Когда Жанна вернулась, возобновилась комедия нормальной жизни. Воссоединившаяся семья весело поужинала. Иногда Марк бросал на Мартина угрожающие взгляды, и подросток опускал голову. Он хотел одного: закрыться в своей комнате. Последствия не заставили себя ждать. Успеваемость в школе упала, он похудел. Встревожившаяся мать хотела снова записать Мартина на прием к психологу, но он отказался, – мол, в прошлый раз с психологом сложилось не слишком убедительно. Мартин надеялся, что все устроится само собой, но весной Жанна объявила, что снова должна уехать на неделю. Чувствуя, что сын не в лучшем состоянии, она колебалась, соглашаться ли, но в конце концов отбросила тревожные мысли. К тому же отказаться было невозможно: есть риск, что кто-то займет ее место. А карьеристов в газете хватало. Тогда, чтобы умерить угрызения совести, она постаралась убедить себя, что ее опасения сильно преувеличены. Скорее всего, поведение Мартина в последнее время объясняется подростковым кризисом, все через это проходят, ничего страшного, если мальчик в таком возрасте немного помучается, ничего в этом нет особенного.
Вдобавок ее решение подкрепили успокоительные слова Марка:
– Это нормально. В четырнадцать-пятнадцать лет все немного замыкаются в себе.
– Нет. Посмотри на своего сына, он такой жизнерадостный.
– Конечно, Юго переживает меньше. Но ведь он еще не очень зрелый. Мартин слишком быстро повзрослел, если учесть, чтó ему пришлось пережить. Ты сейчас видишь только негативные стороны, а мне кажется, что у него чувствительная и тонкая натура.
– Ты так думаешь?
– Да. Мы много разговариваем, когда ты уезжаешь. У него немалые внутренние ресурсы, могу тебя заверить.
– Правда? Он с тобой разговаривает?
– Конечно.
– И что вы друг другу рассказываете?
– У нас свои секреты… – сказал Марк с улыбкой, лишь частично адресованной Жанне.
В тот вечер она зашла в комнату сына. Подходя к кровати, Жанна на мгновение вспомнила раннее детство Мартина. Все это еще казалось таким близким; вот она укачивает его, рассказывает всякие истории, утешает. Присев рядом с сыном, она тихонько сказала:
– Я уезжаю всего на неделю, дорогой. Время пролетит быстро… – И, поцеловав его в лоб, погасила свет.
Дни тянулись бесконечно. На этот раз Юго был здесь. Мартину показалось, что за неделю Юго переменился. Он как будто набрал вес, как-то порозовел, и волосы падали ему на лицо. Юго кого-то напоминал, но кого? Внезапно образ предстал у Мартина перед глазами. Он же вылитый Дудли, грубый кузен, который тиранит Гарри Поттера. Этого персонажа Дж. К. Роулинг в первом томе описала так: «шпиг надел парик». Но странное сходство было очевидным.
Сама мысль могла бы показаться безобидной, но она наложилась на цепочку факторов, выбивающих из колеи. После провала на кастинге жизнь Мартина проходила под знаком тревоги и одиночества, совсем как у Гарри Поттера до поступления в Хогварц. К нему уже один раз пристали с заверениями, что он очень похож на Дэниэла Рэдклиффа. И наконец, его глубоко потрясла потеря отца и тот факт, что он стал сиротой. Конечно, он не потерял обоих родителей, но с эмоциональной точки зрения ампутация была того же порядка. А теперь с ним еще и плохо обращались, совсем как с Гарри, когда он жил под тиранией дяди и тети.
В тот же вечер Мартин четко сформулировал свои чувства:
«Я становлюсь Гарри Поттером».
Можно ли в реальности воплотить вымышленный персонаж? Мартин начинал в это верить. Он едва не получил эту роль, потому что обладал всеми качествами, чтобы быть Гарри. И в конце концов играл ее, только в настоящей жизни. Тогда Мартин подумал: «Может, стоит прочесть и другие тома, чтобы знать, что со мной должно случиться дальше?» Начало идеально совпадало. Вернон и Петуния Дурслеи держали своего племянника Гарри под лестницей. А ведь в доме имелась свободная комната. Но их сыну Дудли требовалось две: одна чтобы спать, а другая чтобы держать там свои игрушки. Мартина тоже выставили вон – конечно, не в чулан, но в ограниченную зону квартиры. И это, как он ясно понял, только начало. Недоброжелательное давление будет только нарастать.
Точь-в-точь как Дудли с Гарри, Юго начал плохо обращаться с Мартином. В отсутствие Жанны он позволял себе все. Но, по правде говоря, им самим манипулировал отец. Марк говорил сыну: «Давай-ка немного его подразним… Надо уметь смеяться над собой!» Поэтому они без колебаний бросали где попало книги Дж. К. Роулинг. А за ужином бесконечно обсуждали приключения в Хогварце. Мартин выходил из-за стола и укрывался в своей комнате. «Ох, какой он чувствительный!» – слышалось за спиной. Он засовывал голову под подушку, чтобы заглушить предательские слова. Ему хотелось быть сильнее, показать, что насмешки этих двух веселящихся монстров его не трогают, но ничего не получалось. Любое упоминание о Гарри Поттере выворачивало его наизнанку. Какой легкой добычей он был – столь легко ранимый. Он подносил им свои мучения на блюдечке.
