– В какой клинике вы наблюдаетесь, у какого доктора?
Меховщик без выражения, не раздумывая, отвечал на все вопросы. Он не устраивал истерик вроде тех что:
« Вы что думаете, это я убил собственную жену?» или «Да как вы смеете подозревать меня, ведь я любил её!». Шапошников видел, что мужик раздавлен, слишком много навалилось на него в один момент, слишком много предательства, а впереди только одиночество. Они поднялись уходить и напоследок полицейский тихо спросил:
– Что вы теперь будете делать?
– Я вам расскажу с удовольствием. Сегодня напьюсь! – Свешников криво ухмыльнулся. – Похоже, и завтра напьюсь. А потом с адвокатом попытаюсь поторговаться по поводу моего дома, решу с жильём и начну всё сначала. И если вы думаете, что я разбит, раздавлен, мёртв, то вы ошибаетесь! Я сибиряк! И меня не так просто сломать! Я потерял богатство, но не жизнь!
– Слова не мальчика, но мужа, – улыбнулся Шапошников. – Желаю удачи. Но мы не прощаемся, убийца вашей жены ещё не найден, и вы тоже находитесь под подозрением, невзирая на проблемы со здоровьем.
Мужчины снова вышли в дождь, подняли воротники и бегом побежали к автомобилю. В управление ехали молча. А что говорить, когда нечего говорить. Можно поздравить друг друга с очередным висяком и даже туш сыграть по этому поводу – висяк один, а трупа два. И ни единой ниточки или зацепочки. Сейчас приедут, откроют калитку, извинятся перед этой парочкой и отпустят на все четыре стороны. У Софьи – Кармен, вероятно, опали лакированные букольки после ночи проведённой на жёстких нарах, но она быстро приведёт себя в порядок и побежит в объятья банкира, да только нужна ли она ему большой вопрос. Дело-то сделано, ферма, можно сказать у банкира в кармане. Можно предположить, что Василий вернётся к хозяину, ему идти больше некуда. Шапошникову на ум пришла грустная песенка, знакомая с детства:
«По разным странам я бродил
И мой сурок со мною,
И весел я, и счастлив был,
И мой сурок со мною.
Из края в край вперёд иду,
Сурок всегда со мною,
Под вечер кров себе найду,
Сурок всегда со мною».
Серёга живо представил несчастных Свешникова с Василием, бредущих в поисках ночлега и с посохом в руках. Он не удержался и захохотал до слёз. Рафик непонимающе посмотрел на товарища, а тот лишь отмахнулся и подумал, что любое состояние это мысль, хочешь изменить состояние, измени мысль. Он решил, прежде всего, необходимо поговорить с Ниной, иначе так и будет мучаться в неведении и ревности.
***
Иса находился в состоянии безграничного покоя. Он сидел у открытого окна и наблюдал, как чайки ныряют в бирюзовое море, пытаясь поймать рыбу. Внизу на зелёной лужайке лениво толклись гуси, ощипывали траву и переругивались между собой. Его жена Лариса убирала посуду со стола после завтрака. А он, повесив на нос очки и развернув газету, смотрел вдаль и думал о своём, о том счастье, которое досталось ему в жизни. Они с Ларисой не смогли иметь детей, о чём очень горевали, но не превратили этот факт в бесконечные страдания. Лариса с большой нежностью и любовью заботилась о муже, в свободное время наведывалась в пансионат для престарелых, помогала ухаживать за одинокими людьми, читала книги, выводила на прогулки. Много лет назад они купили этот дом с видом на море, посадили оливковые и мандариновые деревья, герань и виноград. Иса считался блестящим адвокатом, но не брался за сомнительные дела и не сотрудничал с мафией, какие бы деньги не маячили. Он защищал людей, в чьей невиновности был уверен абсолютно. Адвокат считался человеком состоятельным и даже богатым, но почти половину своих доходов Иса перечислял на благотворительность. Покупать дворцы, яхты, бриллианты и дорогие автомобили Иса с Ларисой считали делом пустым и даже греховным. Они искренне полагали, что погоня за роскошью съедает время и жизнь, а они запланировали жить вечно. Около года назад в их доме поселился ещё один гражданин – коричневый шарпей Пигги с серьёзной мордой и хитрыми глазками-бусинками. Шарпей был мальчиком, но в гостеприимный дом он попал под странным женским именем Пигги, и хозяева решили ничего не менять, потому что в переводе с английского это имя означало свинка, что соответствовало образу вечно голодного, плюшевого шарпея. На кухне шумела вода, бренчала посуда. Потом поплыли запахи ванили, свежемолотого кофе и свежих кексов. Лариса любила и умела вкусно готовить, она знала, что муж за время отсутствия соскучился по её десертам и салатам.
