– Питер, – в панике оглядываюсь я. – Питер, я слышу еще двоих… Обе с той стороны, откуда и мы.
– Далеко?
– Да, еще далеко. Одна из них ближе, другая дальше. Они не бегут, они только меня почуяли.
– Тогда лучше бы нам войти сюда как можно скорей. – Он оглядывается на Хелен: – Ничего не объясняйте пока дорянам! Они могут просто вызвать земной патруль.
– Они и так могут его вызвать. – Хелен с трудом пытается отдышаться. – Ты же в розыске.
Я подлетаю к стеклянным дверям первая. Оттуда тотчас выдвигаются два высоких безликих дорянина и таращатся на меня во все глаза – у одного они желтые, ромбовидные, у другого – красивого кирпичного цвета, успеваю подметить я по привычке.
– У меня… у меня есть ключ… приглашение! – задыхаясь, шепчу я, стараясь правильно выговаривать по-дориански, а потом на глазах у всех расстегиваю и сбрасываю с себя вверх комбинезона, чтобы добраться до брюк.
Боюсь, получается не так изящно, как у Хелен, но, по крайней мере, в соревновании на скорость я бы выиграла. Засовываю внутрь руку и торопливо пытаюсь расстегнуть кармашек на брюках. Пальцы дрожат, и я никак не могу извлечь ту прозрачную штуковину, которую вручил мне министр. Наконец протягиваю ее охраннику, другой рукой придерживая спущенный комбинезон.
– А это… это мои друзья. Они нужны мне, чтобы показать… Министр просил меня посмотреть музыкальный инструмент. Он сказал, что я могу привести друзей, – нагло вру я. – Ах да, простите…
Я складываю руки на груди в знак вежливости, Питер и Хелен делают то же самое.
Охранник вкладывает мой кругляшок в специальный крохотный паз на дверях, и дверь действительно открывается. Но нас туда не пропускают. Охранник произносит что-то непереводимое и уходит в глубь здания. Второй делает нам знак оставаться на месте. Мы переглядываемся.
– Алекс, – говорит мне Питер негромко. – Если пропустят тебя одну – иди. Другого выхода нет. Попробуй до кого-нибудь достучаться.
На самом деле я думаю, это бесполезно, потому что помню свой единственный разговор с Чистым. Но другого выхода действительно нет. Однако если бросить здесь Питера – его убьют. И если не пойти – его убьют тоже. Может, остаться возле дверей и устроить скандал?
Я прислушиваюсь – расстояние между мною и новыми тварями почему-то не уменьшается. Одну из них я перестаю вдруг слышать вообще. Возможно, ее попросту вырубили, не дожидаясь, пока мы убьем ее на пороге Стеклянного дома. Ведь эта тварь числится где-то в тюрьме.
Потом перестаю слышать и ту, что была ближе, – значит, ее тоже нейтрализовали. Люди, коли они рядом с ней, находятся в полукилометре отсюда, самая быстрая дорожка довезет их за пару-тройку минут. Подземных выходов с парковок здесь нет, кроме того, в котором я ловила «девушку с ежиком», но он намного дальше.
Минута. Две. Они кажутся мне бесконечно долгими. Наконец охранник возвращается к нам в сопровождении дорянки с короткими белыми волосами, прямо как у только что помянутой твари. Похоже, это дорианская мода, но я невольно вздрагиваю. Женщина что-то говорит, но от волнения я не могу понять ее слов.
– Она говорит, что Алькмне… или Альцне, это, наверное, имя твоего министра, действительно сделал тебе уникальный круглосуточный допуск, и она этого не понимает, но обязана нас пропустить, если ты за нас поручаешься, – переводит Питер. – Однако она будет вынуждена вызвать его, чтобы понять цель нашего появления в такое время.
– Годится, – шепчет Хелен.
Нас проводят внутрь, и дверь за нами захлопывается. Пожалуй, впервые за долгое время мне становится чуть спокойнее. Оглядываюсь по сторонам в ожидании увидеть нечто необыкновенное, но вокруг всего лишь стены из прозрачного стекла или пластика. Зал пуст, но дорянка выдвигает для нас сиденья – они повыше, чем домашние пуфики, и, возможно, рассчитаны на рост Чистых.
А потом все уходят, не оставляя с нами даже охранника, но и так понятно, что мы под пристальным наблюдением. Долго утомительно ждем. Мы с Питером переглядываемся, и я понимаю его без слов: мы все еще в страшной опасности.
Когда нам кажется, что нас забыли здесь навсегда, в зале появляется мой знакомый – тот самый, который вручил мне ключ. Он смотрит на нас непонятным взглядом, потом проходит и присаживается напротив меня.
– Я действительно звал вас в любое время, – произносит он, и я понимаю его без переводчика. – Но вчера нам официально сообщили, что вы убиты при захвате мутанта. А этот человек, – министр указывает на Питера, – объявлен в розыск как ваш убийца. Сейчас на улице собралась группа землян с постановлением о вашем задержании. Они требуют вашей выдачи. Что вы на это скажете?
– Скажу, что вы своими глазами видите, что это ложь. Потому что я жива, никто меня не убивал, кроме…
Я решительно смотрю на него:
– Я здесь не ради музыкального инструмента. Мы хотим рассказать вам правду. Это касается не только нас, это касается всей Доры. А еще надо, чтобы нас слышали Чистые. Хотя бы один, – добавляю я. – Они не дадут нам соврать.
