Нора Вебстер — страница 40 из 55

После обеда Нора оставила Джози в баре, отнесла в цокольный этаж сумку и туалетные принадлежности, вернулась и сказала тетушке, что ей выделили отдельную комнату, она устала и хочет спать. Джози явно собиралась обидеться, но Нора не дала ей на это времени. Развернулась и исчезла. Шанс провалиться в сон и выспаться принес ей такое облегчение, что все остальное потеряло значение. Спустившись в каморку, она закрыла дверь, разделась и восхитилась чистотой накрахмаленного постельного белья. Погасила свет и постаралась потянуть соскальзывание в сон, насладиться одиночеством и перспективой скорого благодатного сна.

Проснувшись, Нора догадалась, что уже утро. В оконце настойчиво струился слабый свет, но звуков не было вовсе. Она подумала, что не спала так крепко с тех пор, как вышла за Мориса и начала делить с ним постель. Похожие муки от недосыпа она испытывала после вторых родов. Младенцем Айна ночи напролет плакала. Орала, сколько бы ее ни кормили, ни брали на руки и ни меняли пеленки. Однажды Нора захватила двухдневный запас продуктов и без предупреждения отвезла Айну к матери, Фиону оставила на Мориса и, не слушая суетливых материнских протестов, поднялась в свою девичью комнату и проспала мертвым сном часов двенадцать-четырнадцать. Впервые в жизни она тогда проснулась вот так, как сегодня, — после глубокого ночного забытья, всепоглощающего, счастливого.

Нора чувствовала бодрость, предвкушала предстоящий день. Приняла холодный душ. Взглянув на часы, обнаружила, что еще только пять. Она надела купальник, сверху платье, влезла в босоножки и затолкала в сумку полотенце и кое-какое белье. Тихо, крадучись, она покинула отель, понимая, что любая встреча может разрушить очарование рассвета.

В свете раннего утра она боковой улочкой дошла до пляжа, что прятался за церковью и был потише других. Ее удивили встречные прохожие — несколько человек явно направлялись на работу. Впереди показалось море под бледным утренним небом. Нора свернула к эспланаде, двинулась мимо выкрашенных в белую краску зданий с темно-синими ставнями.

В угловом кафе хозяин поднимал металлические щиты. Он буднично поздоровался, словно знал ее. Искупавшись, она вернется и посидит за одним из столиков, что хозяин, наверно, выставит наружу, в отель же возвратится не раньше десяти, когда Джози обычно спускается к завтраку.

Большие машины ровняли прибрежный песок, чтобы днем пляж предстал во всем совершенстве. Мужчины устанавливали солнечные зонты и лежаки. С моря еще задувал прохладный ветерок — напоминание о ночи; вода оказалась холоднее, чем ожидала Нора, и волны были выше, чем в прошлые дни. Волна устремилась к ней, и Нора, поднырнув под нее, выплыла, покрывшись гусиной кожей.

Закрыв глаза, она неторопливо поплыла дальше, миновала место, где разбивались волны. Перевернулась на спину и замерла, чувствуя, как начинает припекать солнце. Она ощущала и усталость, и негу, но рассветная энергия еще не покинула ее. Нора решила пробыть в воде как можно дольше, пока подчистую не израсходует этот запас бодрости. Ей было ясно, что подобное утро может не повториться — и это нежное солнце, такое ласковое и мирное, и это море, столь гостеприимное, и обещание долгого дня, а дальше — ночи, которую она вновь проведет одна, и никто и ничто не нарушит ее сна.

* * *

В последние дни отпуска Джози утихомирилась, а ее рассказы стали интереснее. Нора любила свою постель в цокольном этаже, хотя душ предпочитала принимать в ванной при номере Джози. Она купалась по нескольку раз в день, радуясь, что купальник быстро высыхает на солнце. Они с Джози не скупились на шезлонги и солнечные зонты. Джози без устали обсуждала всех, кто проходил мимо. Однажды они нашли рынок, где Нора купила дешевую одежду и подарки для всей родни.

Она рассматривала здания на улицах между отелем и пляжем, гадая, кто в них живет и как, прикидывая, какой бы выбрала дом, если бы здесь жила. В эти последние дни она представляла, как идет на работу в красном пальто и с зонтиком наготове. Все это казалось ей бесконечно далеким и чуждым.

Накануне отлета она купила официантке Мерсе флакон дорогих духов в знак благодарности за свое спасение.

* * *

Домой она прибыла к ночи. Мальчики легли спать, и она постаралась не разбудить их нечаянным шумом. Фиона ушла на танцы, и Айна была одна. Норе почудилось, будто что-то стряслось, но потом, когда она быстро распаковала наверху вещи, ей показалось, что дело лишь в том, что она отвыкла от дома. Однако мысль о том, будто что-то неладно, не отступила, и Нора спустилась и спросила у Айны, не случилось ли чего, пока ее не было.

— Только то, что Конора перевели в класс В, — ответила Айна.

— Класс В? Кто перевел его в класс В?

— Брат Херлихи, его и еще двоих.

— Кого именно?

Айна назвала имена мальчиков, Нора знала обоих; они, как и Конор, числились среди лучших в классе А.

— Он объяснил почему?

— Нет, просто перевели, и все.

