Кэп садится на траву, я стою в нерешительности. Его выжидающий взгляд становится раздраженным, и я плюхаюсь рядом. Трава теплая и приятная, так и тянет тоже на ней развалиться. Виктор продолжает стоять, но Питера это не слишком интересует, он не обращает на Виктора никакого внимания. Ситуация двусмысленная и непонятная. Возможно, Питер все-таки немного ревнует, но скрывает свои чувства?
Однако судьба решила доконать меня окончательно. Питер оборачивается, вскакивает и машет кому-то рукой. Через секунду к нам подходит еще один человек. Землянка. Она молода, привлекательна, и на ней отлично сидит униформа.
– Знакомьтесь, – представляет Питер по-русски, – это Хелен.
Похоже, я сглазила насчет девушек Кэпа. Никогда ее раньше не видела – наверное, она со второй базы. А может, новенькая, надо спросить у Леди, которая знает всех.
– А это так называемая Оса, – продолжает знакомить Питер.
– Меня зовут Алекс!
– Да что ты? – усмехается Кэп.
– Минутку. Я не понимаю. Что здесь происходит? – наконец взрывается Виктор.
– Нам надо поговорить, – спокойно объясняет Питер. – Без тебя мы нарушили бы инструкцию. Не мог бы ты подождать… ну хотя бы вон там. Прости, это личный разговор, касается только нас и Алекс. Но ты согласился сопровождать, и теперь тебе придется…
– А сразу она подойти не могла? – интересуюсь я.
– Не могла, – отрезает Кэп без лишних объяснений и поворачивается к Виктору:
– Так ты подождешь?
Виктор смотрит на меня, ожидая разъяснений. Можно, конечно, встать и уйти, прямо сейчас. Собственно, именно это и следует сделать. Вместо свидания он притащил ко мне другую женщину – для чего? Унизить, растоптать меня окончательно?
Но мне надо узнать, кто она, – это раз. А два, если я демонстративно уйду сейчас, Кэп сразу поймет, что я страшно ревную. Этого я допустить не могу.
– Нам правда надо поговорить, – извинительно говорю я Виктору. – Ты можешь еще догнать наших. Никто не заметит, что со мной не двое.
Это правда: за правилами строже следят, когда выпускают.
– Я подожду, – твердо заявляет Виктор и отходит, занимая наблюдательную позицию.
Питер усмехается, плюхается обратно на землю и, похоже, тут же забывает про него. Хелен тоже садится, гораздо ближе к Питеру, чем ко мне.
– Я не стал называть при нем полное имя, – негромко говорит Питер. – Фамилия Хелен – Вульчик.
Фамилия кажется мне знакомой, но я не помню почему.
– Хелен здесь ради тебя, – продолжает Питер. – Я попросил ее поговорить с тобой. Но никто не должен об этом знать, она сильно рискует, так что предупреди своего… гм… Виктора. Наври ему что-нибудь.
Исподлобья рассматриваю эту особу. Она явно постарше меня, но на несколько лет моложе, чем Кэп. Красивые темные волосы до плеч вьются крупными локонами, придавая ей серьезный и милый вид. Сегодня мои волосы тоже распущены – я ведь не на задании. Они у меня длинные, светлые и пушистые, но почти не вьются, только чуть-чуть на висках.
У девушки умные серые глаза, длинные ресницы, и вообще, она очень… очень привлекательна. Косметикой она, кажется, пользуется, но делает это так грамотно, что все выглядит естественным продолжением природной красоты. Хелен, несомненно, девушка со вкусом.
Уже ненавижу ее всем сердцем. И почему-то мне кажется, что она тоже не готова меня полюбить. Вообще-то она выглядит сильно подавленной, в ее потухших глазах давно не гостила радость, и это делает их с Кэпом странно похожими. Может, он ее брат, с надеждой думаю я. Хотя – фамилия… Подождите… брат? Сердце у меня падает.
– Вульчик… Гжешек Вульчик – это, это…
– Да, я его сестра, – коротко отвечает Хелен и прикусывает губу. Глаза у нее блестят, но она не плачет.
Я молчу, потрясенная. Гжешек – это тот самый парень с нашей базы, который погиб несколько недель назад. Наживка. Надо выразить соболезнования, но слова застревают у меня в горле, я не знаю, как это делается.
Хелен почему-то считает нужным дать пояснения.
– Я уже не застала его. Я опоздала, – произносит она вслух, но как будто для одной себя. – Уже собиралась вылетать, когда нам сообщили… Он… не хотел, чтобы я приезжала.
Она говорит о том, что ее постоянно мучает, понимаю я, испытывая непреодолимое желание сбежать отсюда, не слышать ничего этого никогда. Хелен бросает печальный взгляд на Кэпа.
– И ты… ты тоже не хотел, да? – тихо спрашивает Хелен, и сердце у меня сжимает тоской.
Тот выглядит мрачнее, чем небо над Дорой, а еще отчего-то виноватым.
– Хелен, – мучительно выдавливает Питер. – Давай не сейчас…
– Да, прости, – Хелен начинает разглядывать свои ногти.
Он поворачивается ко мне, очевидно, вспоминая, зачем я здесь.
– Давайте к делу. Помнится, ты хвасталась, что хорошо училась в школе. С математикой у тебя все в порядке?
Несколько секунд я моргаю, не понимая, что ему надо. В его глазах появляется знакомая насмешка.
