Моя мышка ей очень не нравилась!
- Это - Рольф Хельмезакер, он же Уно Фольгеци, он же Юхан Скаарлайне, он же Клаус-Мария Тцагель, прозванный «Яйцерезом» за свою теорию, что именно мужские яички делают мужчину-Властелином мира. Яйца фюрера ему построгать не дали, так он жаждал быть первым, кто отрежет яйца Сталину… Так жаждал, что зимой 1941 года лишился своих, отморозив их под Москвой. Был доставлен в Берлин, выжил, но на Восточный фронт больше ни ногой – резал яйца у бритосов, прошелся по генералитету Французской республики, проверил «наполнение» американских пилотов и имеет на своем счету десяток яиц американских генералов и даже одного адмирала!
Мехна, к моему удивлению, слегка расслабилась.
А вот «мышка», наоборот – напряглась, чувствуя, что я знаю намного больше.
- После войны, Клаус-Мария засветился в ЮАР, где продолжил эксперименты с яйцами, заодно занимаясь проблемами старения.
- Судя по его внешнему виду, он достиг немалых успехов. – Мехна согнала меня с табурета и уселась сама. – Ему сейчас должно быть лет сто шестьдесят?
- Ну-у-у-у… Плюс-минус пятилетку… - Я потянулся и похрустел шеей, разминаясь. – Позже, он перебрался обратно в Европу, в свою любимую Дойчляндию, где занялся межвидовым скрещиванием и генной модификацией. Кстати, столь любимые быстрорастущие тополя-«пылесосы», что сейчас рассаживают по всем загрязненным городам – его работа. Правда, не основная, так, побочный эффект по выяснению гена вечности.
При словосочетании «ген вечности» Клаус-Мария сжал кулаки и приготовился к драке.
- Правда, его лаба слегка взорвалась и пришлось снова сваливать в ЮАР, прихватив с собой лишь воздух, да то, что осталось в голове, ведь так, герр Тцагель? Или, лучше, Гантер? Как вы там… - Я замер, вспоминая. – А-а-а-а! «Я охочусь за любой тайной мира, которая откроет дверь к новым горизонтам?»
Герр Тцагель, судя по его заметавшимся глазкам, таких подробностей о своей деятельности, кажется, не ожидал услышать.
- Так чего ты его не грохнешь? – Мехна перевела взгляд с забившегося к стене ученого, на меня. – Можно подумать, он тебе так нужен?
- Мехна… А ты знаешь, что среди оборотней нет птичьего вида? – Вместо ответа, по-еврейски, полюбопытствовал я.
- Знаю. Это связано с разницей в строении мозга – «человеческое» природу «птичьего» не может осознать и сходит с ума, отсюда все эти летающие гарпии, гаргульи и прочие безумные крылатики.
- Во-о-о-о-от, знаешь… - Я улыбнулся. – А теперь – забудь! Теперь уже есть и прекрасно собой владеющая. И, скорее всего, ее дети унаследуют гены матери, не так ли герр вивисектор?
Вместо ответа ученый лишь затравлено поглядывал на Мехну, от которой на километр тянуло жутким энтузиазмом.
- Генная модификация?! Но это…
- Это – десятилетия экспериментов, тысячи жизней. – Я сжал кулаки. – Судьбы и воровство технологий…
- Я ничего не украл! – Завопил Клаус-Мария, наконец-то вырвавшись из своего теного уголка. – Меня, меня, меня воровали! У меня украли…
- Заткнись. – Без особой угрозы, но настолько железобетонно уверенно бросила Мехна, что немчура беспрекословно заткнулся. – Ты…? Еще что-то?
- Ну-у-у-у… Как сказать. – Мне надоело стоять прислонившись к косяку и тень внутри меня понятливо сляпала еще одну табуретку, черненькую, неказистую на вид, но на Мехну впечатление произведшую. – Биооружие, которым союзники сейчас балуются – его работа. Клан волкодлаков, «фольфеер» - в полном составе пошел на эксперименты этого «человека», но это еще в середине второй мировой. Клан вампиров, «парижская святая Элеонора» - эти уже гонялись за Сопротивлением, но… Чем все закончилось, сама помнишь…
- Объявили вне закона и вырезали весь клан. – Мехна бросала очень плотоядные взгляды на ученого, пугая его не на шутку. – Последнего в 69 году. Клан был мощный, но малочисленный.
- Правда, были у герра и моменты светлых побед… - Я усмехнулся. – «Говоровая мазь», например. Не был бы пойман за руку за совращение малолетней – стал бы Нобелевским лауреатом.
- Я ее не совращал! – Тцагель, не смотря на страх, время от времени порывался встрять в наш разговор, считая, что уж он-то точно помнит лучше, чем я, который «взламывал» его голову все это время!
- О, это точно! – Я рассмеялся. – Вам тогда нечем было развращать – раз, у вас чесались руки на другое – два, и в-третьих, именно эту девочку вы вообще не воспринимали, как что-то одушевленное, ведь она была еврейкой, а на них у вас был исключительно медицинский интерес…
- Погоди… - Мехна глянула на меня. – «Тогда нечем было развращать»?! А сейчас?!
Вместо ответа я лишь развел руками.
Ну, да, теперь ему есть чем развращать…
- Возраст, гениталии… Он что, регенеративный колодец откопал?! – Мехна, вот же женщина-то, заинтересовано глядела на меня, ожидая откровений.
