими пулями, но они не затормаживают ее движения, даже когда пуля попадает ей в голову, пробивая левый глаз. Она смотрит на меня одним правым, и я понимаю, что это последнее, что я увижу в жизни.
Виктор стоит ко мне ближе всех, но он не стреляет. Он в панике оглядывается по сторонам, словно кого-то ждет, а потом неожиданно кидается твари прямо под ноги. Она спотыкается об него, валится и снова подскакивает, и вот она уже тянет ко мне свои руки, а мое сознание словно отделяется от меня и отмечает, что тварь одета в белую кофточку с кружевными оборками.
И кто-то несется на меня еще сбоку, с такой же скоростью, как и она, и этот кто-то в последний момент сбивает с моей шеи бледную руку в белоснежном кружеве и оказывается между мною и тварью. Это Питер. Остальные пытаются физически оттащить тварь, кто-то бьет ее по голове рукояткой оружия, пока она прогрызается ко мне через Кэпа. Все бесполезно, она сильнее их всех вместе взятых, никакие раны и боль ее не остановят. И я молю Бога, чтобы она не изменила своей цели и не вцепилась в голую шею Питера раньше моей.
Она и не вцепляется, Питер ей только мешает добраться до жертвы, а я, наоборот, помогаю, пытаясь оттолкнуть его в сторону. Мне все равно конец, остается желать одного – чтобы он не пострадал. Стрелять ему, очевидно, нечем. Одним ударом она швыряет нас обоих на землю, Питер отлетает чуть дальше, тем самым больше меня не прикрывая. Вопреки всем законам физики тварь легко раздирает на мне куртку с защитным жилетом, словно он сделан из бумаги, а зубы уже лязгают у воротника. Выставляю вперед руку, но тварь в нее не вцепляется, а с силой отбрасывает. Воротник она прогрызть пока не может, но впивается в него когтями, и я знаю, что это дело секунд, к тому же можно пока вонзиться зубами в мое лицо, и она сделает это прямо сейчас. Виктор, подскочив, хватает тварь за горло, но она этого даже не замечает. Питер успевает одним рывком оказаться возле нас снова, он бьет кулаком в лицо твари, но лишь на секунду отсрочивает приближение ее открытого рта к моей щеке. Кто-то продолжает бесполезно стрелять, заставляя тварь лишь подергиваться. Ее выбитый глаз вытекает прямо на мой лоб, ее слюни капают на меня, но ее взгляд не теряет моих глаз даже тогда, когда раздается этот негромкий щелчок. Я скорее угадываю его, чем слышу.
Выстрел. Он действует иначе, чем остальные. Тварь вскидывается и замирает с открытым ртом. Ее единственный глаз, все так же смотрящий на меня в упор, стекленеет, из ее затылка брызжет жуткий фонтан, а голова приобретает странную форму. Кто-то с силой выдергивает меня из-под осевшего тела, а я все еще непонимающе смотрю на новую фигуру, возникшую за спиной у твари. Человек продолжает стрелять в упор прямо ей в голову, окончательно ее разнося.
Я понимаю, что это женщина, хотя ее лицо наполовину скрывает темная маска, а волосы спрятаны под капюшон. Но только у одной знакомой мне женщины такая прекрасная фигура – сегодня у меня имелась возможность ее разглядеть.
Мою жизнь спасла Хелен Вульчик.
Дальше начинается сумбур, действия, в которых я практически не участвую. Только мое сознание фиксирует слова и поступки, но сама я пребываю в оцепенении. Сначала, правда, я возбужденно вскакиваю, уставившись на тварь, и никак не могу поверить, что она мертва, мне кажется, что она тоже вот-вот вскочит, даже со своей кошмарной простреленной головой, и вцепится мне в лицо. Смотрю и не могу оторвать взгляд от белой руки с длинной кистью и кружева, которым заканчивается рукав.
Потом мир начинает куда-то уезжать, и я сползаю на землю, но падаю в чьи-то надежные и самые родные на свете руки. Тот, кому я доверяю себя сейчас целиком, сидит на земле и держит меня на коленях, как ребенка, прижимает к своей груди мою голову, крепко-крепко обнимает и качает меня, как младенца. Меня трясет, все мое тело дрожит мелкой дрожью.
– Прости, прости, – шепчет Питер, – маленькая, девочка моя… маленькая моя… прости… прости.
Он повторяет одни и те же слова, но они почему-то не успокаивают, меня колотит сильнее, пока он пытается остановить мою дрожь, целует мою голову, лоб, лицо. Я вижу кровь на его руках, которыми он пытался оттолкнуть от меня тварь, рукава его куртки порваны в клочья. Он пачкает кровью мое лицо и одежду, но мне все равно. Мне кажется, если кто-то сейчас попробует подойти и отнять меня у него, он может убить. Хотя… у него нет оружия, вспоминаю я.
Зато оно есть у Хелен. Не узнанная никем, она некоторое время смотрит на Питера и на меня в его объятиях. Он поднимает на нее взгляд, и его губы шевелятся, произнося беззвучное «спасибо». Не отвечая, Хелен кладет пистолет и запасной патронташ на землю прямо перед нами и по его молчаливому согласию быстро уходит, растворяется в темноте, пока никто не успел опомниться.