В школьной библиотеке он взял книгу о домогательствах. Читая свидетельства жертв, которые, как и он сам, обвиняли во всем себя, он узнавал в них собственные переживания. Надо перестать думать, что он виноват в том, что происходит. Самое главное сейчас – найти в себе мужество поговорить с матерью. Да, именно так он должен поступить, не боясь наказания. Он все ей расскажет, и она сразу же что-то предпримет. Придет в ярость и велит этому психопату убираться. Все будет кончено, и они снова заживут как прежде. Мартин без конца представлял себе исповедь, которая станет для него освобождением; он уже знал каждую фразу, каждую паузу, каждый вдох. Но когда мать вернулась из поездки, он оказался не способен заговорить. И не только потому, что не хотел разрушать ее счастье, – скорее, им овладело нечто похожее на стыд. Да, ему было так стыдно, что он не смог заговорить. Помимо прочего, возвращение Жанны положило конец издевательствам. Стоило ей вернуться, как ад испарился, словно его и не было. И снова воцарился фальшивый рай.
В мае началась активная рекламная кампания в связи с выходом третьего фильма саги, «Гарри Поттер и узник Азкабана». На этот раз у руля стоял уже не Крис Коламбус, а Альфонсо Куарон. Дж. К. Роулинг сама предложила продюсерам его кандидатуру, так ей понравился его фильм «И твою маму тоже», а также его манера работать с подростками в «Маленькой принцессе»[39]. Несколькими годами позже она скажет в одном из интервью, что эти произведения остаются ее любимыми. С первых же кадров ощущался иной уровень напряжения. Зритель погружался в сумрачную атмосферу повествования, и эта атмосфера затягивала все больше. Мартин видел в этом отзвук своей личной трагедии. Дементоры, злокозненные создания, разрушающие красоту и счастливые воспоминания, витали вокруг него. В Марке было что-то от Вольдеморта. Через эти силы зла Дж. К. Роулинг выражала собственные страдания, то, что она испытала во время долгого угасания матери. И в этом Мартин тоже узнавал себя. Рак, воплощение зла, победил его отца.
Реальность и вымысел – все смешалось у него в голове. Он терял почву под ногами, а беспрестанные вторжения «Гарри Поттера» не давали ему встряхнуться и прийти в себя. На этот раз все представлялось еще сложнее, чем обычно. Выход фильма, намеченный на 2 июня 2004 года, явно ни для кого не пройдет незамеченным. Каждая из предыдущих двух частей собрала во Франции около десяти миллионов просмотров. Вполне вероятно, что успех повторится, а это означает, что каждый седьмой француз купит билет в кино; и уж точно фильм посмотрят все подростки. Мартину предстоял слишком болезненный период. Он постоянно воображал себя на месте Дэниэла Рэдклиффа. Он умолял мать позволить ему две недели не ходить в школу.
Первое время Жанна пыталась его урезонить: совершенно немыслимо пропускать занятия. Она и так переживала, что у него нет друзей; а если он каждый раз будет отсиживаться дома, все только ухудшится. Но Мартин никогда не капризничал, его просьба свидетельствовала о крайней необходимости. В полной растерянности она в конце концов решила уступить мольбам сына. Разумеется, сказать директрисе лицея правду Жанна не могла. Она слабо себе представляла, как заявит: «Мартин не может посещать занятия, потому что на экраны выходит новый „Гарри Поттер“…» Поэтому она сослалась на проблемы со здоровьем и необходимость отдыха.
Итак, ему предстояло провести две недели одному дома. Единственное, чего он боялся, – что Марк возьмет отпуск и целый день будет с ним. К счастью, такого не случилось. Мать регулярно звонила ему, он ее успокаивал. Он принял правильное решение – затвориться на время бурной рекламной кампании. Хотя поначалу его просьба показалась Жанне бессмысленной, теперь она временами понимала сына. По всему Парижу висели афиши, к тому же появилась масса товаров, рекламирующих фильм. Например, она купила зубную пасту «Colgate», не обратив внимания, что сам бренд числится в партнерах постановки. Слава богу, она заметила это в последний момент и успела выбросить покупку, прежде чем паста попалась на глаза сыну. Даже почистить зубы становилось проблемой… Что до Мартина, он полностью игнорировал медийное поле: ни радио, ни газет и, уж конечно, никакого телевизора. И оказался прав. Там беспрестанно мелькали актеры, рассказывающие о своей бурной жизни. Описание волшебных перемен, произошедших с ними, было не менее важным, чем восхваление достоинств полнометражного фильма. Это поддерживало дискурс чудесного. Дэниэл Рэдклифф даже заявил: «Съемки фильма – это самая большая игровая площадка, о которой можно только мечтать…» Если все дети мира мечтали оказаться на его месте, что же творилось с тем, кто едва туда не попал?
К несчастью, все усилия, которые Мартин вкладывал в бегство от окружающей действительности, постоянно сводились на нет. Возвращаясь из школы, Юго тут же направлялся к нему в комнату, чтобы рассказать ту или иную новость про фильм. Например, он посмотрел репортаж о предпремьерной истерии в Южной Корее: