— И ты решила твердо?
Нора не ответила.
— Я надеялась поехать туда летом, — призналась Фиона.
— Мне казалось, ты собираешься в Англию.
— Да, в конце июня, но я заканчиваю в конце мая. И хотела провести июнь в Куше.
— Прости, — сказала Нора.
— Он ведь любил этот дом?
— Отец?
Фиона опустила голову.
Нора увела Конора искать туалет. Вернувшись, она заказала еще кофе.
— И кому ты его продаешь? — спросила Фиона.
— Джеку Лейси. Сыну Мэй Лейси, тому, что в Англии.
— Мэй Лейси к нам приходила, — вмешался Конор.
Донал толкнул его и приложил к губам палец.
— Деньги сейчас придутся очень кстати, — сказала Нора.
— Через два года мне назначат постоянный оклад, — отозвалась Фиона.
— Они нужны сейчас.
— А пенсию ты не получишь? Разве с ней не выгорело?
Нора подумала, что зря, наверно, сказала о нужде в средствах.
— И тогда машину продавать не придется, — ответила она и попыталась дать Фионе понять, что не стоит тревожить мальчиков дальнейшими разговорами о деньгах.
— Летом там было славно, — сказала Фиона.
— Знаю.
— Жалко его терять.
— Будем отдыхать в других местах.
— Я думала, что этот дом всегда будет нашим.
Они какое-то время молчали. Норе хотелось уйти, отвести мальчиков обратно на Генри-стрит.
— Когда же ты его продаешь? — подытожила Фиона.
— Как только будет готов договор.
— Айна расстроится.
Нора сдержалась и не сказала, что ей невыносимо туда возвращаться. Она не сумеет признаться в этом при мальчиках, это прозвучит излишне эмоционально и чересчур многое выдаст.
Она встала:
— Как здесь расплачиваются? Я забыла.
— Надо попросить официантку подсчитать, — напомнила Фиона.
— И сказать, сколько б-булочек съела, — добавил Донал.
Когда они вышли на Уэстморленд-стрит, Нора захотела сказать Фионе что-нибудь еще, но не смогла придумать что. Фиона с потерянным видом стояла на тротуаре. На секунду Нора испытала нетерпение и досаду. Она начинает жизнь заново, она может жить где вздумается, заниматься чем хочется. Она не обязана возвращаться в город, где каждый знает про нее все и расписал ее судьбу на годы вперед.
— Мы пройдемся по Генри-стрит до моста Полпенни[8], — объявила Нора.
— На поезд не опоздайте, — сказала Фиона.
— А ты как поедешь в колледж?
— Я собиралась сначала на Графтон-стрит.
— Не пойдешь с нами на вокзал?
— Нет, у меня кое-какие дела. В центр я сегодня уже не вырвусь.
Они взглянули друг на друга, Нора почувствовала враждебность Фионы и поспешила напомнить себе, что и дочь тоже расстроена, и ей одиноко. Она улыбнулась и сказала, что им пора, а Фиона улыбнулась в ответ — и ей, и мальчикам. Но стоило Норе зашагать прочь, как ее охватило ощущение беспомощности и раскаяние из-за того, что не утешила Фиону добрым словом — могла бы просто спросить, когда та приедет, или подчеркнуть, что дома ее всегда ждут.
На Талбот-стрит, по пути к вокзалу, Конор потратил оставшиеся деньги на лего, но не сумел решить, какого цвета выбрать кирпичики. Хотя Нора устала, она внимательно его выслушала и поделилась соображениями, пока Донал стоял в сторонке. Она улыбнулась кассирше, когда Конор передумал у самой кассы и вернулся обменять коробку на другую.
Стемнело и становилось холодно. Они устроились на разломанных пластиковых стульях в маленьком привокзальном кафе. Нора полезла в мешок за кошельком и обнаружила, что персики, которые еще несколько часов назад казались такими свежими и крепкими, превратились в месиво. Бумажный пакет открылся. Она выбросила персики в урну, так как везти их дальше не имело смысла, в поезде они бы еще больше раскисли.
Мальчики не учли, что на обратном пути будет темно, и, как только поезд устремился на юг, окна сплошь запотели. Они открыли коробку с лего, и Конор принялся играть, а Донал погрузился в чтение. Чуть погодя Конор перебрался на лавку к Норе, прижался к ней и заснул. Глянув на Донала, она отметила, до чего странно взрослым он выглядит, когда переворачивает страницы.
— Мы п-пойдем завтра в школу? — спросил он.
— Да надо, по-моему, — ответила она.
Он кивнул и снова уткнулся в книгу.
— А к-когда п-приедет Фиона?
Она знала, что ее слова, обращенные к Фионе в кафе, застрянут в его памяти и будут медленно крутиться там. Можно ли что-то сделать, чтобы он поменьше думал и переживал?
— Сам знаешь, что Фионе понравится дом на колесах.
— Что-то не п-похоже, — возразил он.
— Донал, нам надо учиться жить заново, — сказала Нора.
Он обдумал ее слова, будто то было сложное домашнее задание. А затем пожал плечами и вернулся к чтению.
Снимая пальто в чересчур натопленном вагоне, Нора осторожно подвинула Конора. Он на миг проснулся, но даже не разомкнул век. Она велела себе не забыть разузнать о домах-фургонах в Карракло.
