– Ну, хорошо, – глядя на трясущего головой Серёгу и мысленно с ним соглашаясь, продолжил разговор Иса. – А как вы удостоверились, что Свешникова приобрела товар?
– А она мне факсом прислала перечень и ценник каждой шубки.
– Когда пришёл факс?
– Он у меня с собой. Мы сейчас со старшим продавцом салон закроем и начнём проводить ревизию.
Котова порылась в папке и протянула листок полицейскому, всё-таки русскому менту она доверяла больше, чем залётному адвокату коверкающему русские слова. Шапошников просмотрел список и убедился, что перечень товара весьма внушительный и соответственно под словом «итого» в глазах зарябило нулями. Факс отправили седьмого июня в двенадцать часов дня именно в то время, когда Элеонора находилась на фабрике.
– Так почему вы сразу-то к делам не приступили? – продолжал допытываться адвокат.
– Я же вам говорю, что у нас был уговор. Это Элеонора попросила меня не появляться в салоне, сказала, что есть причины пока не афишировать факт продажи. Вроде как сына не хочет расстраивать и с мужем на грани развода. А для меня как раз это не проблема, мы с мужем на месяц улетали в отпуск. Вот вчера вернулись, и сегодня я приступила к делу.
Потом Татьяна Котова повернулась к Светлане, которая стояла неприступной крепостью посередине кабинета, сохраняя достоинство, усмехнулась и потрепала старшего продавца по плечу:
– А ты молодец, знаешь своё дело. Мы с тобой сработаемся! Вы позволите, я предупрежу своих друзей, что инцидент исчерпан, и они могут расслабиться.
– Да, конечно, – кивнул Шапошников и обратился к Светлане. – Мы с вами беседовали уже на эту тему, но я хочу ещё раз вернуться к разговору: какая машина привезла товар? Цвет, модель?
– Я же говорила тёмная, – женщина сдвинула брови, – нет не синяя, а чёрная с каким-то слабым металлическим блеском.
– Как вы узнали, что именно эта машина курьерской доставки?
– Он посигналил. Так все курьеры делают. В их обязанности входит только доставка, они сигналят и идут открывать багажник, а продавцы выходят, разгружают. Тем более мы знали, что седьмого вечером должны получить партию. Товар то лёгкий, аристократический, не мешки с картошкой или комбикормом, – Светлана замерла. – Я вспомнила сзади на двери знак, как максимум.
Женщина подошла к столу и размашисто написала на листке английские буквы MAX. Мужчины переглянулись – только у автомобилей марки «Ford» на моделях S MAX и C MAX имелись такие логотипы, и самое главное, что владельцем такого автомобиля был покойный Дмитрий Самойлов. Шапошников, ни начто не надеясь, достал листок со словесным портретом и показал Светлане, которая рассматривала лицо несколько секунд, и потом утвердительно произнесла:
– Это он. Только тогда у него, кажется, были усы или как будто мужик давно не брился, кепка, очки от солнца. Но то, что это он, я уверена. Видите родинку на щеке?
– Его ещё кто-нибудь видел из тех, кто разгружал товар?
Женщина задумалась на несколько секунд.
– Нет. Кажется, нет. Если бы и видел, то не обратил внимания, ничего выдающегося. Наши девочки мечтают встретить принца, шейха из Арабских Эмиратов, для того и в таком престижном салоне каждый день при параде дефилируют, а на какого-то курьера внимания не обратят, как собственно на официанта, почтальона, сантехника и шофёра.
– На полицейского тоже?
Шапошников как-то горько усмехнулся, что не понравилось адвокату.
«Что же с ним твориться сегодня? Надо выяснить». А женщина несколько смутилась.
– Мы все мечтаем о принцах на белом коне, только таких персон на всех не хватает, и замуж выходим за простых, добрых парней. Мой муж, например, работает водителем троллейбуса, у нас двое детей и он любит меня, как будто я царица Савская, графина Де Монсоро и королева Виктория в одном лице. Так зачем мне Арабский шейх? Что бы шуршать безмолвно в его гареме сотой женой?
– Так вы расскажите про шофёра?
Иса вклинился в разговор, понимая, что если рассусоливать на различные темы, то до сути доплетутся не скоро.
– Я села на переднее сидение автомобиля, забрала у водителя документы и расписалась в журнале доставки. Вот и всё! Мы даже парой слов не перекинулись.
– А в какое время он привёз товар?
– Погодите, дайте вспомнить, – Светлана задумалась на секунду. – Это был конец рабочего дня. Семь часов или около того.
– Теперь понятно, почему девушка, которая во все глаза рассматривала спутника Элеоноры в ресторане, даже не обратила внимания на заурядного курьера, – пробормотал Шапошников, когда они вышли на улицу и сели в машину.
– Странно, почему Свешникова так неожиданно продала свой бизнес? И куда девались деньги?
Иса не спрашивал, а рассуждал вслух. Эту тему подхватил полицейский.
– Вот, вот надо отправить запросы по банкам о выяснении финансового состояния Элеоноры. За несколько дней до смерти, женщина продаёт родительскую квартиру в центре Санкт-Петербурга, продаёт бизнес. Почему она это делает? Может, почувствовала опасность?
– Ты знаешь, в каком банке у Элеоноры счета?
