Ему бы хотелось, чтобы Глеб сам во всем признался. Глеба он бы смог простить. Наверное. Хотя от этого легче не стало бы.
Придется самому. Вечно притворяться невозможно. Еще день, еще месяц, еще год? Нет. Я поговорю с Глебом сегодня.
Владимир знал. Он знал, к кому ушла жена после их развода. Не просто ушла, убежала вприпрыжку. В тот же день переселилась. А еще он знал самую горькую тайну. Этот секрет разъедал изнутри. Костик, любимый сын, это ребенок Глеба.
Мимо проезжают машины.
Асфальт блестит. Отражает в себе фонари.
Навстречу идут редкие прохожие.
Что это, если не судьба? Владимир косится на сестричек. Жизнь дает шанс отыграться на их семье за собственные неудачи.
На фоне чужих свои проблемы не кажутся такими уж нерешаемыми. Алла, Костик. Возможно, если чуть-чуть постараться, все можно исправить, или оставить как есть? Возможно, если Владимир решит проблемы девочек, его судьба как-то сама изменится.
Судьба?
Но он не верит в судьбу. Никому уже не верит.
Какое-то время они с девочками идут молча. Лилия пытается протестовать, но Владимир уже все решил.
Полицейский замедляет шаг. Не специально. Просто когда голова занята проблемами, его ноги сами выбирают удобный для них темп. Тело переходит в режим автопилота.
Уши слушают, но не слышат. Глаза смотрят, но не видят. И рот. Губы говорят то, что сами хотят сказать.
– Вас не ищут, – говорит полицейский.
– Что?
– Расскажите мне правду. Зачем вы с сестрой удрали? Что на самом деле произошло?
Лилия что-то возражает, в очередной раз начинает рассказывать свою историю о том, как папа издевался и мучил маму.
Голова Владимира в ответ кивает, но не верит ни единому слову девушки.
Лилия по третьему разу описывает, что с ними произошло. Но для автопилота все звучит слишком неправдоподобно.
Он и сам не раз скандалил с Аллой. До рукоприкладства не доходило, но чего они только не выкрикивали друг другу в пылу ссоры. Если Владимир успевал себя сдержать, все заканчивалось быстро и обоюдными извинениями.
Но если мозг отключался…
Автопилот знает, какими бывают эти истерички. Он их видит насквозь. И он не подбирает слова.
Именно этот автопилот и сказал Алле заветную фразу. Сказал, сволочь, в присутствии Костика.
«Пошла вон из моего дома, шлюха! Наркоманка! Проваливай! И ублюдка своего прихвати!»
Обратно время не вернуть.
Что сказано, то сказано. И как бы Владимир потом ни извинялся и ни пытался объясниться… Та фраза стала кувалдой, что добила умирающую семью. Можно покачать головой, что случайно брошенная фраза, тем более во время скандала, не может стать последней каплей. Так не бывает. Но Владимиру проще так думать.
Удобно свою вину, все свои беды и несчастья свалить на минутную слабость, на автопилот.
Владимир проецирует на себя жизнь девочек и подсознательно пытается оправдать их отца. Как бы повел себя его автопилот, окажись он в той ситуации? Что спровоцировало мужчину?
– Возможно ли… Что ваш папа не виноват? Возможно ли, что вы неправильно что-то поняли? Или дофантазировали.
– Ым, что?
– Я не хочу сказать, что ты врешь.
Автопилот подводит к мысли, что девушка не видела начало скандала. И она не знает, с чего все началось. Лилия услышала крики, увидела пугающую картину, а дальше она отпустила фантазию на волю и сделала неправильные выводы.
– Ым, я не вру.
– Допустим.
– Не вру!
– Ладно.
Автопилот не собирается спорить. Он скоро встретится с родителями Лилии и сам во всем убедится.
– Лучше мы пойдем молча, – добавляет Владимир и прибавляет шаг.
Лилия смотрит на хитро улыбающегося полицейского. Он ведет ее и маленькую сестренку в пасть ко льву.
Он обманет.
Сдаст.
Оставит их.
Он не хочет… и не сможет помочь.
Лилия берет сестру за руку.
– Лилочка, нам нужно убегать… – шепчет малышка.
– Так, ым, Майка, – отвечает шепотом Лилия. – Давай еще поиграем в кото-Котофеича?
Не дожидаясь ответа, Лилия показывает три пальца и шепчет «три».
Майя смотрит на сестру.
Играть в кото-Котофеича значит быстро убежать и спрятать своего кота. Она смотрит на полицейского, на лужи.
– Лилочка, ты хочешь, чтобы мы удрали от дяди Вовы? – едва слышно переспрашивает малышка.
Лилия кивает.
– Лилочка, он не добрый и не хороший?
– Два, – говорит Лилия, сгибает палец и показывает два.
Майя кивает.
– Там мокро, но я смогу.
– Один, – говорит Лилия и показывает указательный. – Начали!
Майя послушно отпускает руку сестры и бежит в темный двор незнакомого дома. Лилия отталкивает полицейского, бросает зонт и убегает следом.
Автопилот Владимира отключается.
Мгновение он стоит, пытается понять, что произошло. Смотрит на перепрыгивающие лужи девочек.
– Стойте! Куда?
Он поднимает зонт, складывает и идет следом за сестричками.
