Пусть молятся, что война была «Пятиминутной», а не столетней!
- Максим Федорович, сейчас мы вернемся в аэропорт и вы окончите экзаменационные… - Машенька отчего-то засмущалась так, что раскраснелась спелой помидоркой…
А, нет!
Это я в такт мыслям заложил на «домашней и милой вертушке» самый настоящий боевой разворот, наслаждаясь перегрузкой и чуткостью управления.
Вот, всегда обожал Милевские игрушки!
Камовские, конечно, изумительны, но вот Милевские это ж песня какая-то!
У Сикорского и Локхида они квелые, хоть транспорты, хоть боевые, а вот наши мне исключительно нравятся!
На последок еще раз «клюнул» носом обозначая ракетную атаку по наземным целям и вышел из «режима».
Вот, вроде и не может быть у вампира выделения адреналина, а поди ж ты – есть!
- Хулиган! – Выпалила Машенька, даже не пытаясь перехватить управление. – Мальчишка!
Я согласно покивал головой.
Мальчишка, да.
А что в этом плохого?!
Или лучше обрюзгло осесть с пивом у телевизора?!
Скользя по приборам, любовался открывающимся видом.
Леса-леса-леса вокруг, от края и до края! И слева леса, и справа!
- Курс 34, вдоль реки. – Машенька снова что-то отмечала в своем планшете, а я ловил себя на том, что очень не привычно вот так нагло лететь на виду у всех, выделяясь, как тополь на Плющихе и не бояться, что сейчас из зеленого моря листвы по мне не отработают из чего-то весьма быстрого и смертоносного.
- Борт 1764. – Диспетчер тоже явно заприметил мои «телодвижения» и теперь хотел меня, наверное, выпороть. – Пролет вдоль реки запрещаю! Курс 18, высота восемьсот, посадка на аэродроме «Мозжечок». Там заберете заблудившегося туриста, дозаправитесь и вернетесь. Как слышно?
- Слышу прекрасно, курс 18, высота 800; «Мозжечок», турист, дозаправка… Борт 1764 исполняю… - Я добавил оборотов, вылезая в верхний эшелон и поражаясь управляемости новой, совершенно гражданской игрушки от знаменитого ОКБ!
- Борт 1764… - Диспетчер вздохнул. – Не выделывайтесь, отдайте штурвал инструктору и не лезте не в свое дело!
«Ага, разбежался «отдавать инструктору»!»
На пару секунд расслабился, вспоминая манеру пилотирования Машеньки, которую за эти три месяца изучил от и до и…
Не отдал!
С ее «правилами» мы тащиться до «Мозжечка» будет час, там зависнем на полчаса, да и обратно еще минут сорок-сорок пять будем пилить…
Нет уж, дудки!
Я опустил нос и добавил оборотов.
Один хрен, за горючку плачу я, как «вольный курсант»!
Смешной вертолетик на восемь жоп без груза и всего на пять - с грузом, послушно фыркнул и, шелестя винтами, послушно почапал на «Мозжечок», демонстрируя все самые лучшие задатки взятые от боевой машины.
Хотя, моторчик, конечно, слабоват…
Зато экономичен и практичен, этого не откажешь!
Расслабившись, бросил быстрый взгляд на своего инструктора и слегка испугался – во взгляде Машеньки читалась такая неприкрытая ненависть, что я захлопал рукой по сидению, в поисках рукоятки катапультирования.
Не нашел и был этим искренне огорчен – Машенька воистину была страшна, но уже через секунду ненависть сменило отчаяние, а пылающие красным щечки стали наливаться хорошо мне знакомой зеленью.
Ради любви к ближнему своему, я сбросил скорость, но «зеленка» все прибавлялась и прибавлялась, так что я начал высматривать полянку попросторнее…
…- В этот раз все обошлось малой кровью.
Приткнувшись на поляне, в окружении редких сосенок-березок и прочего великолепия, мы выползли из «вертушки» и шлепнулись на жопы, расстегивая ремешки и замки-молнии.
Вроде и жарень, но колотило нас обоих.
А верного «крокодильчика» с номером 21 было искренне жаль!
Мы с ним ого-го сколько прошли, но вот этот последний рейд нашего «мишеньку» просто добил!
Вообще удивительно, что мы продержались столько!
- Это было пизссец как нереально! – Мой стрелок уже освободился от шлема и костюма и теперь сидел, точнее – полулежал, подставив свое бледное пузо под полуденное солнышко. – Но… Кому рассказать, ведь не поверят же!
- Ага… - Я тоже принялся разоблачаться. – Лет через двадцать, в мемуарах, если разрешат, расскажешь!
- Но ведь, Кореец, сам посуди, это какая же была операция! – Олег повернулся в мою сторону. – Семь Тысяч Километров! Двадцать пять «подскоков»! И нигде, нигде-нигде ни единого срыва! Двадцать пять вертолетов! Всю европу от Испании и до Минска прошли, такой шорох навели! А заметили только в Польше!
- В Венгрии. – Поправил я. – Ну, не ждали нас с моря-окияна… И не ждали, что столько народа будет в восторге от «ценностей». И что Союз ухоронок столько наделал по всей восточной европе, что некоторые и сами уж забыли, что делали…
- Ага… Особенно про парад вспомни! – Олег прыснул в кулак. – «Демонстрационная группа демонстрирует работу диверсионно-штурмовой группы на захваченных Ми-24»!
