Жидкая кучка подношений не привлекла внимания женщины, которая, накричавшись, сделала шаг назад и растворилась в адских вратах, оставив после себя лишь кусок красной ткани, в который человеко-нечеловеческие фигуры завернули свое подношение и растаяли, запуская мир на прежнюю скорость.
Пламя вылизывало пещеру, бережно обходя стороной красный кулек с вещами.
Упавший сверху зеркальный шар разлетелся осколками.
Все, что могло гореть – горело.
И могло гореть еще долго, но…
Вот у пролома появилась одна фигура, вот еще и еще одна.
Странные, смутные, растрепанные, облаченные в лохмотья, эти фигуры грелись у огня, втягивали его жар в свои дрожащие от холода тела, пожирали его, оставляя после себя лишь белоснежные следы босых женских ног.
Шаг за шагом они приближались к лежащему на полу кульку.
Три дрожащих фигуры замерли треугольником над красной тканью, шевелящейся то ли от сквозняка, то ли от своего содержимого.
Короткий щелчок пальцев и ткань скрылась в косматом мешке, что оказался в руках одной из вечно замерзающих теней.
- Пр-р-р-р-р-роч-ч-ч-ч-чь его! – Фигура раскрутила мешок и отшвырнула куда-то в темноту, к стене, оплавленной жутким, адским пламенем…
- Так кто же такая Мадлена Савойская? – Ника подкралась незаметно и, так и оставаясь злокозненной, любопытной полицейской, сейчас читала результаты…
- Леди Батъёри… - Вздохнул я, отвечая на вопрос, который так отчаянно задавал Фон Кляйдерхофф. – Это ее пещера. Ее укрытие. Вот только, она туда не успела добраться. Иначе, Ника, история пошла бы совсем другой дорогой…
Глава 16
- … Ну, рабы мои верные… - Я широко улыбнулся, глядя на своих сотрудников, напряженно приумолкнувших и ожидающих чего-то хренового в самом начале новогоднего корпоратива. – Старейшины отказались оплачивать наши услуги по «пещерному» делу.
Народ реально помрачнел, понимая, что, возможно, только что накрылись их новогодние премии!
- Старейшины отказались оплачивать наши услуги по делам «1356» и «Бракоразводный процесс Клюевой-Фомина». – Я повертел в руках бокал с шампанским. – Семейство Демидовых отказалось выплачивать страховку по пожару.
Заря спрятала лицо в ладонях.
- Остальные шесть семейств заявили, что деятельность нашего сыскного агентства «Мангуст» представлялась ими несколько иначе и что субсидии на будущий год будут отменены. – Я широко улыбнулся. – С 1 января сыскное агентство «Мангуст» прекращает свое существование: у нас отзывают лицензию, а мне предстоит разбираться с финиками и налоговиками.
Народ и вовсе приуныл, мысленно готовясь возвращаться в «родовые гнезда», где каждый первый непременно постарается кольнуть бревном в глаз, показывая собственное превосходство!
- А потому, мои дражайшие сотрудники, я поднимаю этот тост за долбанутый високосный год, который испортил все, что мог испортить! – Я поднял свой бокал и с наслаждением его выпил.
Народ тоже пригубил, без особой радости, разумеется, но…
Меня поддержали.
- В общем, думаю, прошлый год мы проводили… - Я вновь наполнил свой бокал розоватым игристым. – Теперь пора выпить и за наступающий… Наполняйте бокалы, у меня еще не все новости…
И снова народ, хоть и слегка заторможено, но просьбу мою выполнил.
- Я поднимаю свой бокал за наступающий новый год. – Я устало улыбнулся. – За моих сотрудников и коллег, чьей работой, я, лично, восхищен. Я хочу выпить за людей, не читающих договоров. И за людей эти самые договоры составляющих. Я хочу выпить за свободу от оков. И за нового директора, нового сыскного агентства – Веронику Андреевну Хнак!
Народ замер, переваривая услышанное.
Ника, в серебристо-змеином платье, обтягивающем ее фигуру как вторая кожа, царственно подняла свой бокал, салютуя сперва мне, а потом и остальным, сидящим за длинным столом, сотрудникам.
- ВАХ… - Выдохнул сидящий рядом со мной Лешенька… - Это же какая аббревиатура получается…
- Особенно если учитывать, что она везде пишет – Ника… - Подтолкнул его локтем, сидящий справа от нашего боевика, инженер Марик…
- Да ну… - Лешенька сложил два и два, получил пять и замер, намертво зависнув.
- То есть… Мы – работаем? – Заря, в принципе, была в курсе всех моих проблем, но вот о нашем с Никой решении их «развести» максимально жестко – нет.
- Да. – Ника встала. – Макс, спасибо тебе…
- Давай, теперь ты дальше сама! – Я плюхнулся на свое место и блаженно вытянул ноги.
- В связи с нарушениями Договора со стороны Старейшин, ваши контракты с родовыми гнездами, с данной минуты считаются аннулированными! – Ника взяла лежащий перед ней лист бумаги и с огромным наслаждением принялась его методично рвать на мелкие клочки.
Кто-то из сотрудников реально впал в ступор, у кого-то, судя по всему, вот-вот была готова поехать крыша, но…
Пока все не выходило за рамки, так что переживать было не о чем.
