– Нет, я сказал.
Владимир чувствует, что в очередной раз ответил другу чересчур резко, меняет тон и, как бы извиняясь, продолжает:
– Во-первых, сам подумай, нам в таком виде нельзя в отделение. А во-вторых, – Владимир мотает головой, – я не позволю вернуть детей домой, если там такое.
– Что ты опять придумываешь? Ты не спасатель, а они не котята на дереве. Это вообще не наше дело.
– Теперь наше.
Владимир настаивает.
– И куда ты их денешь? Высадишь под мостом? У себя поселишь? Я все понимаю, у тебя сына отняли, это печально, но это не дает тебе никакого права… – Полицейский умолкает.
Сигарета догорает.
Друзья молча смотрят на проезжающие мимо машины.
– Поселю, – произносит Владимир после долгой паузы.
– Что?
– У себя поселю. Ты прав, это лучший вариант. А завтра, на трезвую голову, определимся.
– Ты идиот?
Владимир улыбается, открывает дверь и приглашает друга пройти.
– Не знаю, может, и идиот, но я все решил.
Глеб понимает, что после этих слов с другом спорить бесполезно. По крайней мере сейчас.
– Болван, – бросает недовольно Глеб и проходит в кафе.
– Ты давай поаккуратнее с выражениями. Следи за тем, что говоришь. Не забывай, с нами дети.
Полицейские проходят внутрь.
Посетителей в кафе немного. Почти все столики пустые. Пахнет сладкой выпечкой, играет легкая музыка, и официантки скучают без дела.
Владимир садится возле Лилии, Глеб остается стоять. На столе дымится кофе. Рядом стоят стакан с начатым коктейлем и тарелка, наверное, еще теплая, в которой не так давно еще лежали блинчики.
Майя листает страницы меню, тянет через трубочку молочный напиток и объясняет плюшевой игрушке, что, по ее мнению, написано под яркими картинками с блюдами.
Лилия смотрит в окно, доламывает зубочистку, думает о чем-то своем и кусает губы.
– Кофе заказали?
Лилия кивает на чашку.
– Спасибо.
Глеб садится напротив Владимира, замечает, что чашка одна, и жестом зовет официанта.
– Еще один кофе, пожалуйста.
Он переводит взгляд на Майю с ее плюшевым котом, вместе изучающих картинки.
– И, наверное, меню еще одно.
Официантка, как, наверное, ее учит инструкция, кивает, отвечает полицейскому улыбкой и уходит.
– Расскажи нам в деталях. Что произошло? – спрашивает Глеб, отбирает кофе из рук своего друга и пододвигает себе. – И лучше не сочиняй, говори все как есть.
– А вы не отведете нас, ым, обратно?
– Это зависит от того, дорогая, что ты нам расскажешь.
– Не отведем, – перебивает Владимир и тащит чашку обратно к себе. – Поверь, я помогу. Обещаю.
Глеб недовольно смотрит на друга. Он знает, что тот не врет. И если уж он дает обещание, держит. Чего бы ему это не стоило.
Зачем?
Что он так завелся?
Почему просто не избавиться от этих детей?
– Я пообещал, – подчеркивает Владимир и кивает девушке, мол, начинай рассказ.
Старшая просит сестру заткнуть уши.
Лилия рассказывает о своей семье. Об отце, который избивает мать, о крови на ковре, о постоянных криках, о ненавистном ей папином «бутерброде». О своем детстве.
Майя, как послушная девочка, держит ладонями уши, но с уверенностью можно сказать, что малышка подслушивает. От нее не ускользают слова старшей сестры. Майя, словно шпион, внимательно фиксирует, что и как говорит Лилия. Слушает и старается не выдать себя.
Лилия рассказывает во всех деталях и жестоких подробностях, в какие игры любит играть существо под названием «папа». Рассказывает о бесхребетной матери, которая не в состоянии защитить ни себя, ни своих дочерей.
– А где вы живете? – перебивает рассказ Глеб.
– Зачем вам, ым, знать?
– Это важно.
– Хотите, ым, отвести? Пожалуйста, не надо. Вы же обещали, что не вернете нас, ым.
Лилия еще держится, говорит спокойно, но, кажется, вот-вот заплачет.
– Не вернем, успокойся. Нам просто нужно знать.
Глеб лукавит.
У него ничего не бывает просто. Ему не из любопытства нужен адрес. Зная адрес, он легко сможет выяснить, кто там живет, случались ли вызовы, жаловались ли соседи. Сможет проверить и убедиться, правду ему говорит эта девушка или нагло врет.
– Лесная, ым, улица, пятнадцать.
– Лесная?
Глеб смотрит на своего друга.
– Ничего себе. Так это же…
Он хотел добавить, что это их с Владимиром территория и что он ни разу не слышал о проблемах на том участке. Там не живут неблагополучные семьи. Ни одной. Лесная – элитный район.
Глеб хотел тут же уличить девушку во лжи, но не стал.
Решает подождать.
Официантка ставит вторую чашку. Подвигает очередную порцию оладий с джемом для Майи, разворачивает и оставляет меню.
– Что-нибудь еще?
Владимир показывает, что пока на этом все, что как только определится, он еще раз позовет ее. Девушка в короткой юбке покачивает бедрами, как, наверное, ее учит все та же инструкция, и возвращается к стойке.
– А твой отец? Он сейчас где?
