– Спасибо, – сказала она очень тихо, Нона еле ее услышала.
– Забудь. Я собираюсь очистить тебе почки.
– Нет. Я сама могу. Позволь.
Корона странно булькнула, когда капитан положила исхудавшие руки себе на талию. Оказалось, что управлять собственными руками не так-то просто. Она стиснула зубы и вскрикнула, сделав… что-то.
У нее перехватило дыхание, и Паламед тихо сказал:
– Героическая попытка. Я закончу, мэм, не хочу, чтобы это накапливалось где-то еще, – и положил руку Камиллы на руку капитана. Холодные карие глаза капитана снова ненадолго закрылись. На глазах Ноны сухие шершавые пятна исчезли с кожи, лицо перестало быть изможденным и стало смуглым, непохожим на тряпку, слишком долго провисевшую на веревке.
Нона вдруг вспомнила, коснулась руки Паламеда и одними губами прошептала: «Таймер».
Он поморщился, поправил очки, которых на нем не было, и кивнул.
Капитан снова закашлялась, но уже не так сильно. Спросила хрипло:
– Где я?
– Ты находишься на объекте в Уре, Дейтерос, – сказала Корона. – Кровь Эдема спасла нас из дома Ханаанского, помнишь? Они спасли жизнь тебе, мне и Камилле. Помнишь, как мы вместе жили на корабле? Помнишь, как тебя зашивали?
Надежда исчезла из глаз капитана.
– Да, – мрачно сказала она. – Имя и звание: капитан Юдифь Дейтерос. Дом: Второй. Статус: адепт. Рыцарь: Марта Диас, мертва.
– Опять, – сказала Корона.
– Срок службы: семь… Я… примерно семнадцать лет. Имя и звание.
– Юдифь. Ты регрессируешь.
– Принцесса, – сказала капитан тихо, – у нас еще есть время. Я знаю, что Когорта придет за нами. Даже за мной, пилотом. Откажись от них. Я скажу правду. Они надругались над твоими чувствами. Они пользуются сложными методами. Это не твоя вина. Я им все скажу.
Губы Короны дрогнули.
– Правда, Джуди? Скажешь?
– Ты тоже, Гект. Скажи, и я поверю. Скажем, что нас заставили, что натравили нас друг на друга. Мы были заложниками. Пешками в масштабной игре… ликторов, предателей, монстров. – Вдруг она сказала совсем другим голосом: – Где я? Где Марта? Где лейтенант Диас?
Затем она запрокинула голову и завыла как животное. Корона и Паламед с трудом удерживали ее.
Устав от резких движений, она выдохнула:
– Я вспомнила. Со мной все хорошо.
Паламед отошел, а Корона продолжила удерживать руку капитана на грязно-белой простыне. Грудь капитана тяжело вздымалась под одеждой, похожей на худшую ночную рубашку Ноны. Она пробормотала:
– Сохранить мне жизнь… просто чтобы я могла работать с их чертовой стелой и запятнать руки кровью Когорты… пистолет у шеи… кровь на моих руках… святые против Бога.
– Замолчи, – грубо сказала Корона. – Ты несешь чушь.
– Это ты уже несколько месяцев ничего разумного не говоришь. – Капитан снова зашлась кашлем. – Это ты столкнулась с темной ночью души, принцесса.
– Обожаю эту мелодраму. Среди твоих предков были Восьмые?
– Сдалась… бросила всех нас… за что? Пропаганда и плеть… обещание спасения без познания греха. Гект и отвратительный механизм Шестого дома. А теперь они тоже в плену. За что? За нашу жизнь? А это жизнь, Корона?
– Ты ни одного дня в своей жизни не жила, – с горечью сказала Корона, – это было бы против правил.
– Имя и звание: капитан Юдифь Дейтерос. Дом: Второй…
Корона провела рукой по лицу. Маленькие пряди волос выбрались из-под резинки и вились надо лбом солнечными лучами. Капитан осеклась, потом сказала:
– Ты думаешь, что балансируешь на канате благодаря разговорам и своему лицу. А я давно решилась заговорить. Ты падаешь, принцесса. Я не могу тебя спасти. Гект, на моих руках слишком много грязи, чтобы я тебя спасла.
Забавно было думать, что кто-то хотел спасти Камиллу. Взгляд капитана беспокойно скользнул по Ноне. На висках у нее выступил пот.
– Где милосердие Гробницы, Девятая? – хрипло сказала капитан. – Где твой меч из гроба? Кто нынче твои хозяева и кому ты хозяйка? Где мой рыцарь, Преподобная дочь? А где твой? – Она повысила голос: – Я видела ее в волнах, она плыла в серой воде, я видела их всех, они ранили меня, я голодна. Я ем и ем без перерыва, мое зеленое, мое зеленое и дышащее…
Капитан снова закричала. Паламед положил руку ей на лоб, и она замолчала и рухнула на подушки. Ее веки сомкнулись, дыхание вдруг стало ровным, а пот высох.
– Спи, – сказал он, – тебе это нужно. А мое время истекло.
– Время? – спросила Корона. – О чем ты, Главный страж?
Паламед положил руку Камиллы себе на плечо и снова стал Камиллой. Она коротко вздрогнула, глядя на руку на своем плече, как будто не помнила, как рука тут оказалась, а потом подняла эту руку и провела ею по своим коротким темным волосам. Потрещала костяшками пальцев, завела руки за спину, разминая лопатки, и спросила:
– Новости?