– Считать, говорю, умеешь?
– Конечно! – выпаливаю я. – Квантовая математика – мой любимый предмет, и…
– Тогда вот тебе задачка. На сообразительность. Ты ходишь в наживках месяца три, не больше?
– Ну да.
– И скольких тварей обезвредили с твоим участием?
– Пятнадцать! У меня все выходы были результативными.
Я даже не скрываю гордости. Наконец-то он оценит меня по заслугам! Ну да, в дорианском месяце пять длинных недель. Пятнадцать раз я выходила ночью, испытывая смертельный страх, и стояла, не убегала, ждала… Но, кажется, это его не волнует.
– А сколько наживок только на нашей базе? Хотя бы тех, что ты знаешь, – продолжает допрос он.
– А это разве не секретная инф… – натыкаюсь на его взгляд и послушно отвечаю:
– Думаю, на обеих базах человек двадцать пять… Но кто-то в отпуске, кто-то еще готовится. У нас в работе около девяти. По одному на каждый день недели, ну, иногда график сдвигается, и…
– Хелен, а у вас? – перебивает он.
– У нас так же, – говорит Хелен. – И каждую или почти каждую ночь захват.
– Отлично. Восемнадцать человек за три месяца обезвреживают и изолируют где-то около трехсот монстров.
– Двести семьдесят, – корректирую я.
– Не важно. И это каждые три месяца. В течение года, пока действует программа защиты, это уже больше тысячи. И что, их количество убавляется?
– Да нет… почти каждую «прогулку» кого-то находят. Вот я…
– Странно, не правда ли? – подает голос Хелен. – Все проникают и проникают в город. И не заканчиваются.
А голос у нее тоже красивый, низкий, грудной. Теперь понятно, какие женщины нравятся Кэпу. Кстати, эти успокоительные деревья в парке, похоже, действуют только на местных.
Тем временем оба выжидательно глядят на меня. Я честно пытаюсь понять, что они хотят донести.
– То есть вы считаете, в космопортах кто-то им помогает? Но как?
– При чем здесь космопорты? – пожимает плечами Питер. – Если бы их можно было выявить на таможнях, ваша миссия не пригодилась бы. Невозможно устраивать охоту с наживками среди такого количества народа. Твари выглядят как обычные люди и ведут себя соответствующе.
Я и без них это отлично знаю, чего это я? Досадливо морщусь.
– Ну и что тогда – земляне виноваты, что они не заканчиваются? – с вызовом спрашиваю я.
– Подожди, – говорит Питер. – Подойдем с другой стороны. Как ты думаешь, эти нехорошие дяди, которые хотят истребить Чистых и базируются на Прилусте, как быстро они могут подготовить подобных тварей? Может, растят их с детства? Или потом что-то делают… Ты можешь представить себе конвейер, плодящий по сотне тварей в месяц?
– Ну, не знаю… все может быть! – сопротивляюсь я.
– Ладно, пусть. Скажи тогда другое. Сколько Чистых погубили мутанты за последние несколько месяцев?
– Не помню… – я растеряна. – Кажется, одного.
– Вот как, одного? И где это было? Почему его не спасли?
– Но это было в лесу! Мы же не можем прочесывать лес… Чистый оказался один в лесу, и…
– Хорошо, понятно. А выездные бригады? Ну, те, что отправляются в другие города Доры? Еще в мою бытность в должности я слышал, там гибли Чистые, но мы направляли людей и вылавливали много тварей. Что ты про это знаешь?
– Выездные? – теряюсь я. – Ничего… то есть мы не выезжаем никуда. И я не помню, чтобы кто-то… может быть, это теперь бывает редко… особыми рейдами…
– А Чистые там сейчас гибнут?
Я пожимаю плечами: ни о каких происшествиях в других городах я давно ничего не слышала.
– Так это же как раз говорит об эффективности! О том, что мутантов там больше нет, – нахожусь я.
– Забавно. У нас в городе они не переводятся, а вся остальная Дора может спать спокойно?
– Так ведь космопорт… он же рядом…
– Отлично. Вернемся к арифметике. Итак, что мы получаем. На Прилусте действует дорогостоящая фабрика по производству зомби, на выходе – девяносто тварей в месяц, а то и больше. Они регулярно оказываются на Доре, находят себе жилье в столице, и все для того, чтобы вскоре быть выловленными. В другие города им даже не удается проникнуть. Итого, прибыль фабрики – один мертвый Чистый в квартал, потери – больше тысячи монстров в год. И ты права, это, конечно, говорит об эффективности работы землян.
Питер делает весомую паузу и выдает:
– Но не дешевле ли в таком случае прилустянам взорвать всю эту Дору вместе с ее Стеклянным дворцом?
Я бессмысленно таращусь на него, не зная, что возразить.
– Пусть даже выращивать их легко, в чем я лично сомневаюсь, – но какой в этом смысл? Итак, повторю: ищи, кому выгодно, – продолжает он. – Интересно, сколько по контракту получает Земля за каждого обезвреженного зомби? За каждую тварь около миллиона, если не ошибаюсь. Ради Чистых здесь не скупятся.
– Но, ты хочешь… то есть земляне… – я мотаю головой, – не понимаю, что ты пытаешься… даже если бы кто-то…
– Сами бы мы ничего не смогли. Не смогли бы создать круговорот зомби в природе, выводить их из дорианских тюрем, провозить через космопорты.