Майя бежит впереди, Лилия за ней, Владимир идет быстрым шагом. Он намеренно не догоняет, оставляет сестричек в поле зрения и держит дистанцию.
Главное не дать им слишком далеко отбежать. На улице темнеет, а без очков Владимир рискует потерять девочек.
Дождь то замирает, то с новой силой бьет в лицо.
План Лилии удрать оказался паршивым и провальным. Она это уже поняла, поняла. Поняла она и то, зачем полицейский не бежит во всю силу. Он не хочет изматывать детей.
– Ым, заботливый.
Дурацкий план.
Идиотский.
Лилия корит себя за глупость, но продолжает бежать. Вечер, холодно, и нет денег. Девочкам некуда податься. Так или иначе придется вернуться к полицейскому.
Догоняет Майю, попутно придумывает оправдание для объяснений, когда их поймают.
– Все, ым. Остановись. Нет, ым, смысла.
Малышка оборачивается и смотрит на сестру.
Волосы Лилии намокли, слиплись и спадают неровными прядями на плечи.
– Сейчас, ым, он подойдет.
– Дядя Вова нас обидит? Как нам его обмануть?
Девочка сдувает с носа капли и кивает на стоящего вдалеке мужчину.
– Майка, послушай. Я, ым, ему не доверяю. Не собираюсь, ым, скрывать от него, что о нем думаю. И нам его не перехитрить. Нам, ым, некуда бежать.
– Он нам навредит?
– Нет. – Лилия говорит, но сама начинает сомневаться. – Мы ему не расскажем, что мы, ым, задумали. Хотя, он, ым, и сам уже догадался.
– Если мы пойдем с ним. Тогда он же нас отведет.
Вместо ответа Лилия сжимает руку сестры.
Беглянки стоят и смотрят на полицейского.
Владимир делает шутливый жест, мол, «я?», «вы на меня смотрите?». Улыбается, медленно подходит и протягивает зонт.
– Здорово вы это придумали. Обожаю догонялки. Только сегодня сыро, смотрите, чтоб не простудились.
Кажется, он и не собирается разбираться, почему от него пытались удрать. Не собирается отчитывать или хоть как-то грубить. Заботливый.
– Мы, ым…
– Понимаю. Не надо объяснять. Ничего, я все понимаю. И хочу извиниться за свои слова. Мне не стоило…
– Тогда, ым, вы не отведете нас домой? – перебивает Лилия.
– К сожалению, я должен. Иначе никак.
Владимир старается говорить мягко, но Лилия слышит угрозу. Она не может объяснить почему, но она чувствует злость, чувствует опасность.
– Но я еще раз говорю. Обещаю, слово даю, клянусь, с вами ничего плохого не случится.
Майя едва заметно улыбается.
Владимир запинается, кривит лицо в ожидании своей глупой фразы, снова морщит лоб назло бывшей и произносит:
– Клянусь вам собственной жизнью.
Он говорит, что готов отдать жизнь за сестричек, а Лилия слышит в его интонации гнев. Девушка старается не смотреть в страшное сморщенное лицо полицейского. Она боится. Она готова упасть в обморок.
Капли стекают от лба, к носу, огибают губы и повисают на подбородке. Майя крепче сжимает трясущуюся ладонь старшей сестры и не сводит глаз с Владимира.
Чашка возвращается на стол. В ней еще полно кофе, но допивать его уже не будут. Он остынет и отыщет покой на дне раковины.
– Я поеду. Сегодня.
Она в ответ кивает.
Алла не спрашивает куда. Она знает. Много лет ее муж мучается от ночных кошмаров. Она знает, что каждый вечер Глеб ложится в постель и гадает, сможет ли спать или вновь будет ворочаться и стонать.
– Хорошо. Хочешь, чтобы я поехала с тобой?
– Нет.
Алла столько раз просила его обратиться к врачу, но он упрямый каждый раз отказывался. Сопротивлялся до последнего.
– Костик собирался зайти на обед.
– Да, он говорил.
Глеб берет куртку, поддевает привычным движением с полки ключи и смотрится в зеркало.
– Если к тому времени не вернусь, передай, что я помню о просьбе. Скажи, что я все обдумал. Дам деньги на студию.
– Ладно. – Женщина улыбается. Она обнимает своего постаревшего мужа. Целует его в щеку. Желает ему удачи, закрывает дверь и смотрит через окно, как Глеб выходит, как садится в машину и отъезжает.
Он едет к врачу.
Если бы только я тогда успел. Если бы я поговорил, корит себя Глеб и сворачивает в переулок. Я должен был рассказать, настоять.
Время не вернуть, прошлого не исправить.
– К черту! – говорит Глеб и останавливается возле пешеходной зоны.
Он упирается локтями в руль и опускает голову на ладони. Трет уставшие от недосыпания глаза.
Глеб не надеется, что психолог справится. Даже самый лучший. Он знает, что разговор с мозгоправом не поможет.
Ему посоветуют простить себя, забыть плохое, жить настоящим и не думать о прошлых ошибках.
– Да что вообще может врач?
Глеб откидывается на сиденье.
Тогда что?
Что остается?
Все способы, которые сам считал правильными, не сработали. Алла сразу говорила, что самому ему не справиться. Обратиться за помощью… к чужому человеку в надежде, что незнакомец поможет. А если и в самом деле врач что-то может, если он в состоянии… Как ему рассказать такое?
Да еще эта девочка.