О, да!
Вот это выступление нам никогда точно не простят, ведь десяток «Крокодильчиков» отработал по базе с таким усердием, что теперь на ее месте еще долго трава расти не будет, а «ихние пионэры» будут таскать туда цветочки и горько плакать над перепаханной бетоннкой, в которой осталось сразу ТРИ «презика» что месяцем раньше распинались перед своим электоратом, обещая быструю победу, обещая богатые земли и реки, полные рыбы.
Теперь ни рыбы, ни земель…
Я сладко потянулся и, украдкой оглядевшись, двинулся к кустам – освободиться от балласта.
Эх, хорошо!!!
- Слушай… А они сюда не рыпнуться? – До Олега только сейчас дошло, что наш прорыв явно не остался незамеченным, причем, во всех диапазонах – уходили мы на форсаже, отплевываясь всем, что было в наличии, по всем, кто хоть как-то высовывал голову из жопы.
- Рыпнутся. – Я лег на траву рядом со стрелком и сорвал травинку. – Только… Толку рыпаться? Можно, конечно, ракетой по нам впиндюрить, чтобы мокрого места не осталось. По одному вертолету. Но цена «ихней» ракеты – три четверти нашего «Мишеньки», особенно в его теперешнем состоянии!
- Жалко его… - Вздохнул стрелок. – Разберут ведь на слом.
Это он прав, жалко нашего «крокодильчика» с тщательно нарисованным Олимпийским Мишкой на фюзеляже, очень жалко.
Но последний наш прорыв я делал на таком уровне, что Олег дважды отключался от перегрузок, а наша вертушечка так жалобно скрипела, уворачиваясь от прибывших с нами разбираться истребителей, что можно было даже обследование не делать – силовой набор гарантированной спиндикрючился и летать на Мишке больше нельзя.
- Его бы на памятник! – Олег, со скрипом коленным, выпрямился и, поправив повязку на плече – простите, в боях без ранений не бывает, это вам не голливуд! – пошел осматривать машину.
- Ляяя, во мы с тобой счастливые! – Донеслось до меня через минуту, со стороны не видимой от меня. – Это ж как мы отдариваться-то будем, а, Кореец?Не, ну ты глянь!
Пришлось вставать и идти, смотреть, чего там «счастливого» обнаружил Олег.
А обнаружился там, ни много, ни мало, а трех метровый питон, торчащий чуть пониже двигателя, в самом странном из мест, что я когда-либо видел!
Были бы у нас парни из поддержки – поубивало бы всех, но у нас в этом рейде «парней» не было, зато были дополнительные баки, дополнительный боекомплект и дополнительная еда с медикаментами.
- Давай подальше держаться, а то, как назло, рванет в самый неподходящий момент… - Поежился я, уже насмотревшись, что израильский «Питон» делает с авиацией противника.
- Не ссы, командир, он тухлый! – Олег уже успел залезть внутрь вертушки и теперь рылся там, выискивая приключений на свою жопу. – Гляди!
Мой бессменный стрелок и техник от всех Святых вынырнул их животика крокодила с помятой и поцарапанной железякой в одной руке и клочком бумаги – в другой.
«Чем можем – всегда поможем» и четыре запятых.
- Ага, вот и нам достался «Запятайник»! – Олег с благоговением сложил записку вдвое и сунул в карман брюк, который успел напялить неведомо когда. – Найти бы, да проставиться, до свинячьего визга. Классный мужик, поклон тебе низкий от всех, кто живой остался!
Олег погрустнел.
Ну, да…
Рейд-то у нас, конечно, успешный, но вот без потерь не получилось.
- А правильно ты тех тварей сжёг! – Олег вспомнил и сжал кулаки. – Суки, вечно требуют к себе отношения как к людям, а сами – бляди конченные! Ты, если что, можешь сказать, что утечка топлива была, вот и получилось, что получилось.
Ну, да, Олежа…Кто же меня спрашивать-то будет, а? Комэск наш? Так он сам от Румынии и до Молдовы с такой полосой прошел, что еще лет десять будут с содроганием вспоминать.
- А двигатели – в щепу рахслестаны! – Олег снова занялся «Мишкой», теперь разбираясь с двигателями. – Это как же мы до сюда-то дотянули, а, командир?! Тут же места живого нет! Мистика какая-то, кому сказать – не поверят!
Олег сокрушался сверху, а я тихонько улыбался снизу, чувствуя, как подкатывает глобальная усталость…
…- Борт 1764! – Вопль диспетчера вернул меня из дел давно минувших, к делам висящим на носу. – Машенька, у тебя все впорядке?
- Борт 1764, говорит курсант. Инструктор Васильева потеряла сознание, ищу посадочную площадку для оказания первой м…
- Отставить, курсант! Дуй на «Мозжечок», там врач откачает Машеньку. – Диспетчер отчего-то коротко хохотнул. – И лучше бы тебе было, чтобы он ее успел к кровати привязать!
Глянув на сидящую и свесившую голову на грудь Машеньку, хотел было устроить с диспетчером спор, но тот еще раз четко и ясно повторил свой приказ, добавив, что на «Мозжечке» будут встречать.
Ругнувшись, включил недоавтопилот и за пару минут успел устроить отрубившуюся девушку в кресле поудобнее, а то, мало ли…