Министр некоторое время молчит, а потом медленно разводит руками, как будто ничего не может для нас сделать.
Но я знаю, что по-дориански это знак согласия.
– А если он в заговоре? – тихо спрашивает Хелен, когда мы поднимаемся следом за ним по прозрачной лестнице без перил.
Как будто мы без нее об этом не думали.
– Значит, не повезло, – буркает Питер.
– Тогда нас не стали бы даже слушать, – возражаю я. – Просто сдали бы в Управление, пока мы ни с кем не успели пообщаться.
Но на самом деле я верю министру не поэтому. Глупо, наверное, но я полагаю, что невозможно думать о сохранении музыки для Вселенной и участвовать в заговоре одновременно.
Нас усаживают в комнате этажом выше: она ничем не отличается от той, что внизу. Но прежде чем сесть, министр открывает дальнюю дверь и ждет кого-то, выглядывая в коридор. И вот этот кто-то появляется. Чистый. Мало того, знакомый мне Чистый, тот самый, к которому я приставала в парке. Вид у него сейчас гораздо опрятнее, но в остальном… Все та же отрешенность, отсутствующее выражение лица.
Однако полагаю, что он нас все-таки замечает, потому что встает посередине комнаты так, что мы оказываемся в поле его зрения. И, кажется, даже фокусирует на мне взгляд – неужто узнал?
Питер, как лучше всех владеющий языком, начинает рассказ. Он довольно стройно передает свою версию происходящего на Доре, описывает нападение твари. Но мы не можем понять реакции слушателей. Министр молча взирает на нас, а где мысли Чистого и слышит ли он хоть слово – для нас загадка.
– Сейчас, по дороге сюда, нас преследовали еще три мутанта, – продолжает Питер. – Мы не могли рисковать, мне пришлось их убить. Вот снимки их лиц, двое из них – проверьте по вашей отчетности и убедитесь – уже были единожды пойманы с участием Осы.
Питер кивает на меня:
– Она укажет все даты и обстоятельства захватов.
– Да. Я узнала их, всех трех. И узнала мутанта, который кинулся на меня вчера.
– Я тоже была при этом, – вступает Хелен. – И видела, что паралитические пули на него не подействовали. Я смогла убить его только выстрелом из боевого оружия в голову. Это был мой выстрел.
При слове «убить» министр всякий раз очень расстраивается и прикладывает пальцы к подбородку. Но Чистый даже ни разу не шелохнулся.
– А вы хотели, чтобы убили ее? – возмущенно вскакивает Питер и указывает на меня. – Посчитайте количество жертв среди наживок! Вот где настоящее убийство!
– Питер, – Хелен успокаивающе дергает его за рукав.
– Извините, – сухо говорит он. – И – да, я понял, почему на мутанта не подействовали паралитические пули. Это, – он достает колпачок из-под шприца, – я обнаружил на месте пребывания последнего мутанта. Там же на полу осталась капля раствора – вы можете сделать экспертизу. И вот эту запись я нашел в доме напротив – здесь видно, как…
Питер достает из кармана металлический шарик с записью, на которой засветился Виктор, секунду колеблется и быстро договаривает:
– Здесь видно, что за домом велось наблюдение. Зачем бы, если никто не знает, где находятся мутанты, и приходится их искать?
Я удивленно смотрю на него, но лицо Питера непроницаемо. Вместо того чтобы отдать шарик с записью, он продолжает помахивать им, а потом как будто автоматически прячет обратно в карман.
– Я давно расследую это дело, но мне не удалось снять все на камеру, а группу захвата наверняка запугали, – продолжает он. – Однако, возможно, они все-таки дадут вам правдивые показания. Брат этой женщины, – Питер указывает на Хелен, – погиб при схожих обстоятельствах, и один из членов группы признался, что мутанта невозможно было остановить. Можно допросить и его, хотя… думаю, его уже нет на планете.
Министр и Чистый молча смотрят на Кэпа. Представляю, как трудно ему говорить в такой обстановке. Он на секунду теряет нить, но потом собирается с силами и начинает снова:
– Вам придется сделать выбор – верить нам или нет. Но Дора уже стала соучастником преступления. Проверьте ваши тюрьмы и лагерь на Крезе, сколько там содержится мутантов. Подумайте, откуда они берутся снова и снова, хотя мы ловим их каждый день. Почему гибнут наживки. Посчитайте, сколько вы платите землянам за каждого мутанта, и найдите, кто из ваших чиновников в этом заинтересован. Расследуйте поведение мутантов, которые больше не кидаются на Чистых днем. И я сам наблюдал, как мутант из двух возможных жертв выбрал нашу наживку.
Несколько секунд тишины, и Питер терпеливо начинает все сначала, приводит свою арифметику, еще раз показывает изображения тварей. И я не выдерживаю, вскакиваю и подбегаю к Чистому.
– Вашим именем прикрываются! – выкрикиваю я ему в лицо по-русски и вижу, что он слышит и понимает. – Делают бизнес. Торгуют с Прилустой. Цинично убивают людей, которые с риском для жизни приехали защищать вас! Если вы… если вы это так и оставите, если дадите убить нас – то вы… вы… никакие вы не Чистые! А обычный! Генетический! Сбой!