* * *

Утро было воскресное, и до мессы Нора поговорила с Конором. Его, похоже, больше всего беспокоило, как бы она не решила, будто он что-то натворил или с чем-то не справился.

— Он просто взял и перевел нас, — сказал Конор. — А мы никого в классе В не знаем.

На мессе Нора не смогла сосредоточиться. Когда служба закончилась, кто-то из женщин восхитился ее загаром, Нора ответила что-то невнятное и по дороге домой корила себя за это. В течение дня она набиралась все большей решимости и ранним вечером, звоня в дверь монастыря Христианских Братьев, твердо настроилась вернуть Конора в класс А. Открыл молодой послушник, и Нора спросила брата Херлихи.

— Боюсь, он занят, — ответил тот.

— Я подожду.

Он не пригласил ее в холл.

— Передайте, что пришла Нора Вебстер, вдова Мориса Вебстера, мне нужно немедленно с ним увидеться.

Послушник настороженно изучил ее, пригласил внутрь и закрыл за ней дверь.

Нора в первую очередь отметила царившую в монастыре тишину. Казалось, что в здании пусто. Она не знала, сколько здесь жило братьев, но полагала, что никак не меньше десяти-пятнадцати. У всех свои кельи, подумалось ей, они как узники, но это место почему-то казалось хуже тюрьмы: голый кафельный пол, высокие витражные окна в лестничном колодце; все надраено, строго и неприветливо; место, где слышен каждый звук и заметно каждое движение.

Появился брат Херлихи, выглядевший донельзя бодрым, он проводил ее направо в приемную.

— Итак, миссис Вебстер, чем могу быть полезен?

— Мой сын, Конор Вебстер, только что пошел в пятый класс. Я две недели отсутствовала, вернулась вчера и узнала, что его перевели в класс В.

— Вообще-то на самом деле это не класс В.

— В любом случае его перевели в другой, незнакомый ему класс.

— Да, мы кое-что меняем — чуточку уравниваем классы.

— В общем, я хочу, чтобы его вернули в класс А.

— Боюсь, что это невозможно.

— Почему же?

— Списки составлены и отправлены в департамент.

— Это не проблема. Вам ничего не стоит внести изменения.

— Миссис Вебстер, школой заведую я.

— Брат Херлихи, я не сомневаюсь, что вы заведуете ею очень хорошо. Мой муж, как вы знаете, много лет преподавал в средней школе.

— Да, его отчаянно не хватает.

— И будь он жив, вы бы не перевели Конора.

— Ах, полно вам, миссис Вебстер, решение принималось с учетом многого.

— Все это меня не интересует, брат. Меня волнует только учеба Конора.

— Боюсь, что на этом этапе уже ничего нельзя сделать.

— Брат Херлихи, я пришла не для того, чтобы просить вас вернуть Конора в класс А.

— Разве?

— Я пришла требовать этого.

— Я же сказал, что школой руковожу я.

— Надеюсь, вы услышали, что я сказала.

— Вполне, миссис Вебстер, но это невозможно.

Он двинулся вслед за ней из приемной. В холле положил ей на плечо руку:

— Как поживает ваше семейство?

— Это вас не касается, брат Херлихи.

— Ах, да бросьте, — ответил он и улыбнулся, потирая руки.

— Вы еще услышите обо мне, — пообещала Нора, когда он открыл ей дверь. — И узнаете, что я очень опасна, если меня разозлить.

Дома она нашла почтовую бумагу с конвертом и написала: “Дорогой брат Херлихи, если к следующей пятнице Конора не вернут в класс А, будьте любезны иметь в виду, что я приму меры”. Она подписалась, вернулась к монастырю, снова позвонила и вручила письмо все тому же молодому послушнику.

Вечером она записала всех, кого знала, учителей из школы Христианских Братьев — как начальных, так и средних классов. Даже вспомнила адреса некоторых, остальным отправит письма на адрес школы.

Каждому она написала одно и то же.

Как Вам, наверно, известно, моего сына Конора Вебстера, который учится в пятом классе начальной школы, безо всякого предупреждения и основания перевели из класса А в класс В. Вы также должны быть в курсе, что этого не случилось бы, если бы его отец был жив и продолжал преподавать. Ставлю Вас в известность, что я не потерплю произвола. Если к следующей пятнице Конора не вернут в класс А, то в понедельник утром я устрою пикет. Если Вы пользуетесь машиной, я встану перед ней и не пропущу ее в ворота школы. Если Вы ходите пешком, я перегорожу Вам дорогу. Пикетирование продолжится, пока Конора не вернут в класс А.

Искренне Ваша, Нора Вебстер.

Ей не хватило конвертов, Нора решила купить их по пути с работы и надписать адреса прямо в почтовом отделении. Учителей набралось четырнадцать, и она, соответственно, повторила письмо четырнадцать раз.

Проснувшись утром, Нора ощутила прилив энергии и поняла, что ничуть не против вернуться на службу. Она выбрала наряд поэлегантнее, и, пока она шла через город, ее грела мысль о лежавших в сумочке письмах. На работе она обнаружила на своем столе несколько запросов, поступивших во время ее отсутствия. Быстро разобравшись со всеми, к десяти тридцати она собрала стопку счетов, которые было нужно отметить в гроссбухе.