Нона ответила:
– Паламед сказал Короне, что он Паламед, а Юдифь проснулась и много говорила, но потом немного покричала и заснула. На мой взгляд, все это было как-то странно.
– Принято к сведению, – сказала Камилла.
Корона, потрогавшая шею, а потом лоб капитана, заметила, что Камилла наблюдает за ней, и резко отвернулась. Сказала не слишком одобрительно:
– Паламед тебя заменяет, да? Он становится главным, а ты просто… не здесь?
– И наоборот, – сказала Кэм, не глядя ей в глаза.
– Ради всего святого, Кэм, вы ступили на кривую дорожку.
– У тебя еще осталось что-то святое? Стражу не следовало признаваться.
– Вряд ли бы он смог притворяться, Кэм, он использовал некромантию.
Камилла резко оборвала ее:
– Он просто лгал. И что теперь? Расскажешь начальству? Включишь нас в условия соглашения?
– Нет. Клянусь своей сестрой, – ответила Корона.
Плечи Камиллы немного расслабились. Корона добавила:
– Это не моя тайна. И я хранила твои тайны до… ты знаешь чего.
– Я все еще тебе не доверяю.
– Не имеет значения. Знаешь, я очень рада, что вы вместе… как бы вы этого ни добились. Я рада, что Харрохак помогла вам обоим. Я знаю, я тогда говорила, что это опасно… И мне жаль, что мы не поверили тебе, когда ты сказала, что он там.
Камилла по-прежнему не смотрела на нее, но вдруг сказала тихо:
– Пойдем со мной. Брось объект. Уходи с нами, пока не появился переговорщик.
Корона посмотрела на нее. На мгновение Ноне показалось, что она согласится, и Нона обрадовалась. Она и в ванне может поспать.
Но Корона весело ответила:
– Предпочитаю сидеть в настоящей клетке. И терпеть не могу, когда не знаю, откуда брать еду.
– Не в этом дело.
– Ну знаешь, капитан без меня и дня не протянет, да и вообще, как мне отсюда выбраться?
– Ты лжешь еще хуже, чем Паламед, – с чувством сказала Камилла. – Ты плохая женщина, Тридентариус.
– Это больше не мое имя, и никого из нас не назвать хорошей. Ну, кроме Ноны, конечно.
– Спасибо, – сказала Нона, глубоко польщенная.
– А как же я? – спросила Камилла.
– Нам с тобой даже собственные души не принадлежат.
Корона повернулась и обняла Камиллу. На мгновение Ноне показалось, что Камилла сломается, как раньше ей казалось, что сломается Корона: появилась в ее позе какая-то мягкость, сомнение, по коленям и стопам читалась неуверенность. А объятия Короны всегда были такими хорошими, горячими и нежными, как будто она очень-очень хотела обнять именно тебя, мечтала об этих прикосновениях больше, чем о чем-либо другом. Это было приятнее, чем лежать на плитке, нагретой солнцем, то есть приятнее одного из главных наслаждений Ноны. Но Камилла напряглась и не обняла Корону в ответ, и Корона отступила.
– Моя душа принадлежит мне, – сказала Камилла, – ты отдаешь себя любому, кто тебя не хочет.
– Ненавижу надевать одну и ту же вещь дважды, – весело сказала Корона. – Кэм, попробуй когда-нибудь простить меня… и Паламед тоже. Это слишком близко к границе, и мне очень не нравится, что вы меня ненавидите. Я рада за вас, правда. Мне всегда нравился Страж.
– Ты тоже часть лжи, – сказала Камилла.
Когда они вернулись наверх, в комнату с мебелью и сочными растениями в горшках, Корона задержалась в дверях и сказала:
– Транспортная команда сунула Две в багажник. Я пойду проверю, чтобы в этот раз они использовали обычные наручники.
– Ты переусердствовала с Пиррой, – заметила Камилла.
– Я слишком много слышала о Святой Долга, чтобы доверять Пирре Две. – Губы Короны сжались, у них снова появилась морщинка. – Не доверяй ей без разбора, Кэм… Ты многого не знаешь.
Нона ненавидела всех, кто критиковал Пирру, и попробовала сменить тему. Она спросила:
– О чем говорила капитан, прежде чем заснуть? Какая вода, какой голод, какая зелень?
Когда Камилла и Корона посмотрели на нее, она поняла, что ничего хуже сказать просто не могла. Корона смотрела с явным недоумением, а Камилла – с выражением, которое Ноне очень не понравилось. Она уставилась на Нону огромными чужими серыми глазами, невероятно чистыми и ясными. Нона всегда думала, что если бы мыло было серым, то эти глаза были бы серыми, как мыло. Камилла колебалась. Нона вдруг поняла – и эта мысль пронзила ее болью, – что Камилла испугана.
– Нона, – медленно сказала Корона, – капитан ничего не говорила. Она только кричала.
14
Обратно их отвезли в такой же тишине и после тех же тестов – на случай, если они оставили свои тела на объекте, как обычно предполагал Паламед, и положили в машину фальшивку. Но ехать с Короной было намного приятнее. Ноне пришлось сесть рядом с Короной. Один из охранников сказал:
– Наши жизни в твоих в руках.
Но Корона просто ответила:
– Ой, успокойся. – И вопрос закрылся.
Нону даже не прижимали к полу, хотя она осталась в наручниках, и вместо скотча использовали пластиковые стяжки, которые немного врезались в кожу, но в целом были приятнее. На запястьях Кэм остались два розовых следа, у Ноны они прошли почти сразу же.
– Остановите машину, – крикнула Корона, и машина, кашлянув, остановилась.