— Погоди, малыш, куда ты? Мы тоже скоро поедем!
Пепе даже не оглянулся. Он мчался по шоссе, пока не перехватило дыхание. Остановился, оглянулся и, видя, что никто его не преследует, решил передохнуть. Только сейчас он почувствовал, как устал и как хочется есть.
Он уселся в тени под дубом и достал горбушку хлеба. Старался есть медленно, чтобы растянуть удовольствие, но горбушка была очень уж маленькая, и Пепе, только приглушив голод, растянулся на траве и мгновенно уснул.
Снилось ему, что он на фронте, в руках у него автомат и вместе с мастером они идут в атаку, а враги трусливо бегут. Вдруг появились огромные машины и с грозным гудением двинулись прямо на них. Пепе вскрикнул и открыл глаза. На шоссе стояла вереница автомашин. А над ним склонился улыбающийся чернокожий человек и, ласково похлопывая по плечу, говорил:
— Все-таки сбежал... А мы поймали! Теперь вставай, садись в машину — поехали!
Взяв Пепе за руку, он повел его к своей машине. Мальчик не успел опомниться, как уже сидел в кабине рядом с незнакомцем. Он испугался, что его повезут обратно домой, но, увидев, что машины идут в сторону фронта, успокоился, только было стыдно, что он так глупо убежал.
— Как тебя зовут, парень? — услышал он.
— Пепе.
— А меня зовут Джимом. Я негр. Ты не боишься негров?
— Нет, не боюсь.
— А почему же ты убежал?
— Я боялся, что вы отправите меня домой...
Некоторое время они ехали молча, потом Джим спросил:
— Скажи мне правду, Пепе, отец знает, что ты пошел на фронт?
— Отца нет дома, он на мадридском фронте... А мать знает, — поспешно добавил мальчик. — Она в больнице, ее ранило осколком, когда фашисты бомбили. Я ведь парикмахер. — Пепе старался говорить солидно, как взрослый. — Если для меня не найдется другого дела, буду брить бойцам бороды.
Он вытащил из сумки свой инструмент и показал его Джиму.
— Молодчина! — похвалил тот. — Хочешь остаться с нами, в Интернациональной бригаде?
Пепе слышал еще от отца о людях, которые приехали из разных стран, чтобы помочь им, испанцам, отстоять свою свободу. И они принимают его к себе! У мальчика дух захватило от восторга, но он постарался ответить как можно спокойнее:
— Хорошо, я буду воевать вместе с вами.
Джим тихонько запел грустную, протяжную песню. Слова были незнакомые, и Пепе не понял, о чем эта песня. Ему очень хотелось еще поговорить, и когда Джим замолк, Пепе робко спросил:
— Джим, а из какой страны вы приехали?
— Многие приехали из европейских стран, а я — из Америки.
— А что ты станешь делать, когда мы победим врага? Останешься у нас в Испании?
— Нет, Пепе, я вернусь к себе на родину. Но, может, когда-нибудь я приеду к тебе в гости. Ты будешь меня ждать?
— Я всегда буду тебя ждать. Мы ведь теперь друзья, правда? У тебя есть мать и отец?
— Не будем говорить об этом, мальчик, — грустно ответил Джим. — Когда-нибудь на досуге я тебе все расскажу.
Автоколонна подошла к долине, зеленевшей могучими дубами, и свернула с шоссе. Моторы замолкли, и явственно стал слышен лай пулеметов. Бойцы вышли из машин и расположились в тени деревьев.
Вдруг над горами будто пронесся вихрь, земля дрогнула, и грохот мощного взрыва отозвался многократным эхом. И тотчас грохнул новый залп, только с другой стороны.
Пепе невольно сжался, обхватил голову руками, но Джим успокоил его:
— Не бойся, это не в нас стреляют. Вот установим пушки — тогда держись.
— Я не боюсь, Джим. Просто я не привык.
— Ничего, привыкнешь.
Под развесистым дубом артиллеристы разровняли землю и на площадку выкатили пушки. Нарубили ветвей, чтобы укрыть ими орудия. Пепе помогал чем только мог. Рыл землю, таскал срубленные ветви, а когда установили пушки, обтирал их тряпкой.
Солнце спряталось за горами. Шум боя постепенно замирал. Душный послеобеденный зной сменила вечерняя прохлада. Артиллеристы готовились к ночлегу. Натянули брезентовые палатки, нарвали сухой травы и стали делать постели.
— Ну и довольно, — сказал Джим, когда Пепе приволок огромную охапку сухой травы. — Вниз подложим веток, мягче будет, разожжем костерчик. Неприятель не увидит, впереди горы. Без огня от комаров не отбиться.
Пепе набрал сухих дубовых веток, и вскоре перед их палаткой весело запылал костер. Джим и Пепе подсели к огню. После ужина Джим закурил сигарету и задумчиво проговорил:
— Красивые ночи у тебя на родине, Пепе.
— Разве у тебя на родине они не такие?
— Ах, Пепе, ты еще слишком мал, чтобы все понять. Америка для негров скорее ад, чем родина. Мою мать там убили, как здесь хотели убить твою. Правда, не бомбами, а камнями на улице. И только за то, что у нее такая же черная кожа, как у меня...
— Разве в Америке тоже есть фашисты? — удивился мальчик.
— Конечно, — ответил Джим. — На свете существует только одна страна, где этих негодяев нет. Там все люди живут дружно и свободно. Это прекрасная страна, Пепе, огромная и могучая, — Советский Союз. Никогда не слыхал о нем?
