— Ты потрясающе выглядишь, — прошептал Фарго. — Слишком хороша для гильотины.
— Не забывай о том, что король первым потерял голову.
— А я и так уже потерял ее, — с улыбкой отозвался Фарго.
— В чем дело, Норби? — спросил Джефф. Норби внезапно выпустил из-под шляпы свой сенсорный провод.
— Не знаю, — ответил робот. — Они извлекли из сейфа фальшивое ожерелье, и я впервые ощутил его присутствие. Оно какое-то странное.
— Тишина на площадке! — крикнула режиссерша и вытолкнула Джеффа на сцену.
Занавес поднялся. Джефф уставился прямо перед собой, стараясь не думать о камерах головидения и блестящей аудитории, собравшейся в зале. Музыкальный синтезатор выдавал какую-то какофонию — предположительно, французскую музыку XVIII века. Затем протрубили рога. Джефф распахнул боковую дверь, с низким поклоном пропуская Фарго. Тот продвигался осторожными шажками, стараясь удерживать свой тяжелый парик в равновесии.
— Ах, мой верный Жак, — произнес Фарго на старофранцузском языке. — Королева может появиться в любой момент. Она не знает, какой подарок я припас для нее!
Он протянул небольшой футляр, обитый пурпурным бархатом. Своим острым слухом Джефф почти различал тихий шепот синхронного перевода в микрофонах, наушников на головах зрителей.
Уголком глаза он заметил куполообразную шляпу Норби, выглянувшую из-за занавеса сбоку от сцены. Норби помахал рукой, привлекая его внимание. Потом кто-то, по-видимому, отпихнул робота назад.
В следующее мгновение в открытую дверь вошла Олбани, и Джефф снова низко поклонился. Он пропустил начало диалога между королем и королевой, поскольку Норби пытался обратиться к нему через фальшивую стену, прикрывавшую заднюю часть сцены.
— Джефф, — послышался голос робота. — Там что-то нехорошее… что-то опасное…
— Заткнись! — хрипло прошептала режиссерша откуда-то сбоку.
— Разреши мне надеть на тебя ожерелье, любимая, — обратившись к Олбани, Фарго открыл футляр и показал публике ее содержимое. — Твоя красота затмевает даже блеск бриллиантов!
— Но мы не можем себе этого позволить, — запротестовала Мария-Антуанетта, заложив руки за спину и не прикасаясь к ожерелью, дабы не поддаться минутной слабости. — То есть Франция не может этого позволить. Мы почти довели себя до банкротства, помогая американцам в их войне с Великобританией.
— Мои министры утверждают, что дело того стоило. Взгляни, разве не прекрасное ожерелье?
— Оно великолепно, но я его не хочу.
— Ты возражаешь потому, что ожерелье было сделано для моего деда, который хотел подарить его Дю Берри?
Королева горделиво вздернула подбородок.
— Я не питаю любви к Дю Берри, но ожерелье никогда не прикасалось к ней. Нет, мною движет забота о Франции. Отошли ожерелье обратно Бемеру и Боссанжу. Может быть, кто-нибудь другой заплатит за него полтора миллиона ливров.
— Но я должен увидеть его на тебе хотя бы один раз! — возразил король.
У Джеффа свербело в носу, но он не мог почесаться. Ему казалось, что Норби за сценой все еще пытается о чем-то предупредить его.
— Ну хорошо, — согласилась Мария-Антуанетта. — Но только один раз.
Она вышла на самый освещенный участок сцены. Фарго вынул ожерелье и передал футляр Джеффу, поставившему его на туалетный столик.
Придерживая тяжелое ожерелье за гладкие, скользкие ленты, Фарго приблизился к королеве. Но, разумеется, ленты выскользнули из его пальцев, и ожерелье упало на пол.
— Это знак свыше! — вздохнул Фарго, импровизируя в своей роли монарха. Он сделал небрежный жест, словно убеждая зрителей не обращать внимания на такие пустяки, и наклонился за ожерельем, забыв о том, что короли так не поступают.
Раздался громкий треск, и Фарго неожиданно побледнел. Джефф не мог понять, почему его двадцатичетырехлетний брат выглядит таким расстроенным, но в следующую секунду он увидел, что зад сатиновых панталон Фарго аккуратно треснул по шву.
Несколько мгновений Фарго стоял в нерешительности с ожерельем в руках. Предполагалось, что он завяжет ленты на шее Олбани, когда она будет стоять лицом к зрителям, но это означало, что ему придется показать свой тыл, а этого ему как раз и не хотелось.
— Нет, Жак, — наконец произнес он. — Завяжи-ка ты сам это ожерелье, а то у меня сегодня все из рук валится.
Из-за сцены донесся тихий, мучительный стон куратора исторического отдела. Фарго совершил неслыханную ошибку, ибо ни один мужчина, кроме короля, не имел права прикасаться к королеве в интимных местах.
Не обращая внимания, Джефф взял ожерелье у старшего брата. Когда их руки соприкоснулись, он услышал в своем сознании телепатическое сообщение Фарго:
«Джефф, ты должен завязать эту проклятую штуку, потому что у меня лопнули панталоны».
«Я знаю, Ваше Величество».
«Не остри и завяжи как следует».
Джефф с почтением приблизился к королеве, вполне уверенный в том, что она слышала треск рвущейся ткани и поняла, что произошло. Он уже привык полагаться на сообразительность Олбани Джонс.
Но дело оказалось не таким уж простым. Джефф положил ожерелье на грудь Олбани и попытался завязать ленты у нее на шее, но они не завязывались. Какие бы узлы он ни пробовал, ленты расползались в стороны, как только он отпускал их. Фарго подошел с другой стороны и попытался помочь, хотя и без особого успеха.
Пока Джефф продолжал возиться с лентами, Олбани, смотревшая через его плечо на аудиторию, сымпровизировала жалобный монолог на французском, в котором то и дело упоминались непомерные расходы короны, а также предметы обстановки, которые ей хотелось бы приобрести для своего маленького дворца в Трианоне.
В отчаянии Джефф заметил, что задние кисти ожерелья казались длиннее и крепче передних. Каждая заканчивалась большим бриллиантом с колоколообразной подвеской из пяти коротких сережек. Все вместе это производило безвкусное впечатление, и Джефф мысленно согласился с Норби, считавшим ожерелье уродливым.
Он слышал смешки, доносившиеся из зала. Пауза слишком затянулась. Глубоко вздохнув, Джефф взял задние кисти ожерелья и захлестнул их петлей друг на друге. Первый узел был недостаточно крепким, чтобы удержать ожерелье, зато второй…
— Джефф! — голос Норби был ясно различим. — Подожди!
Но зрители начали смеяться, а Фарго и Олбани уже выбились из сил. Джефф не мог ждать. Он захлестнул вторую петлю и затянул узел. Фарго помогал ему. Принимая во внимание бриллианты на конце каждой кисти, новый узел просто должен был удержаться.
— Джефф! — завопил Норби. — Не делай этого!
Глава 2Бросок в историю
Сначала Джефф осознал, что он больше не находится на сцене в музее Метрополитен. На полу сцены не было восточного ковра, однако сейчас он упирался носом именно в такой ковер. Повернув голову, он увидел высокое стрельчатое окно, а за ним — силуэты крыш на бледном фоне утреннего неба.
Поднявшись на ноги, он понял, что находится в небольшой комнате, освещенной лишь рассветными сумерками, да слабым огоньком масляной лампы, стоявшей на массивном деревянном столе.
— Ой! — произнес Фарго. — Кажется, я в кого-то врезался.
— Где мы? — спросила Олбани. — И кто это?
Рядом с Фарго лежал коротышка в коричневом костюме, сжимавший в левой руке копию ожерелья королевы. Другое ожерелье, значительно более красивое и блестящее, судя по всему, выпало из его правой руки. Олбани взяла второе ожерелье.
— Эти камушки похожи на настоящие бриллианты, — заметила она, поднявшись на ноги одним тренированным движением. — Неужели мы нашли настоящее ожерелье королевы?
Ожерелье свисало с ее руки, переливаясь и сверкая даже при тусклом освещении. Джефф посмотрел на газету, лежавшую на столе. Она была на французском языке, но, несмотря на архаичный шрифт и допотопное оформление, бумага выглядела новенькой.
— Думаю, мы каким-то образом переместились во времени, — сказал он. — Если это настоящая газета, то мы находимся во Франции XVIII века, возможно, в Париже. В сущности, если газета вчерашняя, то сегодня утро 1 февраля 1785 года — того самого дня, когда ожерелье было передано кардиналу Рогану. Его заставили поверить, будто королева хочет, чтобы он купил ожерелье для нее.
— В таком случае, это Боссанж, — сказал Фарго, с трудом выпрямившись. Через прореху в его сатиновых панталонах виднелось нижнее белье. — Или Бемер. Надеюсь, он просто потерял сознание. А где твой несчастный робот, Джефф? Поскольку он может путешествовать во времени, то думаю, все это произошло не без его участия.
— Мне очень жаль, Фарго, но Норби здесь нет. Иначе он бы обязательно грохнулся на меня сверху.
— Он должен быть здесь! Как мы могли переместиться во времени без его помощи? И почему сюда? И почему именно сейчас? Предупреждаю тебя: когда я в следующий раз поймаю твоего маленького монстра, я вытряхну из него внутренности и набью бочонок нафталиновыми шариками.
— Но Фарго, когда мы исчезли со сцены, Норби там не было, — возразила Олбани. — Он не мог перебросить нас в прошлое, не находясь в физическом контакте с нами, не так ли?
— На самом деле он пытался предупредить меня, — сказал Джефф. — Он не хотел, чтобы я завязывал задние кисти ожерелья. Возможно ли, что мы имеем дело с чем-то большим, чем обычная копия старых драгоценностей? Мы втроем стояли вместе, соприкасаясь друг с другом. Я допускаю, что копия ожерелья является устройством для путешествий во времени, изобретенным кем-то с непонятной целью.
Фарго оперся на стол и пощелкал по кружевным отворотам своих перчаток.
— С таким же успехом ты мог бы предположить и волшебство. Это было бы веселее.
— Ученые говорят, что мы часто называем волшебством непонятные вещи, — язвительно заметил Джефф. — Олбани, наверное, будет лучше, если ты снимешь ожерелье.
— Но если оно перенесло нас сюда, то нам нужно покрепче держаться за него, — возразила Олбани. — Как мы попадем домой без прибора для путешествий во времени? Слушайте, вот будет здорово, если мы вернемся домой с