Хуже всего пришлось «демидовским» - Заре и еще троим, на которых Демидов-старший навешал столько обязательств, что будь они людьми их бы давно на органы пустили…
Разорвав специально составленный контракт, над которым мы с моим «крючкотвором» пробились неделю, собирая все нарушения Старейшин в один узел, Ника подняла бокал с «Советским полусухим».
- Отныне и впредь… - Она вздохнула. – Ваши родовые гнезда не имеют на вас ни малейшего влияния.
- Мы –свободны? – Лешенька замер и развернулся ко мне. – Мы, правда, свободны?
- Не совсем… - Я тяжело вздохнул. – Вы свободны от своих родовых ограничений и влияний, но… У вас есть контракт, подписанный со мной. И этот контракт, увы, бессрочный.
- То есть… Теперь МЫ – принадлежим ТЕБЕ?! – Заря уставилась на меня, как на чокнутого рабовладельца.
- Ага… - Я реально понурился. – Вы – принадлежите мне, а я – отвечаю за вас, всех, скопом… Это условие я вносил на всякий случай, страховался, но… Теперь его не отменить.
- Отменить – нет, конечно… - Сидящий почти на другом краю стола паренек из «яйцеголовых» почесал жиденькую, рыжую бороденку. – Отменить – нет. А вот обойти…
Я уставился на него, как на идиота, пытаясь понять, к чему он клонит – контракты на крови, у ноосферату не подлежат иному прочтению, кроме самого простого и первого по смыслу.
- Я, Егор Самихин приношу своему Властителю свою кровь, меч свой, честь свою, жизнь свою, свое будущее и будущее детей своих… - Парень вылил из бокала шампанское, укусил себя за палец и капнул три капли на дно и сунул бокал в руку девицы из «научной части», сидящей справа.
Та, глядя на Егора влюбленными глазами, повторила его клятву, капнула три капли своей крови и передала соседке…
С каждыми новыми тремя каплями я чувствовал, как меня придавливает к земле грузом все возрастающей ответственности.
- Они что делают?! – Ника успела выбраться со своего места и теперь наклонилась надо мной, пытаясь выяснить, что же творится.
- Мы выбираем себе нового Старейшину… НАШЕГО Старейшину! - Оглоушил женщину своей простотой, Лешенька.
- Они меня в гроб загоняют… - Вздохнул я, уже даже не пытаясь возражать. – Ника… Я ни сном, ни духом… Честное слово!
Каждые новые три капли в хрустальном бокале словно распирали его изнутри, окрашивали хрусталь в кровь, в огонь, в жуткий блеск стали, огня, льда и непоколебимой твердости земли.
И вся эта тяжесть ложилась мне на плечи.
А еще минут черед десять, когда Клятву выскажет последний и капнет свои три капли крови, мне придется выпить этот адский коктейль, усвоить его и…
Либо сдохнуть, потому как не по Сеньке шапка, либо стать Альфой этого нового прайда!
Последней приносила клятву…
Ника!
Иногда женщины это такие странные существа!
Ну, вот ей-то это нафига, а?!
Она же нормальная, здравомыслящая, взрослая женщина, а туда же полезла!
Поднеся мне здоровенную, поллитровую братину, полухрустальную, полуогненную, оплетенную тонкими, белыми костями и украшенную созвездиями мелких рубинов, изумрудов, жемчуга и янтаря, Ника выглядела так, что казалось, она и сама огонь, лед и ветер – одновременно!
Я встал…
- Назад дороги не будет. – Предупредил я всех, поднимая посуду на уровень глаз. – Это не контракт, это не договор… Это – Род… А мы в нем – равные…
Народ одобрительно зашумел, а я пожав плечами, поднес драгоценный кубок к губам и сделал первый глоток…
…- Ох, блядь, как же холодно-то! – Я сжался в комочек, пытаясь, если и не согреться, так хотя бы сохранить те крупицы тепла, что еще были в моем теле. – Как холодно-то! Да с чего так-то холодно?!
Я пытался свернуться еще и еще сильнее, до хруста позвоночника, до вылета коленей из суставов, но теплее не становилось.
Меня замораживало!
Меня плющило, колбасило и выеживало, но теплее не становилось.
И светлее, кстати – тоже!
Я открывал глаза, знаю, что вокруг темно и холодно, что мир проваливается в тартарары, что из этой жопы я точно не выберусь, что глупо было начинать себя считать героем всех времен и народов, что вот сейчас тьма меня совсем заморозит и я уже не выберусь, оставшись лежать тут страшной, скрюченной мумией…
«Да хрен тебе!»
Пока живу – хрен вы меня прибьете!
Я начал со скрипом и скрежетом выпрямляться.
Сперва стало холоднее, а потом хлынул поток дичайшего жара, замешанного на ярко-алой крови, в которой бурлило столько эмоций, чувств, ощущений!
Теперь меня поджаривало и очень сильно хотелось пить…
«Да хрен тебе!» - Твердил я, как заклинание, как мантру, как молитву. – «Да хрен тебе!»
И пусть было не понятно, кому именно «тебе» достанется этот самый хрен, но осознание того факта, что кому-то я ломаю плану своей борьбой – и грело, и охлаждало, одновременно!
Я вновь открыл глаза и вздохнул – сейчас я стоял точно на терминаторе – границе между светом и тенью и под ногами у меня было бритве