Мысленно она снова перенеслась в Куш и попыталась вспомнить летний день: дети сдергивают с вешалки одежду и полотенца, стремглав несутся на пляж; она и Морис в сумерках идут по тропинкам домой, отгоняя роящихся мошек, на подходе к дому слышат, как дети в комнате играют в карты. Все кануло в прошлое и не вернется. Дом опустел. Она представила жалкие в темноте комнатушки. Неприветливые. Вообразила стук дождя по оцинкованной крыше, дребезжание дверей и окон на ветру, голые каркасы кроватей, снующих в щелях насекомых, беспощадное море.
Поезд приближался к Эннискорти, а ей казалось, что дом в Куше засасывает всепроникающее запустение.
Проснулся Конор, огляделся и сонно ей улыбнулся. Потянулся и приник к ней.
— Мы почти приехали? — спросил он.
— Уже скоро, — ответила она.
— А где мы поставим в Карракло фургон — возле Уиннинг-Пост[9] или на холме?
— Конечно, возле Уиннинг-Пост.
Она поняла, что поспешила с ответом. Донал и Конор серьезно отнеслись к ее словам. Конор глянул на Донала, выясняя его реакцию.
— Это т-точно? — спросил Донал.
Поезд замедлил ход, и ей впервые за день удалось рассмеяться.
— Точно? Разумеется, точно.
Поезд дернулся и остановился, они быстро собрали вещи. У выхода из вагона им встретился билетный контролер.
— Спроси его о т-туалетах, — шепнул, толкнув ее, Донал.
— Я скажу ему, что это ты интересуешься.
— Может быть, этот чудик поедет с нами дальше, в Росслар? — осведомился контролер.
— О нет, ему завтра в школу, — ответила Нора.
— Я не чудик, — огрызнулся Донал.
Контролер рассмеялся.
Выехав с привокзальной площади, она кое-что вспомнила и почти тут же поняла, что делится этим с мальчиками.
— Мы только поженились, и дело было, наверно, во время отпуска, летом; однажды утром мы приехали на вокзал, а поезд ушел, опоздали всего на секунду. Господи, как мы расстроились! Но в тот день дежурил не начальник станции, а молодой парень, который учился у вашего папы, — он-то и посоветовал нам сесть в машину, доехать до Фернса, а там он поезд задержит. Туда было всего шесть или семь миль, и вот так мы успели и добрались до Дублина.
— А к-кто вел м-машину — ты или он? — спросил Донал.
— Вел папа.
— Ну и гнал же, наверно, — заметил Конор.
— Он в-водил лучше, чем ты? — снова Донал.
Она улыбнулась:
— Он был хорошим водителем. Ты помнишь?
— Я п-помню, как он однажды п-переехал крысу.
На пустынных улицах других машин не было. Мальчики оживились, они были расположены поговорить, засыпать ее вопросами. Нора подумала, что дома разведет огонь и их быстро сморит после долгого дня.
— Но п-почему вы на машине не поехали с-сразу в Дублин, зачем вам понадобился п-поезд? — удивился Донал.
— Не знаю, Донал, — призналась она. — Надо подумать.
— А мы сможем как-нибудь поехать в Дублин на машине? — спросил Конор. — Будем останавливаться, где захотим.
— Конечно, сможем. — Она уже свернула к дому.
— Здорово было бы, — сказал он.
Дома она быстро разожгла камин, мальчики надели пижамы и приготовились лечь спать. Оба притихли, и она знала, что заснут они мигом, как только погасят свет. Интересно, приходил ли сегодня кто-нибудь? Нора представила, как некто приближается в темноте к дому, стучит в дверь, и ждет ответа, и стоит, и мается, а после уходит.
Она налила себе чаю и села перед камином в кресло. Включила радио, но передавали спортивные новости, и она его выключила. Поднявшись к мальчикам, убедилась, что они крепко спят, и какое-то время постояла, глядя на них, потом вышла и притворила дверь. Внизу решила посмотреть телевизор — вдруг попадется что-нибудь интересное. Подошла, включила и стала ждать картинки. Чем заполнить вечерние часы? Она бы все отдала, только бы снова очутиться в поезде, вернуться на улицы Дублина. Когда телевизор ожил, выяснилось, что идет американское комедийное шоу. Она немного посмотрела, но закадровый смех раздражал, и она выключила телевизор. Дом погрузился в тишину, только поленья потрескивали в камине.
Она подумала о купленной в Дублине книге и не смогла вспомнить, с чего вдруг ее выбрала. Вышла в кухню и поискала в сумке. Открыла книгу, но почти сразу отложила в сторону. Смежила веки. В дальнейшем, когда мальчики заснут, она станет посвящать эти часы себе. Найдет, чем их занять. За тихие зимние вечера она придумает, как жить дальше.
Глава вторая
Тетушка Джози без предупреждения явилась в последнюю субботу января. Нора развела в дальней комнате огонь, мальчики там увлеченно смотрели телевизор, а она мыла в кухне посуду. Услышав стук, Нора подумала, что надо бы снять фартук и глянуть в зеркало, а уж потом открывать, но вместо этого небрежно вытерла о фартук руки и быстро пересекла небольшую прихожую. Припав к заиндевевшему снаружи глазку, она заранее знала, что это Джози; в тетушке, стоявшей на крыльце, даже сквозь дерево и стекло двери угадывались и твердость, и неотвратимость, и нетерпение.