После польского Огрида появился польский Думбльдор. От его длинной белой бороды несло дешевой накладкой. У этих актеров-любителей, какими бы энтузиастами они ни были, не имелось в распоряжении бюджета студии «Warner». За столом Мартин оказался между довольно робким молодым человеком и девицей столь болтливой, что она, без сомнения, могла беседовать сама с собой. Комментируя каждую мелькнувшую у нее мысль, она под занавес воскликнула: «Надеюсь, мы попадем в Гриффиндор, это лучший колледж!» Ничего ступенью ниже она и допускать не желала; полное впечатление, что решался вопрос ее жизни. Эта американка по имени Джессика была точной копией Гермионы. Ее просьба была услышана; впору поверить в силу позитивного мышления. Несколькими минутами позже польский Думбльдор объявил, предварительно глянув на Колдовскую Шляпу:
– Мартин Хилл… Гриффиндор!
Все ему зааплодировали, хотя он не очень понимал, что происходит. Джессика прошептала:
– Супер, мы вместе.
К их дуэту присоединился парень, который сидел с ними за одним столом, рыжеволосый чех по имени Павел. Его также направили в их сектор. Образовалось трио, и Мартин невольно отметил очередное сходство с романом. Его спутниками были Рон и Гермиона, а значит, он был Гарри Поттером.
Пока они несли свои вещи в дортуар, Джессика сказала Мартину:
– Ты правда похож на Поттера. Прям не по себе становится.
– Да ну?
– Не прикидывайся. Тебе наверняка это уже говорили.
– …
– А тебе не кажется? – спросила она Павла.
– Да, правда, – ответил тот с сильным чешским акцентом, но чувствовалось, что главным образом ему не хотелось противоречить Джессике.
Несколько минут спустя все обитатели отсека разглядывали физиономию Мартина, восклицая: «Одуреть, как похож…» В результате один из участников заявил:
– Ага, я понял! Ты из этих, устроителей!
– Вовсе нет, – вяло запротестовал Мартин.
– Точно-точно…
Мартин замолчал, предоставив самым активным восторженно обсуждать эту сумасбродную гипотезу.
Следующее утро было посвящено магическим дуэлям. Сначала следовало заучить заклятия. Бóльшая часть участников и так уже знала их наизусть. Слышались крики: «Furunculus![60]Riddikulus![61]» Или же: «Levicorpus![62]» Каждый размахивал своей волшебной палочкой, но ничего не происходило. Вряд ли любой турист, оказавшийся в декорациях Хогварца, мог извлечь из воздуха жабу. Учитывая всеобщую увлеченность, Мартину пришлось включиться в игру. Однако он чувствовал себя разбитым. Не имея привычки к дортуарам, он сумел проспать всего два-три часа. А теперь от него ждали чуда. Участники хлопали в ладоши, подбадривая его, и хором скандировали: «Гарри!», все больше вдохновляясь. Значит, по общему мнению, он больше не был Мартином. Постепенно теряя связь с реальностью, он поднял волшебную палочку и поискал цель. В конце концов выбор остановился на очень высокой и очень тонкой девушке, напоминавшей статуэтки Джакометти. Мартин медленно подошел к ней. Все затаили дыхание. Мишень затрепетала; на висках у девушки выступили бисерные капельки пота. Как истинный фанат, она воображала, что перед ней настоящий Гарри Поттер. Может, она была права. Мартин был словно одержим. Впав в подобие транса, он вспоминал подходящее заклятие. Наконец его озарило. Он внезапно вскричал: «Obscuro![63]» — и наставил на жертву палочку. В ту же секунду широкая черная головная повязка девушки соскользнула ей на глаза – возможно, из-за пота. Эффект получился громоподобный. Гомон сменился тишиной – музыкой потрясения. Произошло нечто магическое, чтобы не сказать сверхъестественное.
На обеде за всеми столами только об этом и говорили. Ответственный за сегодняшнее мероприятие, фальшивый Думбльдор, подошел к Мартину:
– Похоже, среди нас появился Гарри Поттер.
– …
– Поразительное сходство, – прошептал Думбльдор, внезапно вздрогнув.
Он сам бредил миром Дж. К. Роулинг – потому и создал это место. Он попытался завести разговор, задал какие-то вопросы, но Мартин отвечал коротко, уклончиво и еле слышно. Каждый час, проведенный здесь, становился еще более странным, чем предыдущий. Зато все остальные готовы были носить его на руках. Он открыл для себя новое чувство: быть ценимым, больше того – популярным. Он мог бы этому порадоваться, но чувствовал нечто обратное. Всеобщее возбуждение, вызванное им в этом балаганном Хогварце, давало представление о том, чем бы могла быть его жизнь в реальном варианте. Пребывание здесь позволило ему увидеть крохи феерии, которая досталась не ему.
Джессика похлопала его по плечу:
– Поторопись, сейчас начнется квидишный матч…
Через несколько минут все собрались в парке возле замка. Польский Огрид объявил, что победитель получит знаменитый квидишный кубок школы. Мартин счел довольно дерзкой попытку организовать подобное действо: участникам потребуется не так много времени, чтобы заметить, что их метлы не летают. А раз уж Мартин был объявлен Гарри Поттером, считалось, что он прекрасный игрок. Его уговаривали возглавить команду, на что он скрепя сердце был вынужден согласиться. Джессика и Павел были вне себя, уверенные в победе – с таким-то чемпионом! Мартин какое-то мгновение разглядывал их, сраженный силой их убежденности. Только полный псих мог так в него уверовать.
