Жан ГриваНОКТЮРН
О Жане Гриве
Он большой и добрый, Жан Грива. По-моему, он никогда не суетится, скорее даже медлителен, но глаза у него удивительно молоды, только с чуть заметной грустинкой. Глаза ребенка, не по возрасту много пережившего, испытавшего. И сам он очень похож на большого ребенка, нежного и застенчивого. Таким, уже не первый год, знаю я Жана Гриву, таким вижу его на разных дорогах, дальних и близких, которые сводят друзей, но, признаюсь, особенно симпатичен и интересен он мне на родной ему латвийской земле. Когда рядом Даугава, Лиелупе, Гауйя, когда рядом — Балтийское море.
Море штормует
В Кемери, Майори, Булдури...
Смотрю телевизор:
Севилья и страсти.
Футбол!
Идет состязание,
А я вспоминаю
Испанию,
Которую каждый
В тридцатые годы прошел.
Когда-то я написал эти строки на берегах Балтийского моря и Лиелупе и посвятил их моему другу Жану Гриве, и напечатаны они были впервые не на русском языке, а на латышском — в старой, славной своими партийными традициями газете латвийских коммунистов «Циня».
Испания — мерило человечности и братской солидарности, коммунистической стойкости и мужества, трагедийности и веры в завтра. Такова Испания для Жана Гривы, и для меня, и для тысяч нам подобных. Испания тридцатых годов. Это и Вьетнам годов нынешних. И, наверное, не случайно в годы нынешние судьба занесла старого «испанца» Жана Гриву в борющийся Вьетнам...
Все это я рассказал, как бы забегая вперед, ибо перед читателем новая книга Жана Гривы, называется она «Ноктюрн», и мне, конечно, хотелось что-то поведать об авторе, а может быть, главное, — выразить свое отношение к нему. Но этого мало. Надо в самом деле рассказать о писателе Жане Гриве и об этой его книге.
Жан Грива — прекрасный советский писатель. Русский читатель знает (и любит, высоко ценит) его книги «По ту сторону Пиренеев», «Рассказы об Испании», «Дорога жизни» «Человек ли ты?», «Под крыльями альбатроса», «Любовь и ненависть», «Двое в океане», «Дни далекие, дни близкие», пьесы «Плот Медузы», Метет метель», «Беспокойные воды», «Преступление в Гранаде». Как человек, причастный к журналу «Дружба народов», не могу не добавить, что многие вещи Жана Гривы пришли к русскому читателю через наш журнал и приложения к нему.
Тема Испании, тема революционной Испании проходит через многие произведения Жана Гривы. Она главная и в данной его книге — «Ноктюрн». Эта книга собрала лучшее, что написано писателем на «испанскую тему» в разные годы, давние и нынешние. И когда вы будете читать его рассказы, вы увидите, узнаете настоящую Испанию, поймете душу испанского народа, мужественную, тонкую, живую.
Жан Грива знает эту душу. Писатель-интернационалист, тонкий психолог и глубокий философ, отличный стилист, он был, есть и будет верен навек избранной им теме, которая по сути своей благородная, подлинно коммунистическая тема.
И, возвращаясь к началу этого предисловия, мне еще и еще раз хочется сказать, что в своих рассказах об Испании Жан Грива видится мне большим ребенком, нежным, застенчивым, много пережившим, испытавшим, с молодыми, чуть грустными глазами. И, может быть, это та «испанская грусть», о которой сказано в светловской «Гренаде»?..
Каждый настоящий писатель неотделим от своей биографии.
Неотделим от своей биографии и писатель Жан Грива.
Жанис Карлович Фолманис, ставший впоследствии писателем Жаном Гривой, родился в декабре 1910 года в батрацкой семье, в Тукумском уезде Айзупской волости, в поместье «Кирнас». Батрацкая семья — и богатое поместье. Это и есть начало биографии Жана Гривы. А продолжение биографии — уже сама биография. Пастух, батрак, начальная школа, училище полиграфистов в Риге, забастовки, безработица, подпольная типография, комсомол, член запрещенной, нелегальной Компартии Латвии и, наконец, Испания, 1937 год, интернациональная бригада. После поражения испанской революции — два года французских концлагерей. После возвращения в Латвию, уже Советскую, война. Командир батальона добровольцев, защищавшего Таллин. Потом Ленинград, Старая Русса. Бои, госпитали. Два года лечения после тяжелых ран. И опять возвращение в Советскую Латвию, когда она была освобождена от фашистских захватчиков. Газета «Циня». Журнал «Карогс». Союз писателей Латвии. Академический театр драмы. И, конечно, книги. Новые рассказы, новые повести, новые книги. А сейчас еще — после Испании — Вьетнам. Председатель Латвийского республиканского комитета защиты мира. Член президиума Советского комитета защиты мира. Член Всемирного Совета Мира. Биография? Да, она! Без нее не было бы писателя Жана Гривы...
Живет Жан Грива в Булдури, на Рижском взморье. Балтийское море рядом. Рядом Даугава, Лиелупе, Гауйя.