- Расскажете, герр Тцагель? Или мне за вас отдуваться?
- Расскажу! – Герр, обретя привычную почву под ногами, выпрямился. – Это не «колодец», как выразилась Уважаемая фрау, это замещение. Сперва я работал со стволовыми клетками, но они могут накапливать не самые приятные побочные эффекты и пришлось заняться более тонкой субстанцией…
- Он хочет сказать, что вот уже сорок лет ворует души… - Объяснил я, ничего не понимающей Мехне. – Четыре души на десятилетие, если все идет спокойно и размеренно. Если же «нервы, раны и алкоголь», то… В общем, сколько у вас на личном счету, герр? Тридцать семь человек за сорок лет? А было бы тридцать восемь, но, вы попались мне, и теперь будете стареть медленно и верно, как завещал ваш любимый господь. Правда, умереть в кругу членов семьи у вас не получится – настоящей семьи нет, а ваши создания с большим удовольствием вас сожгут заживо, оживят и сожгут еще пару раз.
- Они все – все-все-все! – не стоят и секунды моего времени, секунды моего внимания! – Вот теперь Клаус-Марию реально вштырило и понесло! – Я творил! Для фюрера, для Народа, для – Германии! Я разрывал клетки и прорывался в неведомое, решая задачи, от которых отказывались лучшие умы не только Германии, но и всего мира!
- Это он про Менгеле, если что… - Пояснил я Мехне, шепотом, чтобы не перебивать впавшего в раж, мужчину.
- Я самолично нырял в тайны цепочек ДНК, создавая свои и споря, и доказывая толстокожему слону…
- Альфред Бишоп… - Пояснил я, сомневаясь, что Мехна знает, о ком речь, но, судя по тому, как она побледнела, бабушка епископа точно знала и, как бы ни лично!
- Я…Самый молодой ученый своей Германии!
- Это – правда, - я вздохнул. – В четырнадцать он ассистировал Конти. В двадцать четыре…
- Так почему он жив, Макс? – Мехна встала с табурета и Клаус-Мария вновь влип в стену. – Почему, Макс?
- Помнишь, ты спрашивала, за что я ненавижу европейцев? – Я встал с теневого табурета, который тут же распался на клочки и исчез. – Вот за него. В девяностых, в Германии, его «ловцы» взяли меня в оборот. В его лабе, на момент моего появления, уже было двадцать семь европейцев – французов, англичан, немцев, итальянцев и прочих, «европейздатых», на семерых охранников.
Я сделал глубокий вдох и медленный выдох, вспоминая те моменты и то состояние.
- Знаешь, сколько из них сдали меня, что я хочу бежать, охране?
Мехна покрутила головой.
- Двадцать шесть! Двадцать шесть человек! А двадцать седьмой не сдал только потому, что знал, что меня сдали, хотя и он свою лепту внес – придержал дверь, когда меня тащили…И знаешь, что произошло, когда я все-таки сбежал? Ничего. Вообще. Люди на улицах радостно тыкали в меня пальцами и орали: «пьяный русский, где твой медведь?!».
- Я тебя вспомнил! – Клаус-Мария кинулся на меня с кулаками, получил под дых и вновь улетел в темный угол, заходясь в кашле. – Это ты! Ты! Ты! Ты взорвал! Ты убил их всех! Ты…
- Всех «их» - убил исключительно ты… - Я расслабился и захохотал. – Я же только на термостатах Фаренгейта на Цельсия поменял!
Судя по взгляду ученого, такого варианта ему даже в голову не могло прийти!
Глядя на зависшего в размышлениях ученого, пропустил даму на выходе, замкнул камеру и…
… Мехна и Заря смотрели на экран, в котором взрослый мужчина рыдал, размазывая слезы по лицу.
- Макс… - Мехна выключила звук. – Я заберу у тебя Зарю?
- Только если мертвой… - Пожал я плечами. – Клятва не имеет обратного хода, я специально проверил. Кто предаст, тому я искренне не завидую. Но, можете попробовать.
Заря развернулась к Мехне, открыла рот и…
Закрыла его.
Снова открыла и…
«Кстати! Что-то я подзабыл проверить…»
- Заря… Оборотись! – Вот я и вспомнил то, что постоянно забывал проверить.
Миг, и вместо Зари перед Мехной стоит Джин Хеер, капитан-инспектор «Интерпол»!
- Еще! – Потребовал я, чтобы уж точно расставить точки над «Ё».
Вновь короткая волна судорог и невольных подергиваний и вот уже стоит Эрика, продавшая мне своё к\х…
Надеюсь, что она все-таки жива, а то ведь…
Вампиры и честь – нихрена не совместимы, посмотрите на меня!
- Еще!
Ага, ну конечно, Ника…
В одежде Зари, гм, очень даже пикантно…
Открывшаяся дверь впустила Нику настоящую, с красными глазами и шмыгающую носом.
Да нежто плакала наша железная леди?!
Заря, при виде Ники мгновенно стала самой собой, но…
Учитывая, что воплей возмущения не последовало, эти две красавицы много чего знали друг о друге!
- Тоже решила уйти? – Бесхитростно полюбопытствовал я, не ожидая добрых вестей.
Вместо ответа – ясно читаемое на лице раздражение.
- Ну… - Я развел руками. – Я к Максу, вернусь завтра, ближе к вечеру. К этому моменту, «дамы», не только ваших вещей, но и чтобы духу вашего в этом доме не было! А сейчас… Обе… Вон!