Матч начался. В конечном счете это походило на игру в вышибалы. Но имелась и существенная разница: перемещаться можно было только с зажатой между ляжками метлой. Сам не понимая почему, Мартин двигался с потрясающей легкостью. Ему лучше всех удавалось подобраться к противнику сзади, чтобы вывести того из игры. При каждом выигранном очке истерия вокруг него нарастала. Его без устали подбадривали: «Гарри, Гарри, Гарри!» Он метался во все стороны, уже не понимая ни где он, ни в чем цель этой дурацкой игры. Он затерялся в какой-то польской глуши, потея и умирая от усталости, в атмосфере полного бреда. От него ждали, что он вот-вот выиграет победное очко (в конце концов он разобрался в правилах игры). И тут он внезапно бросил метлу на землю. Его жест вызвал всеобщее изумление. Почему он так сделал? Может, в самый ответственный момент он попытается сотворить нечто необычайное? Кое-кто шептал, что надо ему довериться: наверняка за его поступком стоит какая-то стратегия. Это же Гарри Поттер собственной персоной. Мартин обернулся, разглядывая толпу, сгрудившуюся у игрового поля и неотрывно следящую за малейшим его движением. На какое-то мгновение он позволил картинке застыть, а затем разразился безудержным хохотом. Никто ничего не понял. Как можно смеяться в разгар такого серьезного действа?
Он ушел с поля, провожаемый растерянными взглядами. Не взяв последнее очко, он обеспечил проигрыш своей команде. Некоторые неисправимые оптимисты робко надеялись, что «может, это какая-то другая стратегия». Но нет, приходилось смириться с очевидной истиной: он просто сбежал. Два или три фаната устремились за ним, чтобы удержать. Мартин пригрозил заклятьем любому, кто попытается помешать ему уйти. В ужасе эти чокнутые немедленно расступились. Он в одиночестве дошел до дортуара, взял свою сумку и покинул замок. На обратном пути он думал о том, что в этой странной истории имелся один неоспоримый плюс: она подтвердила нечто давно ему известное – именно он должен был стать Гарри Поттером.
Он описал свое приключение матери. В очередной раз, чтобы доставить ей удовольствие, он признал, что поездка пошла ему на пользу. На самом деле мало что изменилось. Он был способен приблизиться к вселенной Дж. К. Роулинг, что уже было большим прогрессом, но горький привкус поражения оставался с ним, и казалось, что от этого ему не избавиться никогда. Оставалось ждать – скоро выход найдется.
Мартин рассказал о своем путешествии и Кариму. Тот от души повеселился, воображая физиономии участников, застывших вокруг квидишного поля. А потом сказал:
– Может, и у меня тоже так получится?
– Как?
– Излечить подобное подобным.
– А, ну да.
– Только вот… Для начала мне придется сесть в тюрьму… – закончил Карим с улыбкой.
Они по-прежнему придумывали стратегии, позволяющие забыть Другого, но в более легком ключе. Если разделить на двоих, все выглядит не так трагично. Мартин чувствовал, что его понимают, и это действовало успокоительно. В сущности, Карим стал для Мартина намного больше, чем другом, – он стал для него предсказателем.
В тот вечер Карим предложил Мартину отправиться вместе на вечеринку. В вестибюле его дома организаторы вывесили приглашение. Со всевозможной учтивостью и чтобы немного смягчить возможные будущие неудобства, они предлагали соседям зайти выпить по стаканчику. Из тех объявлений, которые пишут, не думая, что у кого-то хватит смелости реально к ним вломиться. Но они не знали Карима. Идти туда, где он не встретит ни единого знакомого лица и где никто его не ждет, стало лейтмотивом его жизни. После фатального кастинга он больше не мог видеть друзей – любой из них невольно напоминал ему о прошлом. А потому Мартин отправился вместе с другом к незнакомой молодой паре – двум образчикам нормальности.
Карим принес выпивку покрепче – лишь бы побыстрее поплыть. А Мартин просто бутылку «Швепса». Первое время они держались в сторонке, забившись в угол на кухне. Выпив, Карим решил пойти потанцевать в гостиную. Мартин начал завязывать какие-то нелепые разговоры, бросая обрывки фраз то здесь, то там, будто пытаясь раскрошить свои мысли. Трудно сказать, на каком именно пассаже этой ночной партитуры они сблизились с Софи. В ночи наступает время, когда времени больше не существует. Всякий раз, заходя достать банку пива из холодильника, она видела его – словно одинокий маяк посреди праздника. В конце концов она обратилась к нему, а поскольку Мартин был не в силах оживить беседу, ее речь превратилась в монолог. Может, молчуны провоцируют на откровенность? В случае Софи так оно, похоже, и было. Она рассказала, что заканчивает медицинский факультет и готовится к первым дежурствам. Ребенком она обожала играть с братом в доктора и пациента. В четыре-пять лет она выслушивала его пластиковым фонендоскопом, выписывала невероятные рецепты и заставляла пить якобы волшебные микстуры. Находясь во власти этой вымышленной медицины, брат ни разу не забо