Море штормует
В Кемери, Майори, Булдури...
А в доме на улице Деглава, в Булдури, работает отличный писатель. Человек большой и добрый, похожий на большого ребенка. Он что-то пишет. Пишет новое. Не будем мешать ему...
Сергей Баруздин
Эстремадурский пастух
На полпути между Пособланко и Дон Бенито, в горах Кастилии, стоит небольшой городок Кабеса дель Буэй, что в переводе означает — Голова Быка. И как бы наперекор забавному названию, в этом городке нет ни одного быка, а в горах пасутся лишь овцы и козы.
Кабеса дель Буэй ничем не отличается от других испанских городков. Как и повсюду, в его садах цветет миндаль и растет инжир, в январе созревают оливы, а виноград, арбузы и дыни не уступают в сладости валенсийским. И если бы тогдашние городской голова и священник, подбиравшие название этому городку, были посмышленнее, они бы назвали его не Бычьей Головой, а Раненым Быком. Но всем известна тупость прежних отцов города, а служители церкви никогда не отличались особым умом, поэтому городок и поныне носит название Кабеса дель Буэй.
Если бы вам пришлось проехаться из Пособланко в Дон Бенито, вы еще за несколько километров до городка обнаружили бы ошибочность этого названия. По мере приближения к городку ваше внимание прежде всего привлекли бы не побеленные мелом дома и зелень садов, а внушительных размеров горный массив на западной стороне. И доведись вам въехать в город на закате солнца, очертания горы так живо напомнили бы раненого быка, упавшего на колени в песок арены, с наброшенным на рога красным плащом тореадора, что эта картина навечно сохранилась бы в памяти.
Так вот, в этом городке много лет назад жил бедный овечий пастух Карло. Ранним утром, лишь только Карло появлялся на улицах, играя на свирели, двери всех хлевов широко раскрывались, и улицы заполнялись стадами овец и коз. Играя на свирели, Карло поднимался в горы, и животные послушно следовали за своим хозяином.
На исходе дня в городе опять раздавались знакомые звуки свирели, и дети бежали домой с радостными криками:
— Мамита, открой ворота, овечий король идет!
И матери открывали ворота, чтобы впустить овец и коз в хлев.
А вечером, когда за скалой, похожей на раненого быка, догорали последние краски багрового заката, Карло брал гитару и отправлялся на базарную площадь в сопровождении чернобровых красоток и парней со всего городка.
Карло садился возле колодца и начинал петь. Он был замечательным певцом, и слава о нем облетела даже самые отдаленные селения и городки. Приезжавшие на базар крестьяне задерживались здесь до вечера, чтобы услышать чудесные песни Карло.
— Ну и голос у этого овечьего короля! — задумчиво говорили мужчины, выколачивая о булыжную мостовую свои длинные трубки.
— Да, прекраснее, чем у канарейки, — соглашались женщины и угощали певца сухим овечьим сыром. А молодые девушки плясали, тихонько подпевая Карло.
— Овечий король, спой еще, спой! — умоляли сотни голосов, когда Карло ненадолго замолкал.
Однажды вечером мимо базарной площади проходили городской голова Антонио Трус и судья Фредерико Кочан Капусты.
— Слышишь? — сказал Трус судье. — Они этого нищего величают королем, а законному королю не платят подати. Как ты считаешь, правильно ли это?
— Нет, это не соответствует букве закона, — согласился Кочан Капусты. — За это надо судить.
На следующий день у Антонио Труса и Фредерико Кочана Капусты собрались все власть имущие города и долго рассуждали о том, имеет или не имеет право овечий пастух Карло называться королем. В конце концов судья обмакнул кривое перо из петушиного хвоста в банку с чернилами и начертал на высушенной свиной коже:
«Запрещаю как жителям Кабеса дель Буэй, так и его ближайших и отдаленных окрестностей называть овечьего пастуха Карло королем, ибо королем подобает называть только законного короля Испании, которому все покорно должны платить подати.
За поношение имени короля виновные будут привлечены к ответственности, строго судимы, как того заслужил овечий пастух Карло, которого высокий суд завтра будет судить на базарной площади нашего славного города».
Глашатай городского головы с рожком в руках обошел все улицы. Когда он проигрывал знакомый всем сигнал, открывались окна, и люди, перегнувшись через подоконник, слушали извещение городского головы и судьи.
Назавтра, задолго до назначенного времени, все от мала до велика столпились на базарной площади, чтобы посмотреть на суд. По городу ходили слухи, что овечьему пастуху Карло отрубят голову.
Только сам Карло был спокоен. Он разыскал большой арбуз, срезал один конец, деревянной ложкой выскоблил и съел мякоть. Пустой арбуз водрузил на голову и отправился на базарную площадь.
Рожок глашатая возвестил, что высокий суд идет. Все обнажили головы. Только овечий пастух Карло остался с надетым на голову арбузом.
— Почему ты не снимаешь шапку перед высоким судом? — спросил городской голова Трус.