Известие о совместной вылазке заметно взбодрило экипаж, он же (пусть и в странной неестественной интерпретации) семья. А в семье, несмотря на неурядицы, порознь бывает скучно. А тут такой повод и в выходной не расставаться. Да ещё и с привалом, на который Лёня вон полтуши маринует!
На сбор в субботу доктор пришёл в самом его конце – можно было бы написать последним, но про докторов так выражаться не принято.
– Владимир, ты что, в туфлях? – уставился на Вовины штиблеты командир.
– Ну а в чём мне, в лаптях ходить? Я же врач, офицер и военный моряк.
– А я? – и командир показал взглядом на свои резиновые сапоги (щёгольские, в пол-лодыжки, но тем не менее резиновые).
– А вы как хотите, мне дела мало до этого.
– Ты бы галстук ещё нацепил, клоун.
– Вот как у вас зубы заболят, так мы и посмотрим, каков я клоун.
– Не пугай, ты же клятву Гиппократа давал, я знаю!
– Какую клятву? Какого Гиппократа? Да вы ту клятву видели? А? Темнота. И вообще, я клятву советского врача давал, но она тоже секретна и никто из вас, мелких людишек, правду про то, что в той клятве, не узнает!
– Зам! Дай ему магнитофон нести! Пусть от него лучше музыка льётся! Ну что, все готовы? Старпом – веди!
В принципе, если бы нужны были просто грибы, то идти куда-то не было необходимости – росли они чуть не между домов. Но, во-первых, грибы были просто поводом, а во-вторых, старпом пригрозил показать такое местечко, что все мы рты поразеваем от того сколько «ТАМ» грибов. И палец поднял вверх, а вот его собака (опытный, хоть и не по своей воле, компаньон старпома в шатаниях по сопкам), наоборот – обречённо повесила уши.
Шли весело. Собирать грибы по дороге старпом запрещал, – там всё равно высыпать придётся и даров природы будет жалко, а тут, возле посёлка, хоть слабые (женщины и дети) соберут, а нам потерпеть немного надо и уж потом…
– Слушай, – догнал доктора с «вот кэн ай ду» из магнитофона комсомолец, – а чего это я удочку несу, не подскажешь? Для тебя взял – ты и неси!
И сунул доктору удочку. Бэушный старпом, заметив это, вручил доктору ружьё в чехле, потому, как брал он его тоже не для себя, а по приказу командира, для доктора.
От магнитофона, удочки и ружья доктор стал совсем пасмурным. А ещё туфли, как назло, оказались и вправду не очень пригодными для топанья в них по сопкам: приходилось не идти, как всем, а, как офицеру и военному моряку, прыгать с камня на камень и с кочки на кочку. При этом ружьё больно стукало поясницу, а удочка всё норовила отхлестать по голове, и один только магнитофон мирно висел на груди и пел. Доктор сопел, терпел и ни с кем не разговаривал – даже на шутки в свой адрес не огрызался.
– Как вы потом все у меня прощения будете вымаливать, ума не приложу? – только и буркнул один раз за всю дорогу.
На место пришли к обеду: место и вправду было прелестным – с широким весёленьким ручьём, водопадами и уютной долиной между огромными, почти горами, сопками.
– Ну? – радовался старпом, – Что я вам говорил? А? Красота же, да? Да? Скажите?
Красота-то красотой, но грибов не было совсем. Особенно не расстроившись, побродив, для приличия, с полчаса по окрестностям, решили начать сбор грибов с привала, для чего силами БЧ-5 развели костёр, нашампурили мясо и стали резать салаты. Снарядили три поисковые партии и выслали их искать грибы подальше, времени на это положили два часа. Звали доктора и стол готовить и грибы искать, но не барское это дело, сказал доктор, руки свои замарывать в сырой еде или ноги утомлять. Хлопнув стакан, для успокоения нервной системы, расшатанной нами, долбоёбами, он ушёл к ручью рыбачить.
Вернулся минут через двадцать и приказал подать ему редиску. Хлопнул ещё стакан.
– Ну что, – поинтересовался зам, – не клюёт?
– Кто не клюёт?
– Ну рыба, кто.
– А как она может клевать, если у неё нет клюва? А? – и доктор захрустел редиской.
– А как ты ловил? – уточнил комсомолец.
– Ну как. Крючок закинул и ждал сидел.
– Это же спиннинг, Вова! Надо бросать и наматывать, бросать и наматывать!
– Нечего делать мне. Я и на работе достаточно устаю, чтоб ещё и на рыбалке уставать, а наматывать мне жена не разрешает.
– Может, подстрелишь нам кого?
– А кого?
– Ну на мясо.
– А вы какого хотите? Нежного и мягкого или красного и жилистого? Кого мне вам подстрелить? Трюмного Андрея, например, или штурманского Славика?
– Так, забрать у него ружьё! – приказал командир, – И, Вова, почему ты пьёшь, когда все терпят?
– Очевидно потому, что именно я терпеть уже не могу! У вас-то в компании я, а у меня – наоборот. Вы.
И запил редиску ещё половиной стакана.
– А настойку ты почему мою хлещешь? – зам думал, что для того, чтобы шило превратилось в благородный напиток, в него достаточно положить лимон и назвать «настойкой».
– А в походе всё общее. Я там, кстати, у вас сёмужку в сумке видал, будьте так любезны!
– Ты бы вот, пока суть да дело, лекцию нам какую прочитал, – прижал свою сумку к груди зам, – о пользе там чего-нибудь или наоборот, о вреде, например, алкоголизма.
– А алкоголизм вреден? – удивился доктор.
– Ну так ты нам и скажи.
– В алкоголизме, ребята, главное не пить больше своего доктора, вот что я вам скажу.
И снова налил себе.
– А если, например, доктор не пьющий?
– Чур меня, чур! – осенил себя доктор стаканом не расплескав ни капли. – Если доктор не пьёт, то следует задуматься, а доктор ли он вообще! Горькая редиска у вас какая-то.
– О! Наливают уже! – вернулся от костра минёр, который за грибами идти поленился и прятался среди механиков.
– Нет, Владик, не наливают ещё, это доктор вразнос ушёл, – вздохнул командир. – Опять.
И не сказать, что доктор был пьяницей, нет, но разносы у него случались, да. Ну не можешь же ты всё время ходить хмурым? Какая нервная система способна это выдержать, чтоб вот всё время и не улыбаться, не смеяться над, пусть избитыми, но в тему шутками за офицерским столом и над своим тяжёлым, но чрезвычайно почётном положением? Понятно же, что если ты всё время хмур, то периодически тебе придётся сбрасывать аварийную защиту – иначе хана.
Допив настойку зама, доктор нашёл у кого-то коньяк и принялся сокрушаться, что жизнь проходит и вот ему уже почти тридцатник, а он ещё ни разу не ехал в закат на мотоцикле, ни разу не скакал на лошади вдоль приливных волн и не кружил себе голову отсутствием кислорода в горах. Только вот с принцессой ему и повезло… Хотя, что значит повезло – это самого его заслуга, понятно же: сам искал, сам ухаживал, а теперь сам и терпит. Ну и ладно, с нами тоже, хотя не то, чтобы прямо повезло, но ведь могло бы и хуже быть, намного хуже. И хотя бы поэтому можно считать, что пусть уж – повезло.
К концу коньяка вернулись поисковые группы и с удовольствием расселись вокруг доктора послушать. Уже щекотало ноздри запахом жареного мяса и все потихоньку хрустели огурцами и брызгались помидорами.
– Ну что вы уставились, налейте, а то в горле пересохло – приказал обществу доктор.
Командир махнул рукой – мол, чего уж теперь! И все налили по первой себе и примерно шестнадцатую доктору.
– Ну, за природу! – рявкнул тост старпом.
– И за грибы, – добавил командир.
– Ой, да что начинается, – наберём на обратном пути!
– Э, – заорали от костра механики, – а нас позвать!
– Вам нельзя, – крикнул им в ответ старпом, – вы на работе ещё!
– Ну ладно, – пожали плечами механики и втихаря налили себе по пятой из припасённого с собой.
Остальное общество заботливо сложило под док-торову спину вещи потому, как сидеть ровно он уже не мог, а спины его было жалко. «Что мозг! – бывало, говорил сам доктор. – Штука полезная, но и источник многих печалей. А не будь его, так и горя бы не было.
А вот спина! Спина, братцы, дело особенное и, наравне с суставами беречь следует, в первую очередь именно её!». Вот и берегли.
– Ребята! – бухтел, как раненый буксир, доктор. – Ребята, какие же вы молодцы, а! Я же люблю вас, несмотря на то, что некоторых даже ненавижу… ну вот как я без вас, когда придёт пора, а? А вы без меня? Как? Небось нового себе доктора найдёте, молодого, да доброго, а не то, что я? Да? Признавайтесь же! Признавайтесь немедленно!
И все его утешали, что вот ну как ты можешь про нас такое говорить, Вова? Будем, конечно, без тебя страдать, как чибисы без степи, а нового возьмём только из необходимости, но вот именно тебя-то в сердцах своих поселим навечно. Вот те крест.
– Ай, да врёте вы всё, успокаиваете! Рожи-то, рожи ваши правду говорят. Минёр, покажи рожу коллективу! Вот, видите – какое там в сердце, кроме карьерного роста, может быть? Высокое что-нибудь? Доктор? Да какое там! Вот не буду переводиться в Питер… ну его… жена не поймёт, но привыкнет, а я с вами тут… прикипел уже… только строго за дело возьмусь… от души, а то приняли моду тут… распустил я вас от любви!
– Доктор, а ничего, что я тут стою? – уточнил командир.
– Ничо, тащ командир, стойте! Прививки у меня все… медкомиссии… флюэра… флю… как там… флюорографии и эти… анализы! Анализы, ребята! Да что анализы! Посев! Всё, как положено! Плесните, ну-ка, а то сами вон пьёте, а доктор пустым стаканом у вас машет – стыдобища!
Плеснули ещё. Видели, что доктор засыпает, стояли и слушали, поддакивали, улыбались и ждали, несмотря на то, что мясо стыло: доктору подсовывали, чтоб закусил, а сами ждали – не в первый же раз.
– Я знаю, меня ты не ждёшь, – прожевал губами доктор, – и писем моих не читаешь!
И уснул.
– А с кем это он сейчас, интересно? – спросил зам.
– Это он пел, – удивился такой непрозорливости зама командир.
– Ну… он же говорил?
– А, тем не менее, – пел. Давайте поляну в сторону отнесём – пусть спит.
Уложили доктора на мох, под голову подушку соорудили, плащиком прикрыли, а пикник перенесли подальше, чтоб криками человеку спать не мешать.
Потом, сытые и довольные сидели кто где, кучками и поодиночке, лениво хлопали комаров и ждали, пока доктор проснётся – вместе пришли, вместе и уходить положено. Разговаривать было лень и просто любовались: на красные сопки, на синее небо, на блестящие чёрные и серые камни, так изобильно торчавшие отовсюду, что хотелось спросить у того, кто всё тут так устраивал: «мха тебе не хватило, что ли?» и на весёлый ручей, на редких птиц и насекомых, на воздух, на горизонт – и слушали тишину, которая здесь не совсем и тишина, а лишь приятное отсутствие лишних звуков – слушали как молчат сопки, молчит воздух, молчит трава и даже ручей почти молчит, озорно стрекоча только где-то вдали.