Иса усмехнулся, а полицейский почесал макушку.
– Понятия не имею. Сейчас банков, как грязи. У мужа надо спросить. Уж он-то точно знает, потому что через шесть месяцев наследует все деньги своей жены.
– И? – продолжил адвокат, – тогда он решит свои финансовые проблемы. Снова мы возвращаемся к этой версии. Свешников единственный, кому интересна смерть жены, а так как он по состоянию здоровья не мог совершить убийство, то остаётся только мадам Софья Полетаева, которая в роковой день находилась в Афинах.
– Сейчас в управлении оформлю ордер на арест и поедем в дом безутешного вдовца, я уверен, что Софья именно там. Я не думаю, что она начнёт упираться и выгораживать хозяина. Расскажет, как миленькая все подробности.
А в это время Петрищев уже битый час старался быть сдержанным и корректным, но это оказалось выше его сил. Хотелось треснуть по затылку этого балбеса, а как минимум покрыть трёхэтажным смачным матом, чтобы кукушка в голове этого идиота ,заскочила в свой скворечник и заткнулась. Серебряков Пётр Анисимович сыпал блатным словечками направо и налево. Оказалось, что опыт общения с правоохранительными органами не ограничился одной судимостью. А сроки-то отбывал копеечные, зато наколок понатыкал во все руки, веерные пальцы синими перстнями разукрасил, речами поднатарел – матёрые урки позавидуют, морды научился кривить презренные, мол, в падлу с тобой, ментовская харя за одним столом сидеть. Слушал это всё сорокалетний мужик – мент со стажем Петрищев Сергей и думал гневливо:
«Ах ты, поганка гнилая да бледная выкобениваешься, да куражишься передо мной! Вот закрою на сорок восемь часов к беспредельщикам в камеру, потом посмотрю, как на фальцет перейдёшь».
Но взял себя в руки и по возможности спокойно сказал:
– Вот сидишь ты передо мной Пётр Анисимович блатуешь, а ведь тебе скоро тридцатник. Ни жены у тебя нет, ни детей и время пришло о наследниках пора подумать. Да только закрою тебя и забудь про женщин на долгий срок.
– Да не пугай ты меня, начальник. Нет у тебя ничего на меня!
– Найти раз плюнуть! Только копну твою меховую богадельню, – у Петрищева действительно ничего не было ни на Серебрякова, не на то, что бизнес имеет криминальный оттенок, но говорил он уверенно и иронично. – Тебя хозяева сами закопают. А ведь дома ждёт парализованный отец, кто за ним ухаживать будет? Отправишься в места не столь отдалённые, на нары. А за здорово живёшь или от доброты сердечной ни одна жалостливая соседка куска хлеба ему не принесёт.
Петя Серебряков приглох, только сопел шумно, но стало понятно, что дешёвый кураж иссяк. Постепенно сошёл на нет мат и жаргон. Петрищев подумал, что у блатняка это защитная реакция, как скунс выпускает свою вонь при возникновении опасности. Словесные жаргонизмы как-то постепенно заменились нормальной речью. Парень подумал про себя:
«И, правда, чего это я из-за чужого богатства задницу в клочья раздираю. Они барыши делят, а я лишь Барбосом на воротах стою. И вообще моё дело маленькое».
А вслух только огрызнулся:
– Что надо? Спрашивай.
– Так-то лучше. Откуда узнал про документы?
– Про какие документы?
– Петь, не валяй дурака! Ты хотел заполучить патент и химическую формулу?
– А ты, начальник, сам как думаешь, мне нужно это? Да я в этом ничего не понимаю. Хозяин нарыл где-то информацию, что конкурент затеял прорыв. Изобрёл какой-то химический состав для выделки шкурок животного из Южной Америки, я таких не знаю даже. Самое интересное, что на нашей ферме таких и не водится. Мы вместе с управляющим – он толковый зоотехник, хозяина предупреждали, что ничего из этого не выйдет. Уж работаем с норками, соболями, лисами и будет! Дело налажено на аукционе «Союзпушнина» без остатка всё продаём. Но хозяин упёрся, мол, если первыми наладим выделку этих шкурок, то прибыль подскочит в три раза.
– Откуда у твоего хозяина такая информация?
– Да я понятия не имею, он никогда свои источники не выдаёт,– парень замешкался на секунду и нехотя продолжил.– Я случайно слышал, как он говорил с кем-то по телефону. Так вот шеф заикнулся про патентное бюро, в котором Свешников зарегистрировал свое изобретение.
– Как ты вышел на Изольду?
– Случайно. Навёл справки про семью, про сотрудников на ферме и в доме, так и наткнулся на подельницу давнишнюю. Когда сказал про это хозяину, то решили тётку прижать, узнали, что дочка пристроилась в приличном доме и семьёй обзавелась. Она бы эти документы как миленькая притащила, побоялась бы, что правда всплывёт, тогда и работа, и семья псу под хвост. Да только напрасно всё, ничего я от неё не получил. Поэтому не пришьёшь ты мне никакой статьи. Это же шутка была!
– А как ты хотел доказать, что у дочки судимость? У тебя документы есть, может фотографии какие? Или хотел собственной персоной заявиться? Ведь ты понимаешь, что если позвонишь по телефону, то информацию примут за розыгрыш, да и