Время подошло к обеду, и они зашли в небольшой ресторанчик выпить кофе и перекусить. Адвокат сначала сделал заказ, а после ответил жене:
– Ни то, ни другое. Понимаешь, дело, в котором я участвую, казалось, совсем заглохло, и вот сейчас появляются новые факты и детали.
– Я вижу, какой ценой добываются эти детали, – Лариса многозначительно посмотрела на перевязанную голову мужа, который снял шляпу в ожидании трапезы.
Глава 9
С утра зарядил нудный, липкий дождь и сыпал весь день то ослабляя потоки, то с новой силой выливая декалитры воды. Лужи пузырились от ударов крупных капель, как в стеклянной кружке с «Жигулёвским» пивом. В скверах кое-где, красными и жёлтыми пятнами лежали опавшие листья. Со дня на день в город придёт осень – сначала красивая эффектная, как зрелая женщина, которая знает себе цену, потом когда опадут листья, как дешёвая проститутка с приморского вокзала, с редкими волосами и облезлым маникюром, а перед тем как выпасть снегу, осень будет походить на неряшливую старуху с холодными костистыми руками. Шапошников тоскливо наблюдал, как об оконное стекло разбиваются водяные, косые, пунктирные линии. В домах напротив одно за другим зажигались окна. Серёга представил себе, как хозяйки, надев льняные фартуки, накрывают на стол, режут хлеб, разливают ароматный борщ по тарелкам, потом подносят пиалы с горами горячего плова. И рисовый рай выпускает пар, как «Фудзияма», окружённая облаками. А может, у кого-то на ужин пельмени или окрошка, или пирожки с капустой. Он сглотнул слюну и мысленно открыл дверь своего холодильника и не обнаружил ничего интересного: коробка апельсинового сока, пара сырых яиц и засохшая каралька «Краковской» колбасы. Ему вдруг стало невыносимо одиноко и всё, что считалось таким важным – работа и карьера, потеряло всякую значимость. Скоро осень, а он продолжает обедать в буфете Управления, приходит на работу в не высушенных после вчерашнего дождя ботинках и с оторванной пуговицей на рубашке. Он поймал себя на мысли, что раньше его не волновали такие пустяки. Только сейчас эти мелочи укрупнились, как будто под лупой и стали превыше всего. Ему стало гораздо важнее, с кем он проснётся утром и кто накроет стол к ужину, чем то, сколько преступлений он раскроет и когда получит новое звание. Шапошников потёр подбородок и сделал для себя серьёзное открытие: всё это имеет важное значение – и работа, и карьера, только если рядом будет Нина. Он даже усмехнулся – как такая простая мысль не приходила ему на ум раньше, наверное, всему своё время яблоко упадёт только тогда, когда созреет. Он мельком глянул на настенные часы, схватил куртку и поспешил из Управления. Шапошникову казалось, что если он не сделает это сейчас, то это сделает кто-то другой и надо торопиться. По дороге купил большой букет душистых лилий и бережно положил на заднее сидение автомобиля, почему-то Серёга думал, что не прогадал и это её цветы. Сидеть в машине не стал, а устроился под козырьком подъезда и терпеливо ждал, решил про себя, что будет дежурить возле квартиры, сколько бы ни пришлось. Нина шла торопливо, обходя и перепрыгивая лужи, закрывшись разноцветным зонтом. Увидев Шапошникова, вздрогнула от неожиданности и приостановилась. Она не знала, как реагировать на его появление – надуть губы и гордо пройти мимо или оскорбить грубыми словами, что-то вроде: «поматросил и бросил козёл». Нина чувствовала обиду. После романтического вечера, последующей ночи и долгого молчания, это она, растоптав свою гордость, первая звонила ему, а он даже не подумал ответить. Первые дни девушка ждала, не расставалась с телефоном даже в душе. Однажды, правда безуспешно, пару часов крутилась у Управления, хотела, как бы случайно столкнуться с ним и когда поняла, что всё напрасно, печально поплелась домой. Только сейчас, увидев Шапошникова с букетом нежных лилий, промокшего и такого родного, коварные планы рассыпались, и она просто сказала:
– Привет. Давно ждёшь?
– Давно. На самом деле давно и долго.
Нина вскинула брови от удивления, закрыла зонт и стряхнула воду.
– Можно хотя бы отвечать на звонки или позвонить самому.
Серёга ничего не ответил, лишь протянул букет.
– Это тебе. Тебе нравятся лилии?
– Очень. Спасибо. Ты хочешь кофе?
– Ещё как!
Они пешком поднялись на третий этаж, Нина открыла дверь, пропуская Серёгу в уютную квартиру. Он вдруг развернулся и прижал её к косяку.
– Я всё хочу с тобой и кофе, и чай, и утро, и ночь. Только ответь мне, откуда у тебя этот шарф?
Нина ожидала горячих признаний, поцелуев, объятий, но не таких глупых вопросов. Она стояла, растерянная, прижатая к стене сильным телом, не выпуская из рук зонта и букета.
– Я не понимаю, ты о чём?
– Я спрашиваю тебя про шарф из викуньи, – Серёга повернулся в вешалке в прихожей и указал на висящий, бежевый шарф, потом сжал мягкую ткань в руке и потряс перед носом девушки. – Вот про этот. Ты сказала, что тебе его подарил мужчина.