Трое из группы захвата стоят с опущенным оружием и вытаращенными от ужаса глазами взирают на поверженную тварь. Один из них даже опускается на колени, обхватив руками голову, и начинает раскачиваться.
– Но… почему? – У него первого получается выразить что-то словами.
– Это какая-то аномалия, несчастный случай, – быстро говорит Виктор.
Он приходит в себя быстрее других. К нам с Питером он не подходит и даже не смотрит в нашу сторону.
– Отключить коммуникаторы, – приказывает он.
– Зачем?
– Чтобы никто из вас не распространил информацию до проверки случая в Управлении.
Все послушно выполняют его приказ. Мой коммуникатор Кэп отключает сам, как ни странно, подчиняясь приказу Виктора. Питер тоже уже опомнился – он помогает мне подняться, быстро забирает оружие.
– Вставай, скорее, так надо, пожалуйста!
Я прихожу в себя настолько, что могу встать на ноги. Мне даже становится стыдно – чего я так расклеилась? Меня собирались убить. Я выжила. Меня спасла Хелен, констатирую я. А еще – пытался спасти Виктор. Он надел мне защитное ожерелье. И не расслаблялся, когда тварь поначалу не вышла. И знал, что стрелять бесполезно. А Таниа не хотела, чтобы он шел со мной на захват.
Я смотрю на Виктора, как на совершенно незнакомого мне человека. В свете фонариков его голубые глаза кажутся стальными. Однако он смотрит сейчас не на меня, они с Питером ведут молчаливый разговор, напряженный и жесткий. И, кажется, ни один из них пока не может прийти к определенному решению.
Наконец Питер поворачивается к ребятам из группы захвата.
– Сейчас здесь на ваших глазах произошло преступление. Наживку должны были убить. Это не первый случай. Вы видели, что паралитические пули не действуют. Алекс, скажи, ты узнала ее?
– Да, – произношу я как можно тверже. – Я уже брала ее раньше, в пригороде, я помню ее.
Словно в доказательство, меня передергивает от ужаса и отвращения.
– Но… как? – снова произносит все тот же парень.
– Это заговор, – начинает Питер, но Виктор резко встает между ним и остальными.
– Что ты несешь? – зло цедит он. – Чем больше ты говоришь, тем хуже для них.
Виктор поворачивается к группе.
– Это несчастный случай. Его будет расследовать Управление. Осе показалось, она просто в шоке. Пока вы не получили иных указаний, вы обязаны хранить молчание.
– Нет, вы обязаны быть свидетелями! – сжимает зубы Питер и выступает вперед.
Почему-то от Виктора он этого не требует, и я снова перестаю что-либо понимать.
Виктор оборачивается к нам и произносит тихо, одними губами:
– Уходите.
– А ты? – чуть слышно спрашиваю я.
– Я всегда соблюдаю инструкцию, – громко и официальным голосом произносит Виктор.
– Оставь его, он в упряжке, – быстро говорит Питер.
– Что? – не понимаю я.
– Вы все как свидетели, Кэптэн и Оса в том числе, – так же громко продолжает вещать Виктор, – должны сейчас пойти со мной и сразу по прибытии на базу сдать оружие. Я вызываю наряд на главный вход.
Питер поднимает руку с боевым пистолетом и направляет его на Виктора.
– Без нас, – произносит он. – Первый, кто попробует нас заставить, будет убит.
Виктор едва заметно прикрывает глаза в знак согласия. Остальные растерянно молчат. Питер подхватывает меня под руку, и мы скрываемся среди развалин.
Мы не уходим далеко, а ждем, прячась в темноте, пока вся группа не скрывается из виду – Виктор уводит их очень быстро. Мертвая тварь остается лежать на земле, ее белоснежная кофточка светится в темноте.
– Они не заберут ее? Не оставят возле нее охраны? – не понимаю я.
– Он действует грамотно, чтобы никто ничего не успел осмыслить. Тварь заберут другие. Пошли!
– Куда нам идти?
– Куда надо, – бросает Питер и оглядывается по сторонам, словно чего-то ищет, но потом снисходит до объяснений:
– Возвращаться нельзя, тебе не дадут даже войти на базу. Ты единственный свидетель, который узнал эту тварь. Тебя можно представить или ненормальной, или лгущей, но любому ясно, что ты и не то, и не то. Поэтому ты должна замолчать насовсем.
– А ребята?
– Их запугают или запутают.
– Для чего ты тогда призывал их?
– Потому что, – отрезает Питер. – Я не могу заставить их бороться с Управлением, но знать, что происходит, они обязаны. Надеюсь, с ними все обойдется, потому что на этот раз все сложнее.
– Чем сложнее?
– Ты осталась жива.
Тут он некоторое время молчит, словно пытается проглотить комок.
– Их будет трудней шантажировать, – добавляет Кэп. – А для нас с тобой… Теперь, раз ты осталась жива и мы скрылись, нас представят преступниками, убившими тварь.
– Но стреляла ведь Хелен. Ее никто не узнал.
– Алекс, это для нормального расследования важно. А им надо убрать нас с тобой. Вдобавок я напал на… Ладно, это потом.