— Слыхал. Отец говорил, что мы в Испании когда-нибудь заживем так же хорошо, как там. Это правда, Джим?
— Да, правда. Но счастье не дается даром. Его надо завоевать. Запомни это, мальчик! Ты должен вырасти большим, умным и храбрым и бороться за то, чтобы всем народам жилось хорошо, чтобы все люди были свободны и жили, как братья.
Костер превратился в груду угольков. Темно-синий небосвод усеяли звезды. За горами постреливали. Было слышно, как прохаживается часовой...
Рано утром мальчика разбудил голос Джима:
— Вставай, Пепе, выпей кофе! Через час мы должны быть на наблюдательном пункте. Пойдешь со мной в горы?
Пепе вскочил, протирая глаза. За стенами палатки брезжил рассвет. Было прохладно. В жизни Пепе это была первая ночь, проведенная вдали от дома. А впереди ждет боевое крещение... От этой мысли мальчика бросило в дрожь.
После завтрака Джим ненадолго ушел и возвратился с узелком одежды защитного цвета.
Когда Пепе надел военную форму и шапочку с красной звездой, он и в самом деле почувствовал себя бойцом Республиканской армии Испании.
— Так, теперь пошли! — сказал Джим, передавая Пепе ящик с артиллерийскими приборами. — Повесь через плечо, удобнее будет взбираться в горы! Потом покажу тебе, как обращаться с винтовкой. Ну пошли!
— А если нападет неприятель, из чего я буду стрелять?
— Из пушек, Пепе. Мы ведь артиллеристы. Нам с тобой придется корректировать огонь. Наблюдательный пункт уже оборудован. И телефонная связь установлена.
Мальчику было непонятно, как можно с горы стрелять из пушек, если орудия остались в долине. Но он не стал спрашивать, чтобы не показаться совсем бестолковым.
К палатке Джима подошло еще несколько бойцов с большими мотками телефонных проводов на спине. Джим разобрал палатку, чтобы днем ее не заметили с самолетов, и все отправились в горы.
Пепе без труда поднимался вверх, не отставая от взрослых, хотя ремень от ящика сильно давил на плечо. Когда достигли самого высокого места, Джим окликнул мальчика:
— Не спеши, Пепе! Так можно и врагу в лапы угодить. Теперь пусти меня вперед. Где-то тут наш наблюдательный пункт. Пойду поищу укрытый подход.
Джим исчез за вершиной горы, но вскоре показался и махнул рукой.
— Только пригнитесь, чтобы спины не торчали над кустами! — крикнул он.
Вскоре они очутились на склоне горы, в свежевырытой и замаскированной ветками яме.
Впереди под ними расстилалась окутанная голубоватым дымом долина. На противоположной стороне ее тянулся такой же горный склон, скалистый, поросший коричневато-зеленым кустарником, испещренный извилистыми линиями траншей.
Выглянуло солнце, его яркие лучи раздвинули голубую дымку в долине. На противоположной горе, где окопался противник, отчетливо были видны ряды проволочных заграждений.
Джим вынул из ящика две похожие на рога застекленные трубки и установил их на треножнике. Аппарат замаскировали ветками и подняли над краем окопа.
— Это, Пепе, артиллерийская стереотруба, через которую наблюдают за противником и управляют артиллерийским огнем. Можешь посмотреть в нее.
Пепе нагнулся к аппарату и чуть не вскрикнул от неожиданности. Противоположный склон, казалось, рукой можно достать. В долине как на ладони были рассыпаны крестьянские домишки, среди которых шныряли бойцы противника. Еще дальше — высокие стройные тополя, редкие виноградники, оливковые рощи и колокольня какого-то городка. По извилистым проселочным дорогам, вздымая пыль, мчались автомашины. И вдруг из светло-голубого утреннего тумана, прозрачной пеленой окутавшего пейзаж, выпорхнула желтая бабочка. Махая бархатными крылышками, она летела прямо на Пепе, то поднимаясь выше, то опускаясь, словно ее качало на невидимых волнах. И когда мальчику показалось, что нежные крылышки бабочки вот-вот коснутся его ресниц, маленькая летунья метнулась в сторону и исчезла.
Пеле повернул трубу, чтобы еще раз поймать ее в поле зрения, и вдруг замер, воскликнув:
— Джим, посмотри, что это?
На противоположном склоне горы между обломками скал на солнце что-то блестело. А за этим блестевшим предметом в кустах виднелись три головы. Потом одна из них пригнулась, и немного погодя застрочила пулеметная очередь. Пули звучно ударялись в скалы позади наблюдательного пункта.
Джим сменил мальчика у стереотрубы. Понаблюдав с минуту, он выпрямился с широкой улыбкой.
— Вражеский пулемет, Пепе! Да ты у нас, оказывается, заправский разведчик. Ничего, сейчас мы всыплем этим мерзавцам!
Джим взял бумагу и карандаш, еще раз заглянул в прибор и рассчитал расстояние до вражеского пулемета. Потом подсел к полевому телефону, отдал приказ батарее.
Дрогнули горы позади. С грозным воем пролетели над головами наблюдателей снаряды. Над горными вершинами взвились светло-желтые тучи дыма, они стелились по земле, обволакивали скалы. Наклонившись к прибору, Джим внимательно отмечал места, где взрывались снаряды. Когда дым рассеялся, он радостно воскликнул: