– Я задала вам вопрос. Что вы делаете?
Миссис Рот все повышала голос и под конец фразы уже кричала. Ее услышат. Сет хотел, чтобы она замолчала, однако у него не было сил действовать, не хватало духу утихомирить ее. Старуха слишком умна. Слишком хорошо разбирается в чужих слабостях, сознает приниженное положение Сета и свое преимущество как жильца дома. Она пытается привлечь внимание, помучить его.
Сет сглотнул комок в горле:
– Я что-то услышал. Мне показалось, кто-то забрался в квартиру.
– Лжец! Вы лжец! Это вы. Вы! Это вы тут шумите по ночам. Я так и думала! Вы хотели меня запугать, зная, что я живу этажом выше. Вы просто чудовище, так пугать старую женщину! Мне немедленно нужен Стивен. Позвоните Стивену! Сейчас же!
Сету сделалось дурно. Он никак не мог вытолкать из себя комок страха, застрявший где-то под грудиной. Как будто он вернулся в детство. Вечно эта старушенция нагоняет на него жуть.
Сука!
Один ее вид наполнил Сета гневом такой силы, что он представил, как размазывает это иссохшее хрупкое существо по стене. Эту по-идиотски громадную голову с редкими волосами, узенькое злобное личико и то ли кукольное, то ли детское тельце с палками конечностей и обвисшей кожей. Ну почему она не может просто умереть? Ее ненавидят даже родные. Ни одна сиделка не выдерживает больше месяца. Старуха каждый день доводит их до слез. Никто не в силах с ней работать или хотя бы выносить ее. Даже тактичный Стивен спадает с лица от ее невыполнимых требований.
Сет почувствовал, как с головы до ног бледнеет от ненависти. Это ощущение пугало его, а когда проходило, он сам ему поражался. Теперь он испытывал подобные приступы регулярно, однако никак не мог к ним привыкнуть: никогда еще он не презирал с такой силой, теперь же творил, упиваясь новыми ощущениями. Неужели миссис Рот не понимает, что у него нет выбора – нечто куда более важное, чем он сам, призывает его учиться у гения этого места.
Наконец, подавив гнев и быстренько придумав, как все исправить, Сет заговорил:
– Я несу ответственность за здоровье и безопасность жильцов дома в ночное время, и мне осточертел этот грохот. – Он указал на дверь. – Однако я ничего не могу сделать из-за дурацкого правила относительно ключа. А вы названиваете каждую ночь, жалуетесь на шум в пустой квартире под вами. Дело зашло слишком далеко, миссис Рот. И сегодня я решил войти внутрь. Так что звоните Стивену, если хотите. Мне, честно говоря, наплевать, с меня хватит.
Сначала миссис Рот как будто изумилась, что кто-то осмелился разговаривать с ней таким решительным тоном, но гнев постепенно сошел с ее лица, его сменило подозрение. Миссис Рот молча и внимательно рассматривала Сета, обдумывая его слова. Через несколько секунд старуха снова вскинула скрюченную руку и нацелила на Сета артритные пальцы с раздутыми суставами.
– Не врите мне! Это вы безобразите по ночам: двигаете мебель, шумите.
Сет изо всех сил старался сохранить озабоченно-возмущенное выражение лица. Это было нетрудно, он часто практиковался. Сет покачал головой и перевел взгляд на потолок, будто взывая к высшим силам. Должно быть, у него получилось, потому что из голоса старухи пропало всякое ехидство.
– Миссис Рот, можете думать что угодно. Я всего лишь выполняю свою работу. Вы бы предпочли, чтобы я спустился к себе и не обращал внимания на возможное нарушение? Пусть будет так. – Сет запер дверь и направился к лестнице.
– Куда вы идете? – спросила старуха, и в воздух снова взметнулся указательный палец.
– Я возвращаюсь на пост, миссис Рот. Разве вы не этого добивались?
– Не будьте таким кретином. Откройте дверь, я сама хочу посмотреть. Ну же, открывайте! Побыстрее!
Сет силился подавить улыбку. Он сможет объяснить Стивену, что старуха заставила его отпереть квартиру из-за шума и он вошел только для того, чтобы она наконец заткнулась. Конечно, следовало бы сначала позвонить старшему портье, но он не хотел будить Стивена, зная, как тот устает из-за болезни Дженет. Может быть, они со Стивеном договорятся между собой. Они ведь уже, кажется, заключили некое соглашение? Так зачем же создавать самим себе неприятности?
Но что миссис Рот подумает о картинах? Сет представил, как старуха белеет от потрясения за миг до того, как ее хватает удар; он ясно увидел крошечный сосуд в ее тяжелом мозгу, наполненный черной кровью, – его прочные стенки трескаются, и происходит разрыв с летальным исходом.
Если же женщина выживет после встречи с картинами, то все испортит своими визгливыми тупыми жалобами. Сета могут уволить, не будет ему никакой должности старшего портье. В лучшем случае замки поменяют, а квартиру поставят на сигнализацию. Запрут от него, ему туда будет не попасть.
Почему именно сегодня? Ну почему она явилась сегодня? Он так жаждал встречи с последней комнатой, замирая от страха, но восторженно предчувствуя ее влияние на его собственную работу в «Зеленом человечке». На стенах. Сырая краска на стенах – такая живая. Она способна поставить художественный мир Лондона на колени. Да, конечно, Сета одолевают сомнения. Его буквально мутит от страха перед тем, что он творит, во что превращается, что видит в стенах этого самого дома… Но художник обязан быть смелым, а то, что выходит из-под его кисти, слишком живописно, чтобы его отвергать.
– Вы чертов дурак! Это моя квартира, моя собственность. Открывайте. Я приказываю вам отпереть дверь. Делайте, что велено!
Сет снова начал терять самообладание, во рту ощущался привкус страха. Он вынул ключи из кармана и повертел связку в руках. Но как же такое возможно? Как вышло, что старуха владеет квартирой и скрытыми в ней жуткими чудесами?
И тут раздался другой голос – со стороны лестничного пролета, из-за спины миссис Рот. Этот голос Сет уже хорошо знал: произносимые им слова звучали из холодных теней и сквозняков, пустых и заброшенных квартир, с размытых дождем улиц Хакни, из тусклых кошмаров, таящихся в комнатах «Зеленого человечка». Его скрытый капюшоном товарищ вернулся.
– Давай, Сет. Открой дверь для пожилой леди. Там ее давно ждут. Один, скажем так, старый друг. Там о ней позаботятся. Она получит то, что суждено.
В зеве лестничного пролета, наполовину скрытого стеной, Сет увидел промельк опущенного нейлонового капюшона. Лицо терялось в темноте, расплавленные руки были спрятаны в шуршащие просторные карманы.
«Она получит то, что суждено».
Что он имеет в виду? Сету стало дурно.
– Отдайте мне ключи и убирайтесь с дороги!
Миссис Рот преодолела лестничную площадку довольно быстро для пожилой дамы с больными ногами. Ее лицо пылало от гнева, скрюченная рука потянулась к ключам.
Сет поднял связку над головой, чтобы старуха не могла достать, и, глядя на нее сверху вниз, проговорил ровным тоном:
– Прошу вас. Позвольте мне просто выполнить свою работу!
Бесполезно – она не оставила ему выбора. Сет сунул ключ в замок. Он снимает с себя всякую ответственность.
– Быстрее! Пошевеливайтесь! Почему вы стоите столбом?
Сет отпер дверь и толчком распахнул ее. Он стоял на пороге, глядя в расстилающуюся впереди темноту. Холодный ветер ударил в лицо, и по шее пошли мурашки.
Он почувствовал, как миссис Рот вцепилась ему в локоть. Несмотря на свой гнев и уничижительную манеру разговора, старуха все равно считала, что портье должен вести ее. И защищать.
Сет взглянул на нее сверху вниз: видно невооруженным глазом, насколько она взволнована, как сильно боится этого места. А что миссис Рот знает о нем? Что-то знает. Она ведь живет в доме со времен Второй мировой войны, верно, она была знакома с хозяином соседней квартиры, теперь принадлежащей ей.
Сет ввел миссис Рот во тьму и замешкался рядом с дверью, чтобы нащупать выключатель. По коридору разлилось багровое свечение.
– Что, света нет? Как темно! У вас есть фонарик?
Значит, зрение у нее не такое уж хорошее. Ничего удивительного – ей чуть ли не сто лет. Сет быстро обернулся через плечо – мальчик в капюшоне стоял на площадке, выжидая.
– Оставьте дверь открытой. Мне здесь не нравится, – пробормотала миссис Рот. – Вы что-нибудь видите?
Сила ушла из ее голоса. Теперь за локоть Сета цеплялась обычная перепуганная старушка, искала его поддержки. И как он мог ее бояться?
Сет видел все. Картины под запыленными полотнищами висели по красным стенам в тусклом багровом свете, который просачивался сквозь узорчатое стекло абажуров. В точности так он и оставил все в прошлый раз. Как ни странно, миссис Рот будто не замечала картин. Она по-прежнему жаловалась на темноту и прижималась к Сету. Голова старухи доходила портье всего лишь до нижних ребер. Искорка сочувствия зажглась в груди Сета, но он затоптал ее, прекрасно сознавая, что между ними нет и не может быть ни дружбы, ни уважения. Старуха презирает его, просто сейчас он ей нужен. Утром она нажалуется Стивену, и тогда всякая связь между Сетом и сокровищами этого священного места будет разрушена.
– Вы что-нибудь видите?
Голос у миссис Рот дрожал, в нем звучала мольба.
– Кто здесь? – спросила она темноту, и этот глупый крик словно бы поглотили стены коридора.
– Миссис Рот, а кто здесь жил?
– Один ужасный человек.
Она говорила смущенно и испуганно. Страх и боль кляпом заткнули ей рот, заставили наклонить голову, как будто вынуждая вспоминать что-то по-настоящему болезненное. Старуха ссутулилась еще сильнее, чем прежде.
– Мы не хотим, чтобы он вернулся.
Сет довел миссис Рот до середины коридора. Она дышала так тяжело, будто испытывала невыносимое напряжение и преодолевала невиданное сопротивление, всего-навсего шаркая тапочками по коридору между красными стенами. Стенами, которых не замечала. Сет слышал, как она постанывает.
– Здесь ведь жил художник?
Старуха ничего не ответила, глядя на закрытые двери.
– Вы его не любили. Наверное, просто не понимали. Так расскажите же, кто он был, миссис Рот, этот ужасный человек? И что вы с ним сделали?