– Лариса, – услышала она голос мужа и поспешила на зов, вытирая мокрые руки полотенцем. – Посмотри расписание парома до Афин на завтра.
– О, ты опять уезжаешь? – женщина огорчилась.
– Не волнуйся дорогая, на этот раз мы поедем вместе.
– А с кем оставим Пигги и гусей надо кормить, сад поливать.
– Другу Алексу позвоню, поживёт у нас пару недель.
– Я не поняла, мы уезжаем так надолго?
– В Афинах у меня дела на несколько дней, а потом, – Иса выдержал паузу. – Для тебя сюрприз, мы полетим в Англию!
Англию они не посещали ни разу, и Лариса пришла в восторг от предстоящего путешествия, да и встреча со свекровью радовала тоже. На удивление всем родственникам, свекровь с невесткой очень дружили, хоть и переругивались иногда, но объяснялось это греческим темпераментом.
Уже через пару дней, как только распаковали чемоданы в родительском доме, и наспех хлебнув горячего чая, Иса засобирался по делам, чем огорчил мать, которая приготовила праздничный ужин по поводу приезда сына с невесткой. Но адвокат клятвенно пообещал домочадцам, что к ужину вернётся, как штык.
С Константином они встретились на многолюдной площади Синтагма в самом центре Афин, немного прогулялись, обменялись свежими новостями, потом свернули на тихую улочку и расположились в уютной таверне, в которой витали ароматы свежих булочек, кофе, корицы и тонких материй под названием харизма города. Иса много раз бывал в Риме, Барселоне, Праге, Москве, Париже и был уверен, что города с древней историей пахнут по-разному, по-особенному. Каждый город имеет свой, неповторимый дух. Однажды ему пришлось около месяца провести в Америке и позже, сколько не пытался воскресить в памяти ощущения о Нью-Йорке, Чикаго, Сиэтле, Вашингтоне, у него ничего не получалось – вся Америка издавала запах бензина, полиэтилена, асфальта, дорогой кожи, изысканной парфюмерии и никакой тайны.
Обедать друзья не стали, заказали лишь жареную брынзу с зеленью и кувшин холодного, белого вина. После рассказа друга о российском путешествии, Константин сидел кислый как уксус, пил вино и горюнился.
– Иса ну что мне теперь делать. Жаль, конечно, эту женщину, но я её толком-то и не знал. Она с хозяином все переговоры вела, а мне, что он прикажет, то я и делаю. Сколько шуб, какой расцветки, какого качества. Но стружку с меня снимать будут, как будто я будущий Буратино. Это хорошо, что сейчас летнее затишье и партнёры по бизнесу не суют свой нос в дела фабрики. Страшно представить, что произойдёт, когда вскроется афера.
– Может тебе лучше уволиться, пока не поздно?
– И ты думаешь, что хозяин так просто меня отпустит? А куда я денусь с подводной лодки – я дом отстроил шикарный, ребятишки в школу ходят, по субботам в церковном хоре поют, жена небольшой, косметический салон открыла, яхта моторная четырнадцать метров, два автомобиля. Я не могу всё это бросить!
В душе адвоката зрело негодование. Его школьный товарищ вместе со своим хозяином пёрли ртом и задом с фабрики, один в казино деньги просаживал, другой, как хомяк набивал закрома дорогими вещами, яхтами, машинами, а сейчас оба ищут способ замылить свои проделки. Да только отвечать всё равно придётся, если не перед компаньонами, не перед правосудием, так уж перед Богом, это точно.