– Не знаю.
– Дома?
– Ым, наверное. Не знаю. Скорее всего. Думаю, он уже очухался. Пришел в себя и как обычно выгнал маму. Выгнал, ым, а сам лежит на своем вонючем диване.
– Что значит очухался?
Лилия рассказывает, как разбила вазу о его голову, перед тем как сбежать из дома. Как осколки разлетались на полу, пока она защищала маму. Как мать обозвала ее.
Майя продолжает прикрывать уши. Ее глаза застывают на подставке с салфетками. Девочка представляет картины, которые описывает сестра. Она не мигая смотрит на салфетки, а детское воображение рисует ужасы.
Лилия рассказывает полицейским, что обычно бывает, когда это омерзительное существо под названием «папа» трезвеет наутро. Как оно становится злым, еще более кровожадным и жестоким.
– Вот, ым, почему мне пришлось…
– Скажи, а почему твоя мама не вызвала полицию? Почему не обратилась к нам за помощью?
Кажется, Глеб не верит ни единому ее слову. Не верит, и со своей врожденной подозрительностью старается выпытать детали.
– Не знаю, ым. Наверное, боится… Его.
– А сама чего? Позвонила бы.
– Мне уже все понятно, – говорит Владимир и отпивает кофе. – Я уже говорил, но повторюсь – я помогу вам.
Глеб еле сдерживается, чтобы не покрутить пальцем у виска. Вместо этого он дергает друга за рукав.
– Пойдем покурим?
– Только что же…
– Пойдем-пойдем.
Полицейские встают и идут к выходу.
Лилия показывает сестре, что та уже может открыть уши. Майя как ни в чем не бывало, не выдавая, что все слышала, словно опытный агент под прикрытием, приподнимает бровки, берет ложку и принимается за вторую порцию лакомства с джемом.
Колокольчик на входной двери звенит, и полицейские закуривают.
– Ты же видишь, что она врет?
Глеб показывает на Лилию, которая за окном что-то объясняет сестренке и помогает справиться с оладьями.
– С чего ты решил?
– Лесная. Это наш участок. Ты сам знаешь, кто там живет. Какой-то алкаш не может себе позволить домик в том районе. Да дай сюда!
Он выдергивает из рук Владимира зажигалку, которой тот безуспешно чиркал, стараясь подкурить, и зажигает огонь.
– И что, если у подлеца полно денег? Ты только послушай, что рассказывает девочка. Он же садист.
– Да не верю я ей.
– А я думаю, девочка говорит правду.
Глеб удивляется наивности друга. Человек после месяца на службе в полиции перестает верить, а тут вдруг с полуслова доверие к незнакомке.
– Нельзя так. Надо проверить.
– Проверяй.
– Обязательно. Не сомневайся.
– Не сомневаюсь.
Владимир выдувает дым в сторону.
– Завтра в отделении узнаем.
– Наверняка кто-нибудь из родственников уже заявил о пропаже.
– Возможно. А сегодня оставим их у меня.
Глеб от неожиданности закашливается.
– Ты это не серьезно.
– Утро вечера мудреней.
– Нельзя…
– Послушай, если то, что говорит девчонка, правда хотя бы на десять процентов…
– А если нет?
– А если нет, я лично за ручку отведу их домой.
– Крот, их разыскивают. Это же дети… Знаешь, что с нами сделают, когда выяснится, что они скрывались от родителей у сотрудников полиции? У людей, которые должны предотвращать…
– Разговор окончен. Сегодня они остаются с нами.
Глеб знает, что с ним спорить бесполезно. Баран. Упертый баран. Крот толстолобый. Если уж решил, будет бодаться до конца.
Тем более, когда баран Владимир пьян.
Полицейский щелбаном бросает окурок мимо урны, качает головой и открывает дверь.
– Жди, упертый. Расплачусь и позову девочек.
Всю дорогу Майя не умолкает. Рассказывает, как ее Котофеичу понравилось в кафе. Говорит, что такие вкусные оладьи Котофеич пробовал только на кухне у мамочки, а коктейль – так тот вообще язык проглотишь.
Такси сворачивает во двор и останавливается возле детской площадки между девятиэтажками.
– Держи, – Владимир протягивает Лилии ключи. – Третий этаж, десятая квартира. Поднимайтесь, я сейчас.
Девушка мгновение сомневается, смотрит на сестренку, встречается глазами с малышкой и берет ключи.
– Поднимайтесь пешком. Лифт не работает.
Глеб тем временем после непродолжительных безуспешных торгов расплачивается с водителем.
– Глеб, давай ты за детьми, а я еще в магазин на минутку.
– Зачем? Мы же только оттуда.
– Надо.
Глеб приподнимает тяжелый пакет и показывает.
– Вот. Полная сумка.
– Это нам. А девочки? Надо на завтрак что-нибудь. Хлопья, там, тосты. Не будут же они консервы с засохшим хлебом грызть. Или чипсы твои?
Глеб соглашается. Владимир, может, и баран, но внимательный, и на этот раз он прав.
– Поднимайся и присмотри за ними. Разложи в зале диван. А комнату отдай девочкам. В шкафу поищи полотенца, и там все, что еще может им понадобиться. Похозяйничай, короче.
Глеб недовольно мотает головой, но соглашается.
Поднимается по лестнице, по пути наблюдает через грязные стекла, как его друг спешит в сторону магазина.