– Про подарок я не пошутила, но только это мамин, – девушка непонимающе пожала плечами, оттолкнула полицейского и направилась в комнату за вазой, на ходу продолжая говорить. – Вот сумасшедший! Тебе что, везде грезятся ворованные вещи, или такой же лежал на трупе? А я догадалась, на таком шарфе повесился самоубийца!
– Не говори ерунды! – жёстко прервал её Серёга. – Ты знаешь, какая цена этой вещи?
– Не знаю и знать не хочу, это не моё.
– Я думал, ты живёшь одна.
– Так и есть. Родители работают в Консульском отделе при Российском Посольстве в Перу. Приезжают домой не часто, может быть раз или два в год.
Нина поставила цветы в хрустальную вазу и направилась на кухню.
– Так ты хочешь кофе или показать тебе весь гардероб, чтобы ты сверился с ценниками?
– Хочу. Кофе я имею в виду.
Шапошников направился следом, вглубь квартиры и, зная, что Нина не видит, затанцевал джигу, затряс руками, как будто держал в руках маракасы.
– И что не так с этим шарфом? Ты специально пришёл узнать про это? – девушка зло громыхала чашками по столу, разбрызгивала воду, наливая в кофемашину, и глотала обиду. – Можно было и без цветов.
Шапошников не придумал ничего лучше, чем сказать правду. Он без приглашения, уверенно и по-хозяйски сел за стол, схватил бумажную салфетку из упаковки и облегчённо вытер пот.
– Нина дело вовсе не в шарфе. Я решил, что тебе такие дорогие подарки дарят поклонники. Просто в такой конкурентной борьбе с полицейской зарплатой я проиграю и рано или поздно сойду с дистанции. Только ты так нравишься мне, что потом сделать это будет очень трудно…
– И ты решил не продолжать наши отношения, – за него продолжила Нина. – И что же или кто же изменил твоё решение?
– Мой друг Иса. Адвокат из Греции. Ты его знаешь. С ним мы были в ночном клубе.
– И каким образом он это сделал?
– Сказал, что молчание убивает отношения, надо всё выяснять сразу, чтобы потом, неправильные предположения и догадки не превратились в огромный пузырь обид и конфликтов.
– Спасибо Иса, – легко засмеялась девушка.
– Спасибо друг, – отозвался Серёга и неожиданно стал серьёзным. – Но у меня есть к тебе ещё очень важный вопрос, – он помолчал несколько секунд, чтобы девушка почувствовала значительность разговора. – Нин, а ты готовить умеешь?
– Что за вопрос? Конечно! Я ещё рубашки утюжить умею, пол сама мою и крестиком вышиваю, – прыснула Нина.
– Важный аргумент. Так может, мы попробуем жить вместе?
***
Волосы Изольды растрепались, она запыхалась, раскраснелась от быстрого шага и когда подошла к скамейке, где сидел Серёга, тяжело плюхнулась и перевела дух:
– Извините меня за опоздание, – она вытащила из-под рукава носовой платок и промокнула пот со лба, чем напомнила Шапошникову его маму, которая делала так всегда – она работала учительницей начальных классов, и чтобы не пачкать меловыми руками сумочку, всегда имела с собой платочек, который прятала за рукавом или под часами. – Я сопровождала Свешникова к доктору, мы немного задержались в очереди. Сейчас знаменитые доктора ему не по карману, так повела его в местную поликлинику по месту прописки.
– Да ничего страшного не волнуйтесь, я не очень долго жду.
Полицейский и сам немного опоздал из-за пробок и даже испугался, что женщина не дождалась его, хотел было звонить, вдруг увидел, как она выбивает из асфальта искры железными набойками каблуков. Они договорились встретиться в тихом сквере недалеко от станции метро и за два квартала от Управления. Можно было пройти пешком, но Серёга решил, что машиной быстрее и ошибся, попав в пробку из-за аварии. Погода стояла солнечная и тёплая, Шапошников мысленно похвалил себя, что не назначил встречу в душном, прокуренном кабинете. Тем более, что считал беседу c домработницей неформальной. Он пошёл на поводу у адвоката, обещая поговорить с горничной, хотя был уверен, что ничего нового и интересного эта встреча не обещает.
– Как здоровье господина Свешникова?
– Вы знаете, что удивительно, он наблюдался в дорогих клиниках, у маститых докторов, планировал сделать операцию по восстановлению зрения в Израиле или в Греции за огромные деньги, а зрение только ухудшалось. А как только обратился в районную поликлинику к милой женщине окулисту, то слепота начала проходить.
«Таблетки, которые подсовывала сердобольная Софья, перестал употреблять, – подумал полицейский, – да и Всевышний решил, вероятно, не добивать окончательно, а оставить зрение, чтобы Свешников рассмотрел, наконец, что за люди рядом с ним».
А вслух поинтересовался:
– А что с домом и с фермой?
– И не спрашивайте! – всплеснула руками Изольда. – Всё ушло за долги. Ферму забрал банк, а в дом уже заселились другие люди. Хозяин получил кое-какую компенсацию за свою половину, и они с Василием переехали в небольшую однокомнатную квартиру на окраине города. Как раз в том направлении, где мой домик. Вот я и помогаю им обустраиваться на новом месте.
– Василий с ним?