– Ты видишь, я сделал всё что смог, – почти не скрывая раздражения, выпалил Иса и вдруг задумался. – Но ты знаешь, многое ещё остаётся невыясненным, и я над этим поработаю. Ты лучше ответь мне, где был твой хозяин шестого июня, когда в последний раз приезжала Элеонора?
У Константина вылезли из орбит маленькие, карие глазки и он возмущённо замахал руками.
– Нет, нет, ты даже не думай! – так громко воскликнул приятель, что посетители таверны повернулись в их сторону. Константин огляделся по сторонам и перешёл на шёпот. – Он в убийцы не годится! Мало того, что он слаб, как тряпка, но весь июнь он не находился в стране, гостил в Америке у брата и вернулся только в конце месяца. Это я точно знаю, потому что разговаривал с ним чуть ли не каждый день по скайпу. Да и зачем ему это? Нам надо было деньги получить и больше ничего. Да, что сейчас про это? – товарищ поник, словно из него выпустили воздух. – Спасибо тебе друг, да только прекращай это расследование, занимайся своими делами. Нанимал тебя я, а для меня уже продолжение не имеет значения – женщина мертва, денег назад мы не получим.
– Может ты и прав. Только знаешь, почему меня считают хорошим адвокатом?
Константин горестно молчал, вопрос приятеля он считал чисто риторическим, а Иса, не обращая внимания на унылый греческий нос товарища, который почти висел в бокале с вином, продолжил:
– Потому что я не оставляю вопросы без ответов. И когда узнаю то, что мне нужно, тогда изложу тебе суть дела обстоятельно, а если захочешь, то в письменном виде.
Прежде чем вернуться в родительский дом к праздничному ужину адвокат всё-таки решил глянуть на тот недостроенный отель, где обнаружили труп Свешниковой. Он поймал такси, а когда подъехали к повороту, ведущему на заброшенную стройку, отпустил водителя. Иса не знал точно, сколько потратит времени на экскурсию. Пустынная территория действительно не закрытая забором находилась в запустении. Площадь перед базглазым зданием оказалась заваленной строительным мусором, досками, рубероидом и всяким хламом. Стояла какая-то глухая тишина, и лишь странные шорохи доносились из закоулков серых комнат и лестничных маршей. Пятиэтажное здание из бетонных панелей без претензии на оригинальность, стояло почти достроенное. Владельцам оставалось подключить коммуникации, провести внутреннюю отделку, вставить окна и благоустроить прилегающую территорию, но по каким-то причинам стройку они заморозили. Забравшись на верхний этаж, адвокат понял, чем планировали пленить туристов архитекторы, которые затевали строительство – наблюдался прекрасный вид на море с одной стороны, на Афины с другой, а внизу начиналось обустройство полей для гольфа с водоёмами, фонтанчиками, деревьями и кустарниками. И самое интересное, что отель находился неподалёку от той дороги, которая вела к фабрике «Заракис». Иса прошёлся по последнему этажу, зная, что убийство было совершено где-то здесь. В тишине комья штукатурки громко хрустели под ногами, через пустые проёмы окон и балконов виднелось море, в которое медленно опускалось красное солнце. В угловой комнате он увидел уже порванные полосатые ленты полицейского оцепления, которые еле колыхались от лёгкого ветерка. Просторное помещение, вероятно, предполагалось в будущем, как номер люкс находилось в состоянии крайнего захламления. Вдоль стен располагались мешки с мусором, а середину строители завалили деревянными плахами, обрезками пластиковых труб, осколками кирпичей и кусками арматуры. Это место выглядело идеально для убийства. Адвокат прислушался – ни единого звука не доносилось снаружи, ни проезжающих автомобилей, ни криков детей, даже птицы молчали, он понял, что никто не слышал крик жертвы кроме самого убийцы. Иса так напрягал слух, что когда раздался еле уловимый шорох где-то поблизости, он подумал, что ем