Через три дня Мартина выписали из больницы. Жанна просто сказала сыну, что ему никогда больше не придется встречаться с Марком. Она не стала вдаваться в подробности сцены в редакции; отныне память об этом человеке следовало изгнать из их жизни. Жанна за сутки нашла только-только освободившуюся трехкомнатную квартиру, откуда съехала пожилая дама, перебравшаяся в дом престарелых. Таким образом они с Мартином оказались в обстановке, словно уцелевшей с семидесятых, и поужинали на кухне за столом, накрытым невообразимой коричнево-оранжевой клеенкой. Из гостиной доносилось громкое тиканье стенных часов – истинная диктатура секунд. На этом островке безвременья покой снова казался возможным.
Они восстановили прежнюю неразрывную связь, взаимно оберегая друг друга. Конечно, случались и тяжелые моменты; из такой истории невозможно выйти без потерь. Жанна избегала упоминать о том, что Марк одолевает ее посланиями, чередуя отрицание вины и признания. А Мартин забывал рассказать о своих ночных кошмарах и внезапных пробуждениях. Чтобы отвлечься, они отправились в Лондон по следам своего прошлого. Перед могилой Джона нахлынули воспоминания, самые чудесные и нежные. Они даже умудрились выпить кофе с Розой – на сей раз та щеголяла оранжевой шевелюрой. Роза объявила, что выходит замуж; конечно же, ее свадьба станет еще одним поводом вернуться в Англию. Хотя в сознании Мартина бывшая няня ассоциировалась с его личной трагедией, сейчас ему вспоминались лишь прекрасные моменты. По правде говоря, он уже реже думал о «Гарри Поттере». Можно сказать, недавние события отвлекли его внимание. В конце концов он спросил себя: «Может, следовало пройти через еще бóльшую боль, чтобы не зацикливаться на том, что так меня мучает?» Это предположение вызвало у него легкую улыбку – тень английского юмора.
В конце октября с Жанной связался один британский журналист, задумавший написать книгу о том, как начиналась эпопея «Гарри Поттера». История должна была отталкиваться от первых слов, написанных Дж. К. Роулинг, и завершаться съемками фильма. Питер Тейлор – так звали журналиста – естественно, заинтересовался подробностями кастинга и начал поиски другого мальчика, о котором упомянула Дженет Хиршенсон. Благодаря регистрационной записи, где значилась фамилия родителей, журналист разыскал Жанну. «Мой сын не хочет об этом говорить…» – сразу же ответила она. Проявив незаурядную настойчивость, он все же сказал, что приедет в Париж встретиться с ней.
Жанна долго колебалась, боясь разбередить рану, но в результате передала разговор сыну. Мартин подтвердил, что не желает ни с кем обсуждать эту историю. Но мать выдвинула новую гипотезу:
– Может, тебе пойдет на пользу поговорить об этом.
– …
– А главное… так ты определишь свое место во всем происшедшем.
– Место? Но я не хочу выглядеть самым большим лузером всего проекта.
– Но ты не провалился. Они выбрали другого, вот и все.
– Не важно, я не хочу, чтобы меня упоминали.
– Извини, просто мысль показалась мне интересной.
– Я понимаю, мама. Но мне дурно делается оттого, что я никак не могу через это перешагнуть и переключиться на что-то другое. Я мог бы тебе сказать, что завидую, но здесь нечто куда большее.
– Тогда что это?
– …
– Скажи мне.
– Иногда мне кажется, что у меня украли мою жизнь.
Жанне слова сына показались чудовищно жестокими. Она попыталась убедить его, что он преувеличивает. Никогда раньше он не выражал своих чувств с такой прямотой. Как жить с мыслью, что твое место занял кто-то другой? Полное ощущение, что тебе суждено все оставшееся время провести на приставном стуле. В конце концов Мартин смягчился, но и речи не могло быть о встрече с журналистом. Жанна попросила последнего отнестись с уважением к стремлению сына сохранить анонимность. В книге он появится как другой мальчик или тот, кто едва не стал Гарри Поттером. Мартин останется между строк.
Жанна решила больше не пытаться убедить сына заговорить. Наоборот, она последовала его советам и отныне избегала затрагивать табуированную тему. Вообще-то, она прекрасно владела искусством умолчания. И естественно, больше не пыталась ничего исправить.
Путь к обретению покоя предстоял долгий. Однако в школе дела Мартина шли нормально, хотя он и начал учебный год с месячным опозданием. Верный своему принципу, гласившему, что главное – это защита, он по-прежнему избегал завязывать дружбы. А раз уж его никто не приглашал на выходные, он проводил свободное время, просматривая фильм за фильмом, так что стал довольно продвинутым киноманом. Иногда Жанна приоткрывала дверь его комнаты и смотрела, как сын живет в своем пузыре. Точь-в-точь как его отец. Ничто, кажется, не успокаивало Мартина больше, чем такого рода рандеву с самим собой. Борясь с одиночеством сына, Жанна иногда приглашала в дом гостей. Но не могла же она открытым текстом предупредить визитеров: «Главное, ни слова о „Гарри Поттере“!» А потому она звала в основном замшелых политологов, с которыми можно было спокойно обсуждать что угодно, от положения в Бирме до Украины. Короче, чтобы развлечь сына, она устраивала смертельно скучные посиделки. Между прочим, гостей неизменно удивлял уровень культуры Мартина; он с легкостью рассуждал о текущих геополитических проблемах. Не зная, что он живет под приговором своего прошлого, ему предрекали большое будущее.
И эти предсказания оказались верными. На следующий год он получил свой диплом бакалавра с оценкой «очень хорошо». Однако недели, предшествовавшие экзамену, оказались особенно напряженными. Прошел слух, что одна из тем по философии будет связана с «Гарри Поттером». В некоторых школах на экзамене уже предлагали ученикам такие вопросы, как «Принадлежит ли Дж. К. Роулинг к последователям Сартра?». Этот вопрос сопровождался отрывком текста, где описывалась колдовская Шляпа, которая определяла, в какой колледж отправится новый ученик Хогварца. Не намекает ли подобная трактовка роли случая в выборе, который мы делаем, на знаменитую мысль философа: существование предшествует сущности?[43] Для Мартина такой билет оказался бы фатальным. В любой момент, даже в самый неожиданный и неподходящий, он мог стать жертвой новой атаки «Гарри Поттера». Мартин испытал облегчение, прочитав выпавшую ему тему: «Нуждаемся ли мы в другом человеке, чтобы осознать себя?»
Вечером после объявления результатов они отметили хорошую новость бокалом шампанского. Они праздновали вдвоем, но этого хватало для радости. До сих пор Мартин отмахивался от разговоров о своем будущем. Он всегда отвечал матери, что не стоит беспокоиться, он найдет свою дорогу. Много недель назад он заполнил досье по профессиональной ориентации и в результате записался на факультет литературы и истории. Но в глубине души он прекрасно знал, что по-прежнему будет стараться избегать тесных контактов. Два последних года в лицее были изнурительными. Итак, вопрос оставался открытым. Чем он будет заниматься в своей жизни?
В то лето они опять поехали в Грецию; это стало их ритуалом. Август выдался особенно душным. Температура регулярно переваливала за сорок градусов. А что еще хуже, горели леса – более трех тысяч пожаров. Это было просто невиданно. Все европейские страны посылали свои «Canadair»[44], чтобы помочь греческим пожарным. Из гостиницы, стоявшей на вершине холма в пригороде Афин, Мартин и Жанна смотрели на окружающие костры. Было нечто ужасающее в том, что трагедия может так завораживать.
Потом они сели на пароход и отправились на остров Санторин. После целого дня, посвященного подводному плаванию, Мартин спросил себя, не стоит ли выбрать этот путь. Как Костас, открывший для него подводный мир, он мог бы стать тренером, а значит, проводить целые часы на глубине. Что может быть лучше для человека, страдающего аллергией на современность? Под водой никто не заговорит с ним о «Гарри Поттере». Но хотел ли он заниматься этим всю жизнь? Нет. Погружения останутся удовольствием, волшебным побегом на несколько часов, но, уж конечно, не профессией. Тогда что-то другое? Подумав об «Украденных поцелуях» Франсуа Трюффо[45], он сказал себе, что ночной портье в гостинице мог бы стать выходом из положения. Ночная жизнь имеет серьезное преимущество: большинство человеческих особей спят. До конца каникул он перебирал профессии, минимизирующие риск нежеланных встреч, но только в самолете, когда они возвращались во Францию, его внезапно осенило: выбор оказался очевидным.
Как животное, раненное всемирным господством саги, Мартин нашел идеальное укрытие. Его новой территорией станут античные скульптуры и классические полотна. Лувр представлял собой эльдорадо мира без «Гарри Поттера».
Служитель в музее – вот кем он решил стать. Очутиться там, где все дышит прошлым, где никто с вами не заговорит. Выяснилось, что достаточно выслать по электронной почте свое резюме, чтобы его пригласили на собеседование. Жаклин Жанен, которая отвечала за подбор служащих, часто брала на работу студентов. В одно прекрасное утро в ее довольно тесном кабинете появился Мартин. Она говорила низким голосом и была из тех, кто постоянно извиняется. Поскольку вся ее карьера прошла в стенах Лувра (некоторые называли ее Бельфегором)[46], она привыкла, что перед ней проходят самые разнообразные кандидаты, но случай Мартина сразу показался ей нетипичным.
– Я не понимаю. С такими результатами, как ваш бакалавриат, почему вы не собираетесь продолжить учебу?
– Я чувствую, что мое место здесь.
– А что вам мешает делать и то и другое? Дежурить в зале – не самое увлекательное занятие. Тем более в Лувре, тут всегда полно народу, и это нелегко.