– Ограбление?
Полицейский озирался и водил носом. Квартира небольшая двухкомнатная, но просторная и комфортная благодаря перепланировке и дорогому ремонту. В разговор вступил оперативник из отдела Шапошникова, который шарил по полкам шкафов и перебирал документы.
– Соседка говорит, что ничего не пропало. Мужчина жил один, его жена попала в автокатастрофу и погибла около пяти месяцев назад. Детьми семья себя не обременила.
– Кем он работал? – Сергей Николаевич наклонился и посмотрел на руки убитого. – Факт не на заводе. Руки интеллигента, кажется, даже маникюр делал. Рост невысокий примерно метр семьдесят семь, размер ноги сорок два.
– Соседка сказала, что он преподаватель экономики в Индустриальном колледже.
– Сейчас каникулы понятно, почему на работе тревогу не подняли, и искать его не начали. К нему кто-нибудь приходил? Он выпивал?
Полицейский сместился на кухню, заглянул в холодильник, посмотрел по шкафам и сам себе ответил:
– Похоже, алкоголем не баловался, сигарет тоже нигде не видно. Но бутылка дорогого вина и шоколад, – Шапошников повернулся и крикнул. – Петрищев шагай на поквартирный обход. Тщательно опроси соседей и про женщину разузнай, скорее всего, он имел зазнобу. Ещё поговори с коллегами по работе. Найди приятелей, товарищей, друзей, с кем выпивал, может, болел за футбольную команду. Пригласи в управление, я сам с ними поговорю.
Лысый судмедэксперт снял перчатки и, обращаясь к Шапошникову, сказал:
– Здесь я закончил. Об остальном расскажу завтра. Заходи ближе к обеду.
Санитары перевернули тело лицом вверх, перенесли на носилки и направились к выходу. Шапошников глянул краем глаза на покойного и воскликнул:
– Опаньки! Ну-ка постойте.
Полицейский достал из внутреннего кармана летней куртки вчетверо сложенный листок. Несколько секунд он разглядывал то лицо покойника, то картинку, изображённую на белом альбомном листе. До этого времени Иса стоял в стороне и помалкивал. Он знал, что хуже некуда, когда какой-нибудь ротозей мешает работать профессионалам. Но тут адвокат понял, что полицейский обращается именно к нему.
– Дмитрий Петрович Самойлов сорока лет от роду, при жизни имел любовницу Свешникову Элеонору. Женщине сорок шесть лет от роду и скончалась она около месяца тому назад в городе Афины.
Все повернули к нему головы. Повисла недолгая пауза.
– Вот тебе раз! Похоже, что эти дела связаны! – Иса заглянул в глаза Шапошникову. – Таких совпадений просто не может быть!
А полицейский продолжал, обращаясь уже к лысому эксперту:
– У тебя в морге тело этой женщины, и пока родственники его не забрали на захоронение, осмотри здесь всё на предмет её присутствия в квартире. Если давно не убирали, то могут сохраниться отпечатки пальцев, волосы, любая мелочь может пригодиться. Когда она ушла от мужа, то могла переехать жить к любовнику.
***
Срфья хотела проводить с ним гораздо больше времени, а не те пару часов в неделю, которые удавалось выкроить для интимных встреч. Когда он собирался уходить, женщина цеплялась за одежду, выпрашивая каждую минуту. И при каждом телефонном разговоре, она молила о новой встрече. Это была не любовь, а какая-то мучительная наркотическая зависимость. Он прекрасно это знал. Чтобы любовница не перестала быть ручной и не сняла с себя поводок, два раза в неделю мужчина вырывал из плотного графика время для любовных встреч. Ни о какой любви, по большому счёту, не шло и речи, только желание заниматься сексом и ему даже нравилось, что женщина так преданно и раболепно волочится за ним. А Софья так долго жила одна и почти потеряла веру в свою женскую привлекательность, что когда он обратил на неё внимание и затащил в койку, она всю свою накопленную нежность и желание вывалила на него. Сначала их связывал секс, а вскоре он понял, что может использовать Софью в решении своих деловых задач. И вот сейчас женщина потягивалась на ещё влажных простынях и размышляла о том, во что же она ввязалась. В какие-то минуты становилось страшно, хотелось зарыться, спрятаться и не думать ни о чём. Она понимала, что полиция очень скоро доберётся и до них с Василием. Мысленно Софочка готовилась к сложному разговору, лишь бы этот идиот скотник не сболтнул лишнего, иначе разговор плавно превратится в допрос. И в то же время Софья понимала, что ничего не появляется просто так. В этой жизни надо барахтаться, чтобы всплыть наверх, не важно, какими путями и какой ценой. Она никому не позволит стоять на своём пути. Женщина со злостью вспоминала, как Свешников устроил ей разнос в присутствии этой старой клячи. Ну, она ей ещё устроит, только не стоит торопиться, надо спокойно оценить влияние деревенщины на хозяина дома. Как-то Софья заметила, что женщина поменялась в лице после одного телефонного разговора. Потом подслушала, как Изольда почти кричала в трубку:
– Что вам нужно?! Оставьте меня в покое! И не звоните сюда больше!
«Странно, – подумала тогда Софья. – Кому могла понадобиться эта старая калоша? У неё нет ни денег, ни богатых родственников. Надо избавиться от неё. Лишние глаза в доме мне не нужны».
Прежде надо присмотреться к кухарке Изольде. По всему видно, что последнее время домработница нервничает, роняет посуду, пересаливает суп, не слышит, о чём её спрашивают. А когда звонит телефон, то она вздрагивает от неожиданности, её руки дрожат и часто домработница просит Василия ответить. Хотя в последние дни на нервах все! Телефон в доме разрывается, всех интересуют подробности смерти Элеоноры, знакомые, друзья, партнёры Свешникова выражают соболезнования и спрашивают, когда произойдёт прощание и захоронение. На телефоне сидела Софья и всем озвучивала заготовленный текст, мол, прощание пройдёт в зале траурных торжеств по такому то адресу и в такое то время. По завещанию покойной, тело будет кремировано. А поминальный обед состоится в ресторане «Гавана» на втором этаже. Софья находилась в доме Свешникова около четырёх месяцев и даже не подозревала, что у этой семьи столько друзей и знакомых. Телефон не смолкал, звонили из газет и телевидения. Многих интересовали подробности и причины смерти. Свешников строго настрого наказал всем домашним, чтобы ни одна пылинка не вылетела изо рта с подробностями о смерти жены. В этой суете мысли об Изольде отошли на второй план, но только на время. Похороны прошли тихо. Людей пришло много, скорбящие оставляли венки, цветы и удалялись. Гроб не открывали, и пощекотать нервы жутким зрелищем не особенно удавалось. Народ кучковался на улице и делился скудной информацией о скоропостижной смерти меховой королевы. Буквально за несколько минут до окончания церемонии в гулкий зал вошёл сын покойной. Высокий, красивый юноша прибыл из Англии только что. Он подошёл к отцу, они перекинулись несколькими словами и снова замолкли, склонив голову. Никто не рыдал, не причитал, а как иначе, в благопристойной семье негоже на людях оголять эмоции. И лишь где-то в углу тихо всхлипывала преданная домработница Изольда. Софья следила за всем происходящим, чтобы потом рассказать хозяину. Она заметила, что домработница направилась к выходу, и это ей показалось странным.
Изольда лихорадочно соображала, спешно шагая к выходу из траурного зала. Июль распекал жарой, но с утра стояла прохлада, солнце не утомляло своим вниманием и укуталось в облака. Небо потемнело. Собирался дождь. На улице домработница вздохнула полной грудью и направилась к стоянке такси. Сидя в машине, она нервно теребила мокрый носовой платок. Женщина понимала, что собирается совершить, но она оправдывала себя тем, что должна сделать это. Изольда считала себя плохой матерью, но теперь она не могла позволить кому-то разрушить с таким трудом налаженный мир. Сейчас наступило самое подходящее время для свершения задуманного – все поедут на поминки, никого не будет в доме минимум два часа. Изольда не включала свет в прихожей, а напрямую отправилась в кабинет Свешникова. Женщина трясущимися руками лихорадочно открывала ящики стола и просматривала бумаги. Она знала точно, что искать – получила чёткие инструкции. Потом домработница сосредоточила внимание на полках шкафа. Пот катился градом то ли от духоты перед дождём, то ли от волнения и страха. Женщина отдавала себе отчёт в том, что совершает постыдное и гадкое дело, но другого выхода она не видела, надо идти до конца! Один ящик стола оказался заперт на ключ, но где и что взять домработница прекрасно знала, недаром столько лет почти ежедневно убирала этот дом. В ящике необходимых бумаг тоже не оказалось. Изольда села в кресло хозяина и задумалась. Нужные документы могут находиться только в сейфе, а с ним придётся повозиться. И всё же через несколько минут, тяжёлая металлическая дверца поддалась. Сезам открылся! Изольда увидела пачки денег в банковских упаковках, а на нижней полке лежали документы. Она облегчённо вздохнула и протянула руки, чтобы взять то, что она так долго искала. И вдруг дверь открылась и в кабинет вошла Софья. Она как будто знала, что увидит и, казалось, не удивилась, а только спокойно сделала несколько снимков на камеру телефона, запечатлив несчастную, мокрую от пота домработницу.
– Привет милая. Я собственно ожидала чего-то подобного, но ты переплюнула мои ожидания. А ты, оказывается воровка!
***
Иса сидел у Шапошникова в кабинете уже третий час. В комнате висел тяжёлый табачный смог, и от кофе уже подташнивало, но адвокат готов был сидеть до тех пор, пока ему не укажут на дверь, дело закручивалось и становилось всё запутаннее и интересней. Он отдавал себе отчёт в том, что для школьного друга и заказчика Константина результатов он не имеет. Женщина мертва, деньги пропали, и забрать товар назад он не сможет! На каком основании? И всё же Иса гордился в душе, что в среде оперативников он оказался хоть чем-то полезен. Сегодня утром грек привёз записную книжку, которая, по словам домработницы, завалилась за тумбочку и хозяйка не забрала её, когда уезжала из дома со своими вещами. Шапошников просматривал цифры, адреса, телефоны, делал какие-то пометки в своих записях. Уже к вечеру в кабинет вошли двое полицейских из отдела. Иса даже не старался запомнить эти трудные, русские имена. Он определял их по цвету – один русый, другой чёрный и смуглый, как грек. Все расселись возле стола и каждый рассказывал, кто, что нарыл за сегодняшний день